— Ну что ж, семь бед — один ответ! — решительно сказала себе Леона и почувствовала, что эта поговорка сейчас как нельзя более кстати.

Она дернула за поводья и, пришпорив коня, пустила его к замку.

— Мисс! Мисс! — взволнованно кричал ей вслед грум. — Мы нарушили границу! Это владения лорда Страткерна, и нам не разрешается сюда заезжать!

— Я получила приглашение, — на скаку, не останавливаясь, коротко ответила девушка.

Грум за ее спиной что-то возразил, продолжая кричать отчаянно, до хрипоты; видно было, что он чрезвычайно взволнован и встревожен.

Она ехала, наверное, минут двадцать, замок приближался, можно было различить уже его башенки и флаг, развевавшийся над крышей. Леона заметила и маленькие, аккуратные домики, притулившиеся у склонов холмов по берегам озера, и с удовлетворением отметила, что на вересковых равнинах милорда она не видела ни одного овечьего стада. По пути они вспугнули несколько выводков куропаток; курочки возмущенно квохтали, взлетая из-под копыт лошади и снова прячась в траве, подальше от незваных гостей.

Именно в этот момент вдалеке показался какой-то всадник, и сердце Леоны радостно затрепетало.

Сначала она не была уверена, что это действительно он; местность здесь была неровная, холмистая, и, едва показавшись, он уже исчез за какой-то возвышенностью, но только для того, чтобы через несколько минут появиться вновь, уже гораздо ближе.

Теперь Леона видела его уже достаточно хорошо; ошибиться было невозможно — это был лорд Страткерн, и он ехал к ней!

Он мчался ей навстречу, подгоняя своего коня, и Леона тоже тронула свою лошадь хлыстом, пришпоривая ее; охваченная желанием как можно скорее оказаться с ним рядом, она неслась, как ветер, забыв о собственной безопасности.

Грум все еще что-то невнятно бормотал у нее за спиной, и Леона поняла, что он боится гнева лорда Страткерна, того, что он будет сейчас бранить их, выговаривая за самовольный въезд в чужие владения.

Однако, когда они, наконец, съехались, на лице лорда было выражение нескрываемой радости.

— Я уже почти потерял надежду, — признался он, подъезжая к Леоне и протягивая ей руку.

Она вложила в нее свои пальчики, и он сжал их так крепко, что ей стало больно.

— Так вы… ждали меня? — спросила девушка тихо, чувствуя, что ей трудно выговорить эти слова.

— Я ждал вас все это время, с тех пор, как вы уехали от меня; каждый день я высматривал, не покажетесь ли вы на склоне холма, — ответил он. — По правде говоря, один из моих ловчих наблюдал за вами в подзорную трубу с того момента, как вы пересекли границу.

Именно на это Леона и надеялась, почему-то она верила, что так оно и будет, и в то же время в душе ее поднялась горячая волна радости, что надежды ее оправдались.

— Я… не могла приехать раньше.

— А вы хотели?

В голосе его послышалась такая надежда, такое нескрываемое желание, чтобы она ответила удовлетворительно, что Леона смутилась и отвернулась, не в силах взглянуть ему в глаза.

— Я… я писала вам, — сказала она вместо ответа, — но письмо… так и не было отправлено.

Она заметила, как сжались его губы, потом он произнес:

— Но сегодня вы здесь.

— Герцог уехал на охоту по соседству.

— Вы зайдете в замок?

— Мне незачем пока возвращаться. Я могу задержаться тут… до вечера.

Леона подумала, что не имеет смысла ей притворяться, будто она не хотела его увидеть.

Она знала, что по возвращении ей предстоит не слишком приятные минуты, а потому хотела вдоволь насладиться свободой, раз уж ей удалось ненадолго вырваться.

— Вы знаете, что вы здесь самая желанная гостья, — сказал лорд Страткерн.

В голосе его прозвучало что-то такое, что Леона не выдержала и с улыбкой повернулась к нему; встретившись с его глазами, она вдруг почувствовала, что не в силах отвести взгляд.

— Поспешим, — предложил он, — нам ведь о стольком еще надо поговорить друг с другом!

Девушка поняла, что он предпочитает говорить с ней наедине, без посторонних ушей, поэтому они продолжали путь в тишине, не обменявшись больше ни словом. Грум герцога Арднесса ехал за ними, гадая, как полагала девушка, какое наказание его ожидает.

Они подъехали к замку, и, прежде чем кто-либо из слуг успел подскочить и помочь Леоне спуститься на землю, лорд Страткерн первый подал ей руку. Он снял ее с седла, и Леона вся затрепетала от восторга, когда его сильные руки коснулись ее. Ей хотелось, чтобы он опять поднял ее и понес вверх по лестнице, как в тот раз, когда она впервые попала в замок. Вместо этого они поднялись наверх рука об руку и вошли в небольшую, уютную залу с видом на озеро.

— Это прекраснее, чем мне запомнилось, — сказала девушка, подходя к окну.

— То же самое я мог бы сказать и о вас, — очень тихо проговорил лорд Страткерн.

— Вы… вы действительно так думаете? — спросила Леона.

— Да, я действительно так думаю, — ответил он, ласково улыбаясь ей.

— Я так рада. Я хотела, чтобы вы… увидели меня в моем… новом платье.

Лорд Страткерн взглянул на ее шляпку и весь ее модный, изящный костюм так, точно заметил его впервые.

— А оно новое? — удивился он. — Ваше лицо так прекрасно, что я ни на что больше не мог обращать внимания.

Леона вздрогнула и отвернулась к окну, глядя на озеро.

— Так значит, у вас новое платье! — медленно проговорил лорд Страткерн, и словно смысл ее слов постепенно начал доходить до него. — Это подарок?

— Д-да… его светлость… подарил его мне.

Девушка уже пожалела, что упомянула об этом, и все же ей хотелось, чтобы каждый раз, когда она надевает для него новое, красивое платье, он замечал это и любовался ею.

Лорд Страткерн отвернулся и отошел в другой угол комнаты.

— Вам нравится в замке Арднесс? Вы счастливы там?

— Я… так благодарна. Герцог… очень добр ко мне.

— Я спрашивал вас не об этом.

— Да, я понимаю, — возразила Леона, — но, полагаю, мне не подобает жаловаться, когда его светлость так заботится обо мне, и у меня, благодаря ему, есть все, о чем только может мечтать девушка в моем возрасте.

— Тогда в чем же дело?

Мгновение девушка колебалась, потом, точно не в силах больше сдерживать наболевшее, произнесла:

— В тот день, когда я уезжала отсюда, я увидела… как людей герцога выселяют из их домов, отбирают у них землю!

Говоря это, Леона не осмеливалась посмотреть на него, так как чувствовала, что гнев, который наверняка вспыхнет в его душе от ее слов, немедленно передастся и ей.

Потом она услышала, как он спросил ровным, ничего не выражающим голосом:

— А для вас это что-нибудь значит?

— А как вы думаете? Это было так ужасно, так отвратительно, так… бесчеловечно! Мне трудно говорить об этом. Я просто не могу вспоминать об этом без слез…

Голос ее прозвенел и оборвался на страстной, отчаянной ноте.

— А вы пробовали с кем-нибудь говорить об этом?

— Да, я пыталась, — отозвалась она, — клянусь вам, я пыталась, хотела помочь им, сделать что-нибудь, но его светлость даже не стал меня слушать, и мне некого было больше спросить… не от кого было узнать об их участи.

Лорд Страткерн, перейдя через комнату, снова подошел к ней.

— Сожалею, что вам пришлось столкнуться со всем этим ужасом, — мягко сказал он. — Теперь вы, наверное, понимаете, почему мы с герцогом разорвали наши отношения?

— Вы правы! Вы совершенно правы! — воскликнула Леона. — Но что можно сделать?

— Ничего! — отозвался он. — Я пытался помочь некоторым из Макарднов, но я не могу жертвовать благосостоянием людей из моего собственного клана, перенаселяя свои земли.

— Да, конечно… Я понимаю, — тихонько вздохнув, согласилась с ним девушка. — Но те люди! Те несчастные, обездоленные люди! Я до сих пор слышу их стоны и плач. А один ребенок… он чуть не сгорел, когда они подожгли дом!

— Это невыносимо! — голос лорда Страткерна прозвучал жестко, немного хрипло. — И это происходит теперь по всей Шотландии — жадность землевладельцев и жестокость их управляющих мучают наш народ, уничтожают саму его душу!

— Я знала, что вы так скажете, я была уверена в ваших чувствах! — воскликнула Леона. — Моя мама говорила точно так же! Но неужели вы ничего, совсем ничего не можете сделать?

— Ничего! — ответил лорд. — Я испробовал все возможные способы. Я встречался со многими землевладельцами и беседовал с ними. Мы не раз собирались в Эдинбурге!

Вздохнув, он продолжал:

— Тысячи тысяч шотландцев вынуждены были эмигрировать, и теперь рассеяны по всему миру. В одном только 1831 году было выселено пятьдесят восемь тысяч человек. Теперь уже осталось совсем немного земли, которая не превратилась бы в пастбище для овец, — закончил он с горечью.

Леона молчала, не в силах произнести ни слова. В глубине души она всегда надеялась, что лорд Страткерн, как Рыцарь в сияющих доспехах из сказки, взмахнет своим волшебным мечом и спасет людей от этого бедствия.

Словно бы прочитав ее мысли, он подошел к столику для коктейлей, с которого брал для нее лимонад в тот вечер, когда она осталась в замке, и наполнил ее бокал коктейлем.

— У нас не так уж много времени, — заметил он, — так что давайте-ка лучше поговорим о каких-нибудь более приятных вещах, о вас, например.

— Но мне хотелось бы поговорить о вас, — возразила Леона. — Я хотела бы, чтобы вы рассказали, как вы живете тут, в вашем имении, какие у вас планы по поводу тех людей из хижин, которые я видела на берегу озера…

— Вас это действительно интересует? — спросил лорд Страткерн.

— Действительно, — ответила Леона. — Я хочу знать, как живут шотландцы, какие у них трудности и проблемы. Я ненавижу это чувство оторванности от всего, отъединенности от всех окружающих, при том, что я живу среди шотландцев, на шотландской земле!