– Сколько у тебя волос, какого странного они цвета! Не иссиня-черного, а красноватого. Сразу видно, что в твоих жилах течет кровь фань цюй.

Трот подавила вздох. Ее подруга не отличалась деликатностью. Заплетенные в косу, волосы Трот казались черными, но стоило распустить их, в них становились заметными рыжеватые пряди.

– Не все так удачливы, как ты, Лин Лин.

– Верно. – Лукаво улыбаясь, Лин Лин присела на единственный стул. – Вижу, ты не перевязала грудь. Какая она большая!

– Виновата все та же проклятая кровь фань цюй.

Лин Лин кивнула.

– Все варвары огромны, правда? А сколько у них волос! В прошлый раз, когда мой господин устраивал званый обед, я подглядывала из-за ширмы. Как ужасно было бы принадлежать варвару!

– Даже не думай об этом. У тебя родился бы ребенок вроде меня.

– Ты не виновата в том, что у тебя нечистая кровь.

Зная, что подруга не хотела оскорбить ее, Трот села на кровать, вытянув ноющую ногу.

– Похоже, ты пришла сюда не просто так.

Лин Лин подалась вперед, ее глаза заблестели.

– Кажется, у меня будет ребенок!

– Какая радость! Ты точно знаешь?

– Пока нет, но чувствую, что не ошиблась. Я подарю своему господину сына!

– А если родится девочка?

Лин Лин торопливо покачала головой:

– Я ходила молиться в храм Гуань Инь, каждый день я возжигаю для нее благовонные палочки. Будет мальчик! Мой господин тоже мечтает о сыне, иначе он не стал бы дарить мне свое семя. Как он обрадуется!

Из откровенных разговоров с Лин Лин Трот успела уяснить, что происходит между мужчиной и женщиной в постели. Трот слушала подругу со стыдливым, но жадным любопытством, считая, что ей не полагается знать об этом. Она не представляла Чэнгуа в роли любовника, но если верить Лин Лин, в постели он был так же могуч и вынослив, как в поединках. Он сохранил всю силу, иначе не сумел бы зачать дитя в столь преклонном возрасте.

– Кто бы ни родился, я завидую тебе, Лин Лин.

Молодая китаянка склонила голову набок.

– Правда? А я думала, ты жалеешь, что родилась женщиной.

– Моя участь – быть Цзинь Каном. – У Трот дрогнули губы. – Мужчинам я не нужна.

– Китайским мужчинам – может быть, а вот за фань цюй не ручаюсь, – задумчиво возразила Лин Лин. – Им следовало бы гордиться наложницей, в жилах которой течет кровь жительницы Поднебесной!

Трот не раз исподтишка разглядывала европейских торговцев, гадая, каково было бы остаться с кем-нибудь из них наедине. Ей особенно нравился Гэвин Эллиот, так похожий на ее отца, – рослый, красивый, благородный, умный и любезный. Но лорд Максвелл… при мысли о нем Трот вспыхнула. Он воспламенил ее кровь и воображение, хотя о близости с ним невозможно было даже мечтать.

– Аи, неужели у тебя уже есть избранник? – встрепенулась Лин Лин. – Хочешь, сегодня вечером, когда мы с господином ляжем вместе, я попрошу его отдать тебя этому фань цюю?

– Ни в коем случае! – Трот заставила себя равнодушно пожать плечами. – Если мой отец был варваром, это еще не значит, что я хочу жить с одним из них.

Лин Лин одобрительно кивнула. По ее мнению, Трот рассуждала разумно.

Конечно, Трот солгала. Она понимала, что ей не суждено выйти замуж за фань цюя, но не переставала втайне мечтать о таком браке.

Гэвин перелил дымящийся чай в китайскую чашку без ручки и протянул ее Кайлу.

– Ну, что ты скажешь?

Кайл осторожно попробовал янтарную жидкость. Под руководством друга он уже научился различать сорта чая.

– Довольно мягкий вкус.

– Ты слишком снисходителен. Этому сорту недостает пикантности. Зато его предлагают по весьма выгодной цене. Может быть, все-таки стоит попробовать сбыть его в Бостоне?

Кайл отпил еще глоток.

– А если добавить в него какое-нибудь ароматическое вещество? Основной чайный вкус чувствуется отчетливо. А примесь придаст ему пикантность.

Гэвин явно заинтересовался.

– И что же ты предлагаешь?

– В Индии я пил чай, ароматизированный кардамоном. Меня поразили его вкус и запах. А еще можно попробовать цитрусовый аромат – лимона или апельсина.

Его друг задумчиво кивнул.

– Пожалуй, я куплю партию этого чая, и мы поэкспериментируем с ароматными добавками. Подожди, я еще сделаю из тебя торговца! Не хочешь помочь мне основать лондонский филиал «Торгового дома Эллиота»?

– Ты намерен вести торговлю и в Англии?

– Это логичное решение. В Великобритании у меня будет гораздо больше покупателей, чем в Соединенных Штатах. – Гэвин усмехнулся. – Когда я был еще мальчишкой и жил в Абердине, я часто представлял себя хозяином самой крупной в мире торговой компании.

– Ты на верном пути, – заметил Кайл, которому тоже было чем гордиться. Он занялся торговлей, чтобы понять, сумеет ли добиться успеха независимо от своего титула и положения в обществе, и все его предприятия неизменно оказывались удачными и прибыльными. И хотя вскоре ему предстояло вернуться к привычной жизни джентльмена, он желал сохранить связи с Востоком – именно поэтому Гэвин и предложил ему возглавить лондонский филиал «Торгового дома Эллиота». – По-моему, это на редкость удачная мысль. Работа избавит меня от лишней респектабельности.

А еще такая работа могла бы стать предлогом для путешествий, но прежде Кайлу следовало исполнить свой долг перед семьей – жениться и обзавестись одним-двумя наследниками. Эта перспектива его не радовала, но и не внушала отчаяния, как в те времена, когда он покинул Англию. Наверняка ему встретится покладистая девушка, из которой получится заботливая и не слишком требовательная жена. На пылкую любовь Кайл не рассчитывал. Такое бывает только раз в жизни.

Гэвин записал несколько цифр на листе бумаги, который он извлек из кармана.

– Я опаздываю на встречу в Консу-хаус. Ты не попросишь Цзинь Кана написать это письмо Бао Тяню, купцу, который прислал мне образцы чая? Я хочу заказать ему партию.

– Разве Цзинь Кан умеет читать по-английски? – удивился Кайл.

– Сомневаюсь. Просто прочти ему письмо вслух. Цзинь переведет его на китайский и добавит несколько цветистых фраз, как принято в Китае.

– Я сам займусь письмом, – пообещал Кайл, радуясь предлогу повидаться с Цзинь Каном. Может, ему удастся понять, почему во время первой встречи юноша произвел на него столь неизгладимое впечатление.

Кайл уже собирался уходить, когда Гэвин спохватился:

– Не забывай, что сегодня в Английской фактории устраивают званый ужин в твою честь.

Кайл раздраженно застонал.

– А я так надеялся, что его отменят! Почему Ост-Индская компания считает своим долгом устраивать приемы в мою честь? По-моему, я уже перезнакомился со всеми европейцами, живущими в Кантоне.

– Потому, что больше в Кантоне нечем заняться. Жен и любовниц сюда не допускают, все мы ютимся на клочке земли размером чуть больше крикетной площадки, поэтому и радуемся любым развлечениям. Прием в честь гостя, к тому же виконта, – достойный повод потратить лишнее серебро.

Объяснение имело смысл. Несмотря на весь интерес Кайла к Китаю, он сошел бы с ума, не прожив в сеттльменте и шести месяцев. Прошло всего три дня, а он уже мечтал проскакать галопом по полю. Но с этим следовало подождать до возвращения домой, в Дорнли. Пробираясь через толпутруз-чиков в нижних помещениях склада, Кайл вдруг представил себе, как прохладный ветер Англии дует ему в лицо. Да, пора домой.

Но ему предстояло провести в Кантоне еще целый месяц. Даже если побывать в храме Хошань не удастся, надо изучить все особенности китайской торговли. Когда он унаследует титул и займет свое место в палате лордов, ему придется решать вопросы торговли и внешней политики, и ничто не заменит ему знаний, полученных из первых рук.

Опиум составлял львиную долю товаров, ввозимых в Китай; на родине Кайла многих возмущало то, что британские торговцы поставляют в чужую страну наркотик. Кайл был согласен с недовольными. Спасти «Торговый дом Эллиота» от банкротства он согласился главным образом потому, что эта американская компания была в числе немногих, кто категорически не желал торговать опиумом.

Разумеется, в Америке было немало товаров, пользующихся спросом в Китае, – таких как меха и женьшень. Но купцам из других стран повезло гораздо меньше. Китайцев не интересовали европейские фабричные изделия, а вот опиум из Турции или английских колоний в Индии – совсем другое дело.

Кайл вошел в помещение конторы, где работали полдюжины клерков, преимущественно португальцев. Цзинь Кан сидел за столом в углу, перед ним лежала странная вещь – рама с несколькими рядами бусин, нанизанных на стержни, называемая абаком. Этот предмет выглядел детской игрушкой, но, судя по всему, помогал при счете.

Мысленно взяв себе на заметку поближе познакомиться с абаком, Кайл подошел к Цзиню.

– Как ваша нога, Цзинь Кан?

Окинув его быстрым, чуть растерянным взглядом, Цзинь снова уставился на абак. Его глаза и вправду были темно-карими, а не черными.

– С ней все в порядке, сэр, – еле слышно отозвался юноша.

Кайл придвинул поближе свободный стул и сел к столу.

– Мистер Эллиот просил вас перевести для него одно письмо.

– Сию минуту, сэр. – Цзинь отставил абак и вынул из ящика стола бумагу и другие письменные принадлежности. Кайл с любопытством наблюдал, как юноша растер кусок какой-то черной лепешки на камне и смешал порошок с водой, приготовив густую тушь.

Когда все было готово, Кайл медленно прочел письмо вслух. Пользуясь тонкой кистью вместо пера, юноша начертал несколько столбцов сложных символов на листе бумаги, начав в правом углу и двигаясь к левому. Время от времени он останавливался и просил пояснить смысл слова или фразы. Хотя по-английски Цзинь Кан говорил медленно и с сильным акцентом, работал он добросовестно.

Когда письмо было закончено, Кайл заметил:

– Китайская письменность ничуть не похожа на европейскую. Она выглядит на редкость элегантно.