Глава шестнадцатая

Утром в пятницу Евгения проходит по коридору к себе и привычно отмечает, что у президента приоткрыта дверь. Как раз сейчас можно высказать ему с глазу на глаз парочку дельных предложений, если он не занят разговором по телефону.

Она успевает войти в "предбанник", в котором обычно сидит секретарша Варвара, но слышит непривычно напористый и безапелляционный голос заместителя президента Петра Васильевича.

- Я уже не говорю о налоговиках. Вспомни, Славку поймали, сто пятьдесят тысяч штрафа впаяли, он больше и не поднялся!.. А если узнает Рубен? Он пришлет своих ребятишек, и ты отдашь не только мои десять тысяч, а вообще все, что у тебя есть!

- Ну, зачем мы будем ссориться, Петруша, - странно просительным тоном говорит ему Валентин Дмитриевич. - Банк обещал сегодня дать мне наличку. Получишь ты свои десять тысяч...

Евгения несколько минут медлит; не выглядело бы подслушиванием то, что она околачивается в кабинетике Варвары, а бесшумно уйти у неё вряд ли получится.

- Валентин Дмитриевич, - решается крикнуть она в приоткрытую дверь. Вы не заняты?

- А, Лопухина! - с явным облегчением откликается тот. - Заходите, что у вас там за вопрос? У меня Петр Васильевич, но он уже уходит.

И обращается к своему заместителю:

- После обеда подойдите, Петр Васильевич, решим мы вашу проблему.

Судя по всему, никто из них не заметил её присутствия во время их разговора. А он, разговор этот, референта сильно расстроил. И даже чувствительно поколебал её уверенность в том, что президент "Евростройсервиса" - человек честный и порядочный. Более того, в свете услышанного, окружавшая Евгению модная, дорогая обстановка, показалась ей теперь декорацией детективной, а не производственной истории. Явный шантаж, сокрытие доходов... О чем ещё противозаконном ей придется узнать в этой, с виду благополучной, лояльной фирме?

Но напрасно во время разговора с Валентином Дмитриевичем она вглядывается в его лицо, надеясь отыскать на нем следы порока. Президент, как обычно, спокоен и доброжелателен. Предложить ему свою помощь? Что-то посоветовать? Но что она понимает в бизнесе?

При всем при том, не зная никаких подробностей и причин, по которым заместитель шантажирует президента, в мыслях она безоговорочно становится на сторону Валентина. Не мог он совершить что-то плохое по злому умыслу! Не мог, и все тут!

С этим она и возвращается к себе, решив, что несмотря на хорошую мину при плохой игре, президенту сейчас не до нее. Правда, вернувшись, она все же звонит ему и спрашивает:

- Не сходить ли мне сегодня в архитектурную мастерскую, посмотреть, в каком положении наши заказы?

- Разве вы забыли, Евгения Андреевна, - говорит он голосом вальяжным и чуточку расслабленным. - что мы с вами сегодня идем в загс? В качестве свидетелей, конечно.

- Свидетелей?

- Ну да! Вы - со стороны невесты, я - со стороны жениха.

Сегодня же пятница! Как она могла забыть? И уж вовсе странными ей кажутся отношения президента и начальника охраны: неужели они - друзья? Иначе, разве стал бы приглашать его Эдуард Тихонович на такое личное мероприятие? Все дело в том, что она до конца так и не поверила, будто Надя возьмет и выйдет замуж за главного охранника. Разве так бывает? В одночасье решить свою судьбу! Броситься в такую авантюру!

- Вы уверены, что не передумали? - на всякий случай спрашивает она шефа.

Он смеется.

- По-моему, Эдик от нетерпения уже копытом бьет! Я от него таких чувств даже не ожидал! Он ходит, не чуя под собой ног, смешной и влюбленный! Я ничего не имею против вашей подруги, но у него были такие королевы!

Евгения оглядывает себя: одета прилично. По-другому она теперь и не одевается. Может, вещи и не слишком дорогие, но вполне модные, чтобы президент строительной фирмы мог не краснеть за своего референта.

В десять ей звонит Надя.

- Ты готова?

- Всегда готова!

- Валентин сказал, что вы приедете на его "мерседесе".

- Раз сказал, значит так и будет.

- А вечером - в кафе. В узком дружеском кругу.

- Володя уже ушел?

Надя хмыкает.

- Представляешь, живет у нас до сих пор. Всю ответственность свалил на меня. Мне, говорит, идти некуда. Целыми вечерами валяется на диване. Пьет пиво и смотрит телевизор.

- А Эдик знает?

- Нет. Я боюсь ему сказать. Будет такое побоище! Мама этого не переживет!

- А она хоть знает, что ты замуж выходишь?

- Нет Я ей тоже боюсь сказать.

- Кого же ты не боишься?

- Эдика. С ним я управляюсь, как с дрессированной мышкой.

- Ни фига себе мышка! А его здесь все боятся.

- Вот видишь, все смешалось. Если честно, мне до смерти не хочется ничего ни с кем выяснять. Пусть все идет своим чередом!

- Где же вы живете?

- В гостинице. По-моему, я тебе говорила... А потом переедем на квартиру. Сейчас хозяева вывозят из неё вещи.

- Так всю жизнь и будете по квартирам мотаться?

- Ну, почему? Валентин говорил, что фирма поможет построить коттедж.

- Ваньку с собой возьмете?

- Медовый месяц, я думаю, пусть у мамы поживет, а потом, конечно возьмем!

Евгения про себя вздыхает: как легко "молодые" решают все проблемы! Захотели, расчистили перед собой дорогу. Кто не смог отползти, через того просто перешагнули. Приняла бы она такие действия от Аристова? Пожалуй, нет. То, что он не хочет идти напролом, ей даже импонирует, хотя и немного злит: что же он такой мягкосердечный!

- Евгения Андреевна, на выход! - прерывает её размышления голос шефа по селектору. - Пора ехать!

В холле с большим букетом роз её уже поджидает президент. Они выходят на улицу. Шофер выскакивает из-за руля "мерседеса" и распахивает перед Евгенией дверцу.

- А остальные сотрудники фирмы знают о сием торжественном событии? спрашивает она по дороге в загс у шефа.

- Пока это секрет, - отвечает он беззаботно. - Есть некоторые... м-м-м... обстоятельства, не позволяющие Эдуарду Тихоновичу объявить о регистрации брака до его свершения.

Надя и Эдуард уже ждут у двери кабинета регистрации, среди нескольких других пар. Сегодня расписываются те, кому не до широких торжеств: те, кто осуществляет процедуру не в первый раз и те, кто откровенно торопится - не до фаты и громкой музыки.

Эдуард дарит заведующей загсом такую огромную коробку шоколада, что сердце её тает, будто мороженное в жаркий день.

- Если хотите, - предлагает она, - я могу открыть для вас зал.

- Хотим, - соглашается Эдуард.

- Восемьдесят рублей.

Дружба дружбой, а денежки врозь! Кто станет торговаться в такой день? Евгения ухмыляется про себя: в корыстное время люди наживаются на всем - и на горе, и на радости!

В конце концов, регистрация её подруги, несмотря на предыдущую спешку, проходит вполне торжественно. И магнитофон марш Мендельсона играет, и заведующая с красной лентой через плечо прочувственную речь говорит, и шофер Савелий щелкает "Кодаком", снимает на цветную пленку счастливых новобрачных и их свидетелей...

Глаза молодых супругов сияют. Евгения отмечает, что Надино сияние отличается от того, которое она видела на встрече её с друзьями Вовика. То сияла радость ребенка, получившего, наконец, долгожданную игрушку. Теперь в её глазах свет чувства, замешанного на страхе от собственной смелости и предчувствия грядущих испытаний.

- Поздравляю, Эдик! - жмет руку новобрачного Валентин. - Честно говоря, не ожидал от тебя такого шага.

Евгения слышит, как следующую фразу он уже шепчет.

- Твоей молодой жене палец в рот не клади. Это только с виду она такая тихая.

- Я уже понял, - кивает Эдик, любовно поглядывая на Надю. - Но я такую и искал. Все эти жвачные с покорными глазами уже у меня в печенках сидят!

"Оказывается, для подстегивания чувств ему все время нужен кнут! удивляется Евгения. - Не любит он, видите ли, покорных! Мы-то, несчастные, гасим в себе порывы гнева, возмущения, чтобы им понравиться, а они от нас, слабых, ждут силы, приказа, откровенного давления? Одна надежда, что не все!.. Надо будет подсказать подруге, чтоб держала его в ежовых рукавицах. Стоит пойти по пути её предшественниц, и прости-прощай любовь!"

- Теперь на родную фирму? - предлагает Валентин.

- Нет, сначала я хочу познакомиться с тещей! - провозглашает Эдуард.

- Что ты! - пугается Надя. - Маму надо подготавливать постепенно. Сразу для неё это будет ударом...

- Ты собираешься скрывать от неё наш брак? И долго?

- Нет, но...

- Едем! Валя, вы пока отправляйтесь на фирму без нас. Мы будем чуть позже.

- Я - с вами, - вызывается Евгения.

Надя благодарно жмет её руку.

Мать новобрачной, Людмила Артемовна, работает начальником отдела кадров кожевенного завода. Туда сейчас и направляется Эдикова "девятка".

Евгения уже была здесь раньше, потому она предлагает:

- Давайте, я схожу.

- Иди, - облегченно вздыхает Эдик, не без помощи Нади, кажется, струхнувший: кто его знает, что там за теще такая, которую боится даже его отчаянная жена!

А выглядит все на самом деле с точностью до "наоборот". Напористая, смелая Надя теряется перед тихой, всепроникающей способностью матери взывать к её совести, давить на самые болевые точки сознания, требовать к себе жалости.

- Как ты могла так поступить? - лишь скорбно, со слезой в голосе скажет Людмила Артемовна, и Надя тут же кидается к ней.

- Мамочка, прости!

Причина размолвки может быть пустяковой, не стоящей выеденного яйца, а надрыв звучит нешуточный. Жить постоянно под страхом истерики, скандала или обморока очень трудно. Порой сдают и крепкие молодые нервы. Видимо, это "ущучил" и Володя. Он тоже играет на самых чувствительных струнах Надиной души, это потому и сходит ему с рук, что почва перед ним благодатная, многими годами истеричности взрыхленная.