Мэриан Кайз - Замри, умри, воскресни

Последняя неделя перед праздником Лесли Латтимор превратилась в семь дней сплошного ада. Клянусь, даже Господу Семь дней творения дались легче.

В первый день…

Подъем посреди ночи и поездка в Оффали. Тысяча дел, включая колоссальную работу по наружному освещению — со стороны замок должен был превратиться в сверкающий всеми гранями алмаз.

Все шло хорошо, пока Лесли не объявила, что хочет, чтобы наружные стены замка были выкрашены в розовый цвет. Я задала вопрос хозяину, мистеру Эвансу-Блэку, и тот меня послал куда подальше. Нет, буквально. А он ведь был совсем не такой, англо-ирландец до мозга костей и очень, очень приличный. «Идите вы знаете куда? — завизжал он. — Проваливайте, грязные ирландские вандалы, и оставьте мой милый замок в покое!» Тут он зарылся лицом в ладони и захныкал: «Неужели уже поздно отказываться?»

Я вернулась и сообщила Лесли, что с перекраской ничего не выйдет.

— Тогда в серебряный, — сказала она. — Если розовый его не устраивает. Ну же, спросите его!

И знаете, что самое удивительное? Что пришлось спрашивать. Хотя имелись кое-какие опасения, что это может его доконать. Пришлось — потому что это моя работа.

Когда я вернулась и доложила, что серебряный тоже не прошел, Лесли беспечно объявила:

— Ладно, тогда мы найдем другой замок.

И от меня потребовалась уйма времени и все мои дипломатические способности, чтобы убедить ее, что другой замок нам не найти — не только потому, что времени совсем не осталось, но и потому, что слухи уже поползли…

На второй день…

Подъем посреди ночи и поездка в Оффали. Насколько легче была бы жизнь, если бы я могла ночевать там. Но — никаких шансов. Мама не согласится ни при каких обстоятельствах.

Куча дел — платье, цветы, музыка: размахом предстоящее мероприятие было сродни свадьбе. Вплоть до истерик. Прямо на объекте провели примерку платья с остроконечными рукавами, туфель с остроконечными носами и шляпы с остроконечным верхом. Лесли вертелась перед зеркалом и вдруг, в задумчивости приложив палец к губам, говорит:

— Чего-то не хватает.

— Выглядите фантастически! — закричала я, чувствуя, как предо мной разверзаются врата ада. — Всего хватает.

— Нет, не всего, — возразила она с выражением маленькой девочки, раскачиваясь на каблуках. Страшное дело, тем более что я видела, что она сама себе нравится. — Знаю! Шиньон! Хочу, чтобы с макушки до поясницы спускался каскад кудрей.

Мы с дизайн ершей испытали миг отчаяния. Потом та прокашлялась и осмелилась высказать опасение, что шляпу поверх этого «каскада кудрей» придется делать величиной с ведро. Лесли парировала, повернувшись ко мне с визгом:

— Все уладить! За что я вам плачу, спрашивается?

Мысленно я проговорила: «Не волнуйтесь, я поработаю над законами физики. Может быть, поговорю с симпатягой мистером Ньютоном».

Она вдруг тихонько рассмеялась и сказала:

— Вы меня ненавидите, Джемма, правда же? Считаете меня избалованной дрянью. Признайтесь, смелее!

Но я лишь округлила глаза и сказала:

— Ну, что вы, Лесли, не говорите глупостей. Это же моя работа. Если бы я воспринимала такие вещи близко к сердцу, я бы занималась другим делом.

На самом деле мне, конечно, хотелось завопить: «Да, да, я тебя ненавижу, да еще как! Жалею, что вообще взялась за это дело, чтоб тебе пусто было! А ты знай: никакие остроконечные рукава и шляпы не сравнятся с твоим остроконечным носом! Знаешь, как мы тебя все называем? Мотыга, вот как! Когда ты ко мне подлетаешь, у меня такое ощущение, будто в меня метнули томагавк. Вот так-то! И хотя я порой завидую, что у тебя такой заботливый отец, я ни за что не променяю свою жизнь на твою».

Но ничего этого я, конечно, не сказала. Я молодец. Если кто-то сломает ногу и ему потребуется для фиксации стальная пластина, он вполне может взять у меня кусочек хребта для этой цели.

Стресс усугублялся тем, что у меня теперь не было времени писать и появились признаки абстинентного синдрома. Я такое испытала, когда бросала курить. Все время думала только об одном и ходила злая как черт.

Может, это и называется «муки творчества»?

На третий день…

Подъем посреди ночи и поездка в Оффали. Приехал парикмахер — сооружать «каскад кудрей», а я стала следить, как драпируют стены розовым шелком — от потолка до пола, как вдруг раздался бас:

— Так вот та женщина, которая тратит все мои деньги!

Я повернулась. Бог мой, это же сам Денежный Мешок! Да еще и с супругой. Много-много денег и много-много транквилизаторов — недурственное сочетание!

Денежный Мешок был толстый и улыбчивый дядька — было видно, что он гордится своим дружелюбным и беззлобным нравом. Точнее — манерой себя держать. Он нагнал на меня страху, я сразу поняла: от всего его дружелюбия может вмиг не остаться и следа, и он призовет братков, чтобы те уволокли неугодную личность в какой-нибудь подвал, привязали к стулу и как следует проучили.

— Мистер Латтимор? Рада с вами познакомиться, — соврала я.

— А ну, скажите, этот ваш бизнес по устройству мероприятий — доходное дело? — спросил он. Бьюсь об заклад: доведись ему встретиться с британской королевой, он бы и ее спросил, доходное ли дело — быть монархом.

От ужаса у меня застучали зубы.

— Об этом лучше спрашивать не у меня.

— У кого тогда?

О господи!

— У этой четы? У Франчески с Франциском? — спросил он. — У злодейской парочки? Это они, что ли, всю прибыль грабастают?

Что мне было ответить?

— Да, мистер Латтимор.

— Что вы все: «мистер» да «мистер»? Не надо со мной церемонии разводить.

— Как скажете… Мешок.

Глаза миссис Латтимор вспыхнули огоньком, последовала небольшая, но пикантная пауза, после чего Мешок заговорил.

— Меня зовут, — зловеще-спокойным тоном объявил он, — Ларри.

На четвертый день…

Подъем посреди ночи и поездка в Оффали. Прибыла воздуходувка — для создания эффекта «волн» из ткани. Мебель тоже уже выехала, новая остроконечная шляпа размером с ведро уже сооружалась, мне на подмогу прибыли Андреа с Мозесом, и все как будто налаживалось, как вдруг Лесли осенило.

— Спальни выглядят чересчур обыденно! Надо их тоже украсить.

Я не двинулась с места и, глядя ей в глаза, сквозь зубы отчеканила:

— Вре-ме-ни-нет!

Она невозмутимо выдержала мой взгляд и тоже отчеканила:

— Най-ди-те-вре-мя! Я хочу, чтобы над кроватями висели эти пологи… Ну, как москитные сетки, только красивые. Серебряные.

— Телефон! — закричала я Андреа, уже на грани. — Хозяйничайте тут без меня, а я пока скуплю всю серебряную парчу в Ирландии.

Пришлось обзвонить все известные мне ателье: крупные, мелкие и даже портних-одиночек. Это было похоже на эвакуацию союзных войск в Дюнкерке.

На пятый день…

Подъем посреди ночи и поездка в Оффали. Привезли бокалы, но половина не пережила дальней дороги. Отчаянные попытки добыть еще. Это же не простые бокалы, а фужеры розового итальянского хрусталя. Но меня добили москитные сетки из серебряной парчи. Такой срочный заказ согласились принять лишь несколько портних-одиночек, и часть их мне пришлось строчить самой. Я просидела за машинкой всю ночь. Домой попасть не удалось — взамен я предложила маме прислать за ней машину и привезти ее в замок, обещая, что больше такого не повторится. Но она сказала, что одну ночь переживет и без меня.

На шестой день…

День празднества. Я не спала не знаю сколько, пальцы у меня исколоты, но пока все под контролем. «Приникнув ухом к земле и держа руку на пульсе» — это все про меня. Я исправно подмечала и устраняла все неполадки — включая двоих бритоголовых типов, на которых трещали по швам пиджаки. Охранники. Господи, до чего же страшные!

Я поймала Мозеса.

— Вон та парочка. Мы не могли бы найти охранников менее жуткого вида?

— Эти? Это же братья именинницы. — И он побежал встречать менестрелей с лютнями и выдавать им их лосины и туфли с загнутыми носами.

Остаток дня и ночи прошел в беспрерывной череде людей, которые подбегали ко мне со словами:

— Джемма, в передней кто-то упал в обморок.

— Джемма, у тебя есть презервативы?

— Джемма, Мешок хочет чаю, а Эванс-Блэк забаррикадировался у себя в комнате и не дает чайник.

— Джемма, менестрелей освистывают. Довольно жалкое зрелище!

— Джемма, ни у кого не осталось наркотиков.

— Джемма, братья Лесли подрались.

— Джемма, жена Мешка с кем-то трахается, но это не Мешок.

— Джемма, женский туалет засорился, а Эванс-Блэк не дает вантуз!

— Джемма, Эванс-Блэк собрался вызывать полицию.

А на седьмой день…

Она солгала матери, что снова едет в замок убираться, тогда как этим занимались Андреа с Мозесом. А сама поехала к Оуэну и объявила:

— Я хочу заняться с тобой сексом, но у меня нет сил. Можно я просто буду лежать, а ты сам все сделаешь?

— А-а, это что-то новое?

Это он зря: обычно в постели с Оуэном Джемма была очень изобретательна и энергична. Но он сделал, как она просила, после чего приготовил ей тост с сыром, и она лежала на диване и смотрела телевизор.

«Иззи продолжала потягивать вино и думать о приятном. Так она сидела и думала о приятном, как вдруг среди толпы заметила, что на нее в упор смотрит какой-то мужик и приветливо улыбается.

Не какой-нибудь похотливый старик с зачесом поперек лысины, а Парень С Нужной Делянки — ну, вы поняли:

симпатичный и в подходящей возрастной группе. Это было настолько для нее ново, что она чуть было не рассмеялась вслух: ее кадрили. В ирландском ночном клубе!

Он уже шел к ней. Так и знала!

Хотя… Она его знала. Только не могла вспомнить. Поразительно знакомая физиономия. Кто же, черт побери… Ну конечно, Уилл из аптеки. Собственной персоной. У нее в животе появилось странное ощущение теплоты, но, возможно, это было из-за вина.