— Все это — твое королевство, любовь моя! — сказал лорд Страткерн. — Ты всегда будешь в нем королевой, так же как в моем сердце!

— Ты должен помогать мне, ты должен говорить мне, как мне лучше поступить, какой ты хочешь меня видеть, — тихо ответила Леона.

— Ты — само совершенство! — воскликнул лорд Страткерн. — Но смогу ли я быть достойным тебя?

Леона поняла, что в глубине его души все еще не заживала рана, нанесенная Изабель, когда она, затосковав по югу, не захотела принять ту жизнь, которой жил он.

В это мгновение Леоне открылась та простая истина, что ей следует постоянно и бережно переубеждать его, вернуть ему веру в себя и заставить поверить в нее, в то, что она всегда будет с ним и что с ней у него нет основания для таких опасений.

Девушка подняла к нему лицо.

— Все, чего я прошу от жизни, — сказала она тихо, — это чтобы она позволила мне всегда быть рядом с тобой. И неважно, где мы будем жить, — в замке или в какой-нибудь маленькой, скромной хижине, притулившейся у склона холма. Главное — чтобы мы были вместе, чтобы души наши были открыты друг для друга так, как открыта сейчас для тебя моя душа!

Леона увидела, как засияли его глаза, как по всему его лицу словно разлился радостный свет.

Он привлек ее ближе и стал целовать до тех пор, пока у нее не перехватило дыхание, и она не помнила уже ни о чем на свете, кроме того, что она принадлежит ему, а он — ей.

Появившийся в дверях дворецкий сообщил, что обед готов, и они прошли в обеденный зал с темно-красными портьерами на окнах, которые так любила Леона.

Слуги вносили все новые блюда, и, надо прямо сказать, повар на этот раз превзошел самого себя; тут был даже покрытый глазурью свадебный торт.

— Ведь какой же свадебный обед может обойтись без торта? — с улыбкой заметил лорд Страткерн.

Они так много хотели сказать друг другу, но были минуты, когда глаза их встречались и не нужно уже было никаких слов. Сердце говорило с сердцем, душа с душой; во всем мире оставались только они — Мужчина и Женщина — осиянные чудным, пленительным ореолом счастья!

Когда слуги уже убрали со стола, а лорд Страткерн свободно откинулся на высокую спинку своего стула с бокалом портвейна в руке, Леона спросила:

— Я понимаю, что об этом не очень приятно говорить, и я не думаю, что мы будем еще к этому возвращаться, и все же мне хотелось бы знать — почему сын герцога родился именно таким.

Лорд Страткерн немного помолчал, прежде чем ответить:

— Конечно, существует, вероятно, медицинское объяснение, наверное, это так. Но в Шотландии — и это я знаю точно — все верят, что все плохое, что случается с человеком в этой жизни, — результат проклятия!

— Проклятия?! — воскликнула девушка.

— Я не хотел говорить тебе об этом раньше, — ответил лорд Страткерн, — потому что боялся, что это расстроит тебя, но все герцоги из рода Арднессов прокляты вот уже в течение двухсот лет!

— Но почему? — спросила Леона. — И кем?

Лорд Страткерн отпил вино из своего бокала.

— Когда-то несколько человек из графства Росс поставили свой корабль на якорь в бухте Арднессов. Море было слишком бурным, и они не могли плыть дальше. Они попросили у вождя разрешения пройти по суше через его земли в свое графство и вернуться за своим судном, когда ветер утихнет и шторм прекратится.

Леона слушала, затаив дыхание, глядя на него широко открытыми глазами, и лорд Страткерн продолжал свой рассказ.

— Разрешение было получено, и моряки сошли на берег; плавание их было удачным, и они несли с собой много ценных товаров.

— А сколько их было? — спросила Леона.

— Человек пятнадцать-двадцать, — ответил лорд Страткерн. — Уже стемнело, когда они подошли к ущелью.

Леона представила себе, каким мрачным и зловещим должно было показаться им ущелье, наверное, таким же, каким оно казалось ей, но вслух ничего не сказала. Лорд Страткерн продолжал:

— Вождь клана и его воины были людьми алчными и завистливыми. Они устроили засаду и, когда моряки прошли уже далеко в глубь ущелья, они напали на них!

— Это подло! — воскликнула Леона.

— Это противоречит всем законам гостеприимства и чести, — согласился лорд Страткерн. — Затем, ограбив их и забрав всю добычу, Макардны закопали их тела у дороги, а сами вернулись в свой замок.

— Их всех убили? — спросила девушка, — И никого не осталось, чтобы рассказать о случившемся?

Лорд Страткерн покачал головой:

— Никого, — ответил он. — Их жены, возлюбленные и вождь клана напрасно ждали из возвращения.

— А что сталось с кораблем? — спросила Леона.

— Макардны забрали его себе, объяснив это тем, что он слишком долго простоял в их бухте и никто не вернулся за ним.

— Но ведь это значит, что они украли его!

— Именно так, — подтвердил лорд Страткерн.

— А как же в конце концов узнали, что произошло на самом деле?

— Прошло пять лет, — стал рассказывать лорд Страткерн, — и вот однажды бард Россов, человек, имевший «третий глаз», сказал людям своего клана, что он постоянно слышит голоса пропавших моряков, которые взывают о мщении.

— И они поверили ему?

— Поверили, потому что он не просто сказал им, что эти воины были убиты, но и со всеми подробностями описал то место, где зарыты их тела и где они смогут их найти.

Леона перевела дыхание.

— И они нашли их? — спросила она почти шепотом.

— Однажды ночью Россы под предводительством барда тайно проникли в ущелье Арднов. Как он и предсказывал, они нашли там скелеты убитых товарищей.

— Какой ужас! — воскликнула Леона. — И за это Макардны были прокляты?

— Не весь клан, — поправил ее лорд Страткерн, — а только вождь, потому что он всегда отвечает за все, что происходит на его землях, и за всех, кто находится у него в подчинении и под его покровительством. Раз он может распоряжаться жизнью и смертью своих людей, он должен нести ответственность и за их действия, но в этом случае он вел себя так же преступно, как и они!

Голос его зазвенел, и он закончил:

— Думаю, он заслужил ту кару, которая пала на его голову.

— А как его прокляли? — спросила Леона.

— Бард, стоя в ущелье и глядя в сторону замка, воззвал к небесам, призывая их в свидетели того, что мирные, никому не причинившие вреда люди, пришедшие как друзья, были жестоко и предательски убиты.

Лорд Страткерн помолчал.

— Должно быть, он выглядел в этот момент очень внушительно — барды ведь обычно бывают людьми очень высокого роста, с длинными, седыми волосами, развевающимися на ветру, и звучным, раскатистым голосом.

Леона так и видела перед глазами ту картину, которую он нарисовал.

— Итак, — продолжал лорд Страткерн, — бард проклял вождя Макарднов на вечные времена, и проклятие его было справедливым возмездием за преступление, которое тот совершил.

— Какое же это проклятие? — снова спросила девушка.

Она почувствовала, как по телу ее пробежала дрожь, — Леона уже смутно догадывалась, что за кара обрушилась на весь род Макарднов.

— Бард предсказал тогда — и с тех пор не было случая, чтобы пророчество его не сбылось, — что каждый из вождей Макарднов будет поражен и примет смерть от предательской руки.

— И так оно и случилось? — спросила Леона.

— Последний герцог был убит на дуэли в Париже любовником своей жены. Предпоследнего убил его собственный слуга, которого он поймал на воровстве.

— А те, которые были до него?

Лорд Страткерн махнул рукой.

— Я не помню точно, что случилось с каждым из них, но ни разу не было так, чтобы пророчество не исполнилось, и все они погибли от руки предателя.

— Так вот какова тайна дикого ущелья! — воскликнула Леона. — Еще когда я в первый раз проезжала через него, оно показалось мне невероятно темным, мрачным и зловещим.

— Это проклятие угрожало и тебе, любовь моя, — сказал лорд Страткерн, — и этого я не смогу никогда ни забыть, ни простить! — Он протянул к ней руку через стол, и Леона вложила в нее свои пальчики. — Зато могу уверить тебя, — улыбнулся он, — что, насколько мне известно, на том вожде клана, который стал сегодня счастливейшим человеком на земле, не лежит никаких проклятий!

— Теперь-то я понимаю, что ты никогда не смог бы повести себя вероломно, обмануть меня.

— И все-таки ты подозревала, что я это сделал.

— Прости меня! — умоляющим голосом попросила Леона. — Пожалуйста, прости меня!

Он поднес ее руку к губам и поцеловал ее сначала в мягкую ладошку, а потом стал нежно целовать пальчики один за другим.

— Нам нечего прощать друг другу, и нам никогда не придется обижаться друг на друга и прощать что-либо. Ведь мы не два разных человека, а один — с одной душой и с одним сердцем!

В глазах его, когда он произносил последние слова, вспыхнул огонь. Затем, сделав над собой усилие, он сказал Леоне:

— У тебя сегодня был очень длинный и трудный день, любовь моя. Тебе надо отдохнуть. То, что мы пережили с тобой сегодня, все эти тяжелые события не только подрывают здоровье и силы, но и нервную систему.

Он встал из-за стола и подал руку Леоне.

— Я приду пожелать тебе спокойной ночи, — произнес он своим глубоким, мягким голосом. — Перед нами еще целая жизнь, и всегда я буду говорить тебе, как ты прекрасна и как бесконечно я люблю тебя!

Леоне показалось, что он убеждает в этом больше себя, чем ее, но, послушная его желанию, она прошла в свою спальню и обнаружила, что миссис Маккрей уже поджидает ее.

— О миледи, никогда еще не было на свете невесты прекраснее и милее, чем вы, — воскликнула экономка со слезами на глазах.

— Благодарю вас, миссис Маккрей.

— Мы всегда мечтали об этом для лорда. Вы принесли ему счастье. И теперь он уже не будет больше так одинок, как это было с того дня, когда его матушка скончалась.