Она с удивлением замечает, что произнося эти слова, почти не ощущает боли от потери. Неужели она - такая черствая?
Но тут же возражает самой себе: а память? Разве забудет она Машу? Наверное, недаром говорят: живым - живое.
- Мы будем её помнить, - словно отвечая на мысли Евгении говорит и Виктор.
И они начинают пить пиво с рыбой, закусывая все это жареной картошкой. Тут же стоит огнетушитель с импортной шипучкой а ля шампанское.
- вот так мы и живем, - задумчиво говорит Евгения, - смерть и рождение, радость и горе, пиво, рыба и шампанское.
- Ты чего это вдруг? - удивляется Виктор.
- Люди - существа несовершенные, - заключает она, - и в коктейле их жизни каких только компонентов нет!
- Это все потому, - ставит диагноз её сотрапезник, - что вместо занятий любовью некоторые женщины строят из себя философов!
Кто о чем, а вшивый - все о бане!
Домой Евгения приходит довольно рано. По крайней мере, спать ещё рано.
- У меня куча дел! - открестилась она от его настойчивых попыток оставить её у себя.
Савелий обычно заезжает за ней в половине девятого, но сегодня он звонит без двадцати восемь и загадочно сообщает:
- Такое дело, Евгения, я тебя сегодня подвезти не могу. И не спрашивай, в фирме сама узнаешь.
Она не очень огорчается. Собирается не спеша и потом едет до работы самым малым ходом, не автобусом-экспрессом, как обычно, а троллейбусом. Ей даже удается сесть, и она с удовольствием читает купленную в киоске "Комсомолку".
Зато на работе её действительно ожидает сюрприз. В своем кабинете появился наконец глава фирмы - Валентин Дмитриевич. От избытка чувств ему не сидится, и он ходит по кабинету и напевает что-то бравурное.
- Здравствуйте, дорогая Евгения Андреевна. Если бы вы знали, как я вас люблю!
- Как женщину? - громко пугается она.
- Только как референта! - строго произносит он.
- Значит, вы вышли из подполья?
- Вышел! Надоело мне в этом подполье сидеть хуже горькой редьки! Думаю, лучше в камере, там хоть срок идет. Словом, подумал и пошел в ментовку сдаваться. Спрашивают меня: "Где ты раньше был?" Боялся, говорю. Они смеются: "А сейчас уже не боишься?" Устал, отвечаю, бояться. Ну, меня допросили и отпустили: "Иди, гуляй пока. Понадобится - вызовем!" На всякий случай подписку о невыезде взяли.
Подписка, как представляет себе Евгения, значит ограничение свободы передвижения, но никак не мешает ему ходить на работу, чему похоже, шеф рад, как ребенок!
- Где Варвара? Почему задерживается?
- Вы же сами ввели для женщин фирмы мягкий режим работы!
- Все, никаких мягкостей. Я сам - без пяти минут зек, введу теперь режим строгий, как в зоне. Все вы у меня будете по проволоке... я хотел сказать по ниточке ходить! Американцы объявились? Что вы на меня так смотрите, Евгения Андреевна? С кем вы сидели за столом в свой первый день работы? Забыли?
- Не забыла. Но, возможно, Варя...
- Валентин Дмитриевич! Валя.., - появившаяся в дверях Варвара бросается на шею президента, и плачет, и смеётся, Так что Евгении приходится потихоньку из кабинета ретироваться. Ох, уж эти служебные романы!
Но это она так, ворчит. Варвара и вправду извелась от тоски, и уж с её стороны это никак не интрижка. Роман президента и секретарши явно не дешёвый.
А вот у референта нет никаких романов! И даже завалящейся новеллы. Не то, чтобы она на жизнь жалуется, так - констатирует факт. Сегодня в её жизни есть другие обязанности - вытащить в хорошисты одного отстающего по математике бедного родственника...
Вечером после работы она идёт к остановке, явственно ощущая, что утреннее раздражение отпускать её не хочет. Как бы она перед самой собой не делала вид, что в её жизни ничего не произошло, факт остаётся фактом произошло!
Вчера ей позвонила Нина Аристова. Прошло больше месяца после их последнего разговора.
- Женя, давай не будем играть в прятки!
Кто, интересно, давал ей повод в таком тоне с нею разговаривать. Потому она Нину довольно невежливо перебила:
- Я не собираюсь с тобой ни во что играть! А в таком тоне - и разговаривать!
Нина поняла, что переборщила, но другое настроение разговора её не устраивает, потому что она, оказывается, предъявляет ультиматум, а его так и предъявляют - в состоянии крайнего раздражения.
- Так вот, приезжай и забирай своего любовника!
Вот те, нате, прям из-под кровати!
- Прямо так и забирать? Можно подумать, я у тебя забыла свой чемодан.
- Это недалеко от истины! - презрительно хмыкнула Нина. - Он сейчас в таком состоянии, что от вещи мало отличается. Я жду!
- Минуточку! - холодно остановила её Евгения. - На самом деле твой муж - вовсе не вещь, которую можно перевозить с квартиры на квартиру без её ведома! Во-вторых, советую вам обоим не искать кого-то третьего, виноватого, а разобраться вначале между собой - без жертв вы всё равно не обойдётесь! В третьих, моя жизнь - не твоё дело! Я сама решаю, как мне себя вести в той или иной ситуации. И впредь прошу тебя не вмешиваться!
Евгения повесила трубку и сказала себе: "Аристовых нет! Они оба тебе приснились. Кошмар про Нину и Толяна больше не повторится... Если ты, конечно, сама не станешь его вызывать!"
Глава двадцать четвёртая
Ветер согнал в небе над городом обрывки чёрных лохматых туч, будто стадо баранов, которых он там, вверху, режет на ледяной шашлык; потому с таким хлюпаньем срываются с небес потоки ливня.
Сегодня днём Евгения зашла в кабинет к Наде и застала странную картину: подруга, вопреки собственным уверениям о завале бумаг и уйме работы, сидела, ничего не делая и смотрела в окно, по которому мрачно струился дождь.
- Что с тобой, Надюша? - ласково спросила её Евгения, сердце которой в последнее время особо чутко откликалось на чужие несчастья; в этом особом видении она как-то забыла о себе - ей казалось, что другим людям неизмеримо хуже, чем ей самой.
Надя горевала. Она будто стала меньше ростом и напоминала ей аленькую девочку, страдающую от непоправимости сделанного. Она обняла Евгению и судорожно, как в детстве обиженный Никита, прижалась к ней. Кому же бедной Наде ещё пожаловаться? Не эгоистичной же, замкнувшейся в себе матери? Что можно дождаться от неё вместо материнского сочувствия? Разве что, скрытого злорадства: отказалась от родной, и выбрала чужого, неизвестно кого!
- Эдуард тебя обижает? - спрашивает подругу Евгения.
- Он пьёт мою кровь! - безрадостно шутит Надя. Я тебе никогда не жаловалась, но, кажется, я опять ошиблась! Что скажут люди? Второй брак, и опять неудача? Видимо, всё дело во мне самой! В легкомысленности, с какой я отношусь к жизни!.. Но я же не знала, что так получится!
- О чём ты беспокоишься?! - успокаивает её Евгения. - Что подумают другие! На всех не угодишь. Ты же не просто так...
- Просто так! - перебивает её Надя. - Вдруг во мне проснулась какая-то идиотская бесшабашность: впервые на меня ТАК смотрел мужчина. Он вдруг будто остолбенел. И сказал нерешительно, словно боясь поверить: "Наташа!.."
- Ты об Эдике?
- А о ком же ещё? Разве тебя не удивило, что я вдруг за один день, круто переменила свою судьбу? Он всю жизнь вспоминал эту Наташу, с которой, считает, по глупости расстался. И женился на другой - из принципа! И потому никого в жизни больше не любил, всё ждал чего-то...
- Ты думаешь, с Володей была бы счастлива?
- При чём здесь Володя? - отмахивается Надя, начисто забыв, что если бы не её регистрация с Эдиком в пятницу, она вышла бы за Вовика в субботу. - Эдик так всю жизнь и прожил в уверенности, что он упустил в своей жизни великую любовь. Потому и за меня ухватился - на горе, я оказалась шибко на неё похожей. Теперь-то я думаю, что его расставание с Наташей не ошибка, а её сознательный побег от него. Побег, который через много лет бумерангом зацепил меня.
- Выходит, моя подружка несчастлива? А я только успела порадоваться!
Увы, всё, что может сделать для неё Евгения. Посочувствовать. Но Наде пока хватает - лицо её освещает благодарная улыбка.
- Спасибо, что выслушала. Что упрекать не стала.
- Упрекать? Я?!
- Ну, мама же упрекает: мол, сама виновата, никто не гнал тебя шею... Выговорилась, вроде легче стало. Надо и поработать!
Она пододвигает к себе бумаги, и Евгении ничего другого не остаётся, как покинуть её кабинет.
Домой она приходит в мрачном настроении. Просто не от чего радоваться. Надежда влипла со своим замужеством. А Евгения вообще у разбитого корыта. Один только Зубенко благоденствует. Безнаказанный. Надо попортить ему кровь. Он же считает её лопухом. Трусливым и безвредным. Который побоится на него замахнуться...
И она набирает под горячую руку номер Зубенко. Он мог быть где угодно: на дежурстве, у друзей, у бабы, но лопухам везёт в такие вот минуты: он оказывается дома!
- Ты ещё на свободе, падла? - спрашивает она, с удивлением вслушиваясь в собственный, кажущийся чужим, голос, который произносит ненавистное ей прежде слово.
- Кто это? - строго осведомляется Сергей; он не Лопухина, он не боится.
- Единственная, кто знает правду.
- Какую интересно правду? - злорадно интересуется он. - Что ты, Женечка, можешь знать обо мне?!
- Гораздо больше, чем ты думаешь.
- Милая моя, слово к делу не пришьёшь!
- Но слово-то было!
- Было. Я и сейчас могу подтвердить, но только тебе одной, что Мария получила по заслугам. И рука моя не дрогнула! И кошмары меня не мучают! Ты довольна?
- А пистолет твой нашёлся?
- Пистолет?.. Так это ты? А знаешь, что у меня до сих пор не сгибается сломанный палец? На правой руке! И я чуть не лишился звёздочки...
- Значит, верховный суд всё-таки есть? Он не воздал тебе по заслугам, но какие твои годы?!
Он грубым, хриплым голосом тихо смеётся.
"Замуж — не напасть" отзывы
Отзывы читателей о книге "Замуж — не напасть". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Замуж — не напасть" друзьям в соцсетях.