— Вождь защищает людей своего клана, и они везде следуют за ним и подчиняются любому его приказу, — говорила когда-то ее мать.

Но потом миссис Гренвилл добавляла с глубокой грустью:

— К сожалению, в последнее время вожди племен Северной Шотландии стали забывать о своих обязанностях по отношению к членам клана, и род распадается; эти люди не мыслят своей жизни без мудрого и сильного вождя, они попросту погибнут без него!

От матери Леона узнала, что даже в шестнадцатом-семнадцатом веках вождь шотландского клана был обычно человеком, обладавшим обширными знаниями и большим жизненным опытом, намного превосходившими знания и опыт англичан.

— Предводитель племени свободно говорил на английском и гаэльском языках, а часто также и на греческом, французском, латыни, — с гордостью объясняла Леоне мать. — Его сыновья обучались в университетах Глазго и Эдинбурга, Парижа и Рима. Он пил французский кларет, носил кружевные воротники, но вкусы его оставались прежними, и в свободное время он наслаждался музыкой и танцами своего народа, — добавляла она с улыбкой.

Потом лицо ее снова омрачалось:

— Но в наше время вождям кланов уже недостаточно только охоты на оленей и волков, на тетеревов и диких лесных котов. Они уходят на юг, оставляя своих людей, словно овец без пастыря.

Наблюдая за лордом Страткерном, видя, с каким интересом он смотрит на танец своих воинов, как увлечен им, Леона подумала, что он — настоящий вождь, заботливый и неравнодушный к судьбе своего народа. Она жалела, что мамы нет сейчас с ней и она не видит, какое удовольствие доставляет ее дочери этот танец и вся обстановка зала вождя.

Танец закончился, и лорд Страткерн представил Леоне многих из своих воинов. Она обратила внимание на то, что говоря о крови Макдональдов, которая течет в ее венах, и объясняя им, что она в первый раз в Шотландии, лорд Страткерн ни разу не упомянул, что она приехала погостить к герцогу Арднессу. У девушки было такое чувство, что в отношениях между герцогом Арднессом и хозяином этого замка существует какая-то напряженность, и она пыталась припомнить, не слышала ли когда-нибудь разговоров о кровной вражде между родом Маккернов и Макарднов.

Леона жалела теперь, что в памяти ее осталось так мало из того, что мама когда-то рассказывала ей о родной Шотландии, в ней сохранились только отдельные отрывки тех красочных, ярких легенд о военных походах, тех волшебных преданий о колдовстве, магии и творимых ими чудесах, которые были неотъемлемой частью жизни этой удивительной горной страны и с детства были в крови у каждого шотландца. Там, далеко от этих мест, на юге Англии, все это казалось не более чем сказкой, весьма далекой от реальности. Но теперь, на древней земле Шотландии, Леона почувствовала, как все ее существо откликается на то, что ее окружает; это началось с той минуты, как ушей ее коснулись первые звуки волынки и в душе всколыхнулись неведомые ей прежде чувства, рождая восторг и наслаждение.

Наконец, еще раз поблагодарив танцоров, лорд Страткерн проводил свою гостью обратно в гостиную на первом этаже.

— Я так вам благодарна, — сказала она, — так, что просто не могу выразить этого словами.

— Вам понравилось? — спросил он.

— Это было необыкновенное зрелище, — ответила Леона, — и я вижу теперь, что мама была совершенно права, когда говорила, что шотландец, исполняющий народный танец, буквально парит в воздухе, не касаясь ногами земли!

Лорд Страткерн подошел к подносу с напитками, стоявшими в углу на столике, и налил Леоне бокал лимонада. Она взяла у него из рук бокал, и они, подойдя к камину, остановились, глядя на пылавшие в нем громадные поленья; отсветы огня вспыхивали в светлых, золотистых волосах девушки, так что казалось, будто от них исходит сияние, ореолом окружая ее головку.

Глядя на пламя, горевшее в камине, и наслаждаясь его теплом, они слышали, как ветер завывает за толстыми, каменными стенами замка, как дождь барабанит по стеклам.

— Да будет благословен этот ветер, волей случая занесший вас сегодня в этот замок, — произнес лорд Страткерн своим глубоким, низким голосом. — Я не ожидал, что такое может произойти в моей жизни.

— Для меня все это было как прекрасная волшебная сказка, — откликнулась Леона.

Сказав это, она подняла глаза и, встретившись с его взглядом, снова почувствовала какое-то странное очарование, увидела нечто загадочное и волнующее, таившееся в глубине его глаз.

— Вы очень красивы! — сказал он.

Было в его голосе что-то, от чего вся кровь мгновенно прилила к ее щекам.

Она смутилась и отвернулась от него, глядя на огонь.

Наступило короткое молчание. Потом, вспомнив, каким он был там, в Зале вождя, как он показался ей именно таким, каким и должен быть настоящий глава клана, Леона спросила:

— Вы круглый год живете в этом замке?

— Это мой дом, моя жизнь, — ответил он. — Естественно, я живу именно здесь!

Девушку поразил неожиданно резкий тон, которым он произнес эти слова. Это было совсем не похоже на то, как он говорил с ней раньше.

Голос его прозвучал грубо, почти враждебно. Заметив, как Леона удивленно подняла на него глаза, он сказал:

— Я уверен, что вы устали с дороги, мисс Гренвилл. Для вас сегодня выдался тяжелый день, так что вы, конечно, хотите отдохнуть.

Он говорил так, будто желал отделаться от нее, и она не чувствовала больше себя рядом с ним надежно и защищенно, как это было с первого же момента, когда она увидела его после падения кареты. Ей нестерпимо хотелось сказать ему, что ей совсем не хочется спать, напротив, она с удовольствием осталась бы здесь и побеседовала бы с ним еще немного.

Ей еще так много хотелось узнать, столько было всего, что она надеялась от него услышать. Однако с ее стороны, — подумала девушка, — было бы весьма неприлично навязывать ему свое общество. Быть может, ему уже стало с ней скучно, и он не желает продлевать надоевшую беседу.

Внезапно она почувствовала себя совсем юной, неопытной девочкой, не разбирающейся в тонкостях и сложностях взрослой жизни. «Возможно, — с робким смирением подумала Леона, — мне следовало бы оставить его под предлогом усталости еще в тот момент, когда мы выходили из Зала вождя». Вместо этого она дождалась, пока он сам предложил ей уйти, показав тем самым, что ее общество не представляет для него никакого интереса, и поставив ее в унизительное положение.

— Разрешите мне еще раз поблагодарить вас за вашу доброту и гостеприимство, — сказала Леона вслух.

Она с мольбой подняла к нему глаза, стараясь поймать его взгляд, но он, отвернувшись, смотрел куда-то в сторону. Все так же не оборачиваясь, он прошел через комнату и открыл дверь в коридор.

— Миссис Маккрей ждет вас, — произнес он, выходя. — Спокойной ночи, мисс Гренвилл.

— Спокойной ночи, милорд.

Леона присела в реверансе и, уже выходя, заметила, что он вернулся обратно в гостиную.

— Что я такого сказала? Почему он вдруг так переменился? — спрашивала себя девушка, уже лежа в постели и глядя, как причудливые тени от огня пляшут на стенах ее комнаты.

Она словно вновь слышала, как мягко и нежно прозвучал его голос, когда он произнес: «Вы очень красивы!»

А потом, внезапно, после самого простого и невинного вопроса, тон его стал резким, неприятным, точно он старался оттолкнуть ее от себя.

— Нет, это невозможно ни понять, ни объяснить, — подумала Леона удрученно; так, переживая из-за неожиданного охлаждения лорда, она и уснула.

* * *

— Утро чудесное, мисс, и ветер совсем улегся, — возвестила миссис Маккрей, входя в спальню.

Она отдернула занавески на окнах, и Леона услышала звуки волынки, доносившиеся откуда-то с другого конца дома.

Теплое, золотистое солнечное сияние наполнило комнату. Все ее ночные тревоги рассеялись, и Леоне захотелось немедленно вскочить с постели; может быть, ей даже удастся позавтракать с лордом Страткерном.

Однако миссис Маккрей рассудила по-другому.

— Я принесла вам ваш завтрак, мисс; я подумала, вдруг вы еще не оправились после вчерашнего?

— Благодарю вас, я чувствую себя прекрасно, — ответила Леона.

Она взглянула на уставленный едой поднос, который служанка внесла в комнату и поставила на столик около кровати, затем осторожно спросила:

— А его светлость… не ожидает меня к завтраку?

— Его светлость позавтракал уже час назад, — ответила экономка. — Он у нас ранняя пташка, всегда встает с рассветом. Однако он просил узнать у вас, мисс, не пожелаете ли вы, когда оденетесь, осмотреть сад перед тем, как покинуть замок?

— Ну конечно, с большим удовольствием! — воскликнула Леона.

Она быстро поела, и пока миссис Маккрей помогала ей одеться, горничная упаковала ее сундучок.

В глубине души Леона надеялась, что день выдастся опять таким же ветреным и холодным, как вчера, и она не сможет продолжать свое путешествие, или, может быть, сломанную карету герцога не починят вовремя, так что ей волей-неволей придется остаться.

Попрощавшись с миссис Маккрей и выйдя из комнаты, Леона увидела, что два лакея уже дожидаются, готовые отнести ее вещи вниз, в карету; у подъезда девушка заметила экипаж. Леоне было как-то не по себе, у нее было неприятное ощущение, точно ее торопят, заставляя против собственной воли делать то, что ей совсем не хочется; пришлось признаться самой себе, что ей больше хотелось бы остаться здесь, в замке, чем ехать к герцогу Арднессу.

«Это довольно смешно и нелепо с моей стороны, — подумала она, — но мне кажется, что я оставляю здесь что-то очень дорогое».

Однако все эти мысли тут же вылетели у нее из головы, как только она увидела лорда Страткерна, сидящего за письменным столом. Он встал, когда она вошла в комнату, и Леоне стоило больших усилий сдержаться и не побежать ему навстречу, не сказать искренне и откровенно, как она рада видеть его. Вместо этого она учтиво присела в ответ на приветствие, которое он произнес без тени улыбки на лице: