Тут уж Карл расхохотался:

— Клянусь памятью предков, моя смуглая некрасивая физиономия знакома в Англии каждому встречному-поперечному. Но если уж узнавшие меня англичане относятся ко мне, как сейчас славный трактирщик, то — видит Бог! — я родился не для того, чтобы сложить свою голову на плахе.

Обстановка постепенно развеялась. Карлу удалось скрыть, какой испуг он пережил, убедившись, сколь часто его узнают. Было бы ужасно, если бы его предали сейчас, когда спасение кажется уже так близко. Он повернулся к Джулиану и пригласил его к столу, заметив, что лорд Грэнтэм должен обязательно отведать копченой грудинки — столь же нежной и мягкой, как девичья грудь. При этом он словно что-то вспомнил и удивленно поглядел на Джулиана. Тот скинул плащ, придвинул стул к столу и сел. Он держался спокойно, и Карл был в совершенном недоумении. Несколько раз он выжидательно поглядывал на дверь, словно ожидая, что она вот-вот откроется и войдет Ева Робсарт; но ничего подобного не происходило. Джулиан не спеша ел, и Карл начал терять терпение. В конце концов он встал и под предлогом, что ему нужно отдохнуть, вышел из комнаты, якобы направляясь в спальню, но на деле, чтобы посмотреть, где прихорашивается или отдыхает после долгого пути Ева.

Хозяин глядел на короля умиленными глазами, но на его расспросы лишь пожал плечами. Нет, он ничего не знает ни о какой леди, последний прибывший джентльмен приехал один. Карл не выдержал и велел позвать к себе Грэнтэма.

Когда Джулиан вошел, король резко спросил, не запамятовал ли лорд о его приказе привезти с собой миледи Еву?

Джулиан был бледен, повязка на его голове истрепалась. Выглядел он усталым и каким-то поникшим.

— Я ничего не забыл, сир. И своего долга перед вами также. Поэтому я приложил все усилия, чтобы отговорить леди Еву от этой поездки. У нас с ней была долгая и не совсем приятная беседа. Но все же мне удалось убедить эту даму, что, пока вы не в безопасности, пока не покинули Англию, она будет для вас лишь обузой. К тому же для женщины вытерпеть подобную скачку весьма нелегко. Я объяснил леди Еве, что для нее лучше, если она примкнет к Вашему Величеству, когда вы окажетесь уже в безопасности, за морем. Тогда она, возможно, приедет к вам. Если пожелает и решится — когда я уезжал, в Сент-Прайори прибыл полковник Гаррисон, и она осталась с ним.

Карл устало провел рукой по небритой щеке. Что ж, Ева вполне могла сообразить, что положение супруги помощника шерифа в Хемпшире для нее надежнее и безопаснее, чем сомнительное счастье быть одной из любовниц короля-скитальца. И все же, когда он вспомнил, как она умоляла его не оставлять ее… ему стало грустно. Хотя, может, Джулиан и в самом деле убедил ее. Он обладал известным красноречием, когда считал это необходимым или его вынуждало к этому чувство долга. Причин не доверять лорду Грэнтэму Карл не видел, он знал, что Джулиан совсем не умеет притворяться, и убедился в этом во время их одиссеи, когда он куда лучше своего спутника мог изображать «круглоголового». И еще он подумал, что, наверное, оно и к лучшему, ибо теперь у него не будет болеть душа, что он сломал жизнь Евы. Не возникнет чувства вины перед ней, когда ему придется оставлять ее ради более важных дел, и не придется давать пояснения своим сторонникам, какие отношения связывают его с дочерью парламентария Робсарта.

— Ты свободен, Джулиан, — устало произнес король. — Я оторвал тебя от стола, а тебе следует подкрепиться после дороги.

— А вам, сир, просто необходимо отдохнуть. Вы все увидите в ином свете, когда поспите.

Карл вяло улыбнулся. Он не мог побороть невольную грусть.

— Тебе тоже следует отдохнуть, Грэнтэм. У тебя утомленный вид. И… О, что это? У тебя на манжете кровь!

Джулиан нервно стал заворачивать под черный бархат рукава кружево, покрытое бурыми пятнами.

— Это ничего, сир… Просто в дороге у меня открылась рана… в плече, оставшаяся после поединка с Гаррисоном. Я как-то не обращая на нее внимания, но она вдруг стала сильно кровоточить. Пришлось даже сделать остановку в Хембодоне и перевязать себя. А так как я неумелый лекарь… Вот, испачкался. Простите мою неряшливость.

Король почти подсознательно ощутил неприятное волнение, но был слишком утомлен, чтобы о чем-то думать, и лишь вяло махнул рукой.

— Пустое, Грэнтэм. Можешь идти.

Когда Джулиан вышел, Карл устало опустился на кровать. Он чувствовал себя совсем разбитым и расстроенным. Хотя к чему огорчаться? Все вышло совсем неплохо. Так он, по крайней мере, считал сейчас. У него не было бы сил сейчас заниматься еще и Евой: бессонная ночь, нервное напряжение, а потом и изнурительная скачка по враждебной территории совсем доконали его. Не думая ни о чем, зная, что впереди у него есть несколько часов для сна, он, не раздеваясь, растянулся на кровати и тотчас погрузился в сон.

В два часа ночи лорд Уилмот расплатился с хозяином гостиницы за комнаты, ужин и стал собираться в дорогу. Он вызвал к себе Грэнтэма и сообщил, что они с полковником Гоунтером и капитаном Татерсеном выедут немедленно, а Фрэнсис Мансел вернется в Саутгемптон. Грэнтэм пока останется в гостинице с Его Величеством. Так, небольшими группами, они меньше привлекут к себе внимание. Кроме того, он должен еще до прибытия короля убедиться, что больше ничего не помешает отплытию, да и за не в меру догадливым капитаном стоит присмотреть внимательнее. Джулиан с королем присоединятся к ним позже. Двигаться им предстоит на запад вдоль побережья, где нет проезжих дорог и местность, в общем-то, пустынна.

— Вот, я опять доверяю вам нашего короля, — улыбнулся Уилмот. — Но, как показало время, с вами Его Величество находится в наибольшей безопасности.

Он пожал на прощанье Грэнтэму руку. Лицо того оставалось бесстрастным; он учтиво поклонился.

«Странный он все-таки человек, — думал, отъезжая, лорд Уилмот. — Сухой, замкнутый. Есть в нем даже нечто неприятное, даром что красив, как Адонис. Но положиться на него можно. Этот на все пойдет во имя долга».

В положенное время Джулиан разбудил короля. После отдыха тот выглядел лучше — кратковременный крепкий сон придал ему сил: Их лошадей подвели к задним дверям гостиницы, и заспанный хозяин смог еще раз приложиться к руке Его Величества, уверяя, что целует самую благородную руку Англии.

Ветер уже стих. Луна светила достаточно ярко, и они хорошо видели дорогу, пролегавшую вдоль самого берега моря. Король с наслаждением втянул прохладный, солоноватый воздух — запах надежды, запах свободы. Настроение у Его Величества было приподнятое.

Они быстро проскакали пару миль, отделявших Брайтхелмстоун от Саутвика. Берег делал изгиб; на холме над морем были видны строения деревни. Где-то одиноко лаяла собака.

Джулиан указал на развалины ветряной мельницы в стороне.

— Сюда, сир, здесь мы оставим лошадей. Далее пойдем пешком. Прилив еще не затопил русло реки, и мы сможем беспрепятственно добраться до корабля.

И все же, когда они спустились с холма и, пробравшись сквозь заросли камыша, вышли в русло, под ногами стал расходиться ил, захлюпала вода.

— Начинается Прилив, — спокойно заметил король.

У них было достаточно времени, чтобы успеть обогнуть холм и выйти к пристани, где их должен был ожидать «Сюрприз». Идти предстояло не менее мили; в этот момент Джулиан предостерегающе схватил короля за руку.

— Слышите!

Карл замер. А затем за шорохом сухого камыша и сквозь крик совы он явственно различил топот копыт. Кто-то галопом несся по дороге, по которой они приехали.

— Одинокий всадник, — заметил король. — Но лучше не связываться. Укроемся среди камыша.

Джулиан последовал его совету, однако выхватил пистолет и взвел курок. Они замерли.

Топот все приближался, а потом замер где-то рядом. По-видимому, всадник остановил коня на обрывчике, как раз недалеко от них. Они даже смогли различить во тьме его силуэт. Слышно было, как всхрапывает его конь и позвякивают удила.

В этот миг показалась луна, осветив преследователя, и они оба узнали его.

— Гаррисон! — вырвалось у короля удивленное восклицание.

В тот же миг краем глаза он заметил, как Грэнтэм вскинул пистолет. Лорд был меткий стрелок, и он бы не промахнулся, если бы король тотчас не ударил его по руке. От неожиданности удар оказался сильнее и оружие, выбитое из рук Грэнтэма, описав дугу, отлетело в камыши.

— Черт бы тебя побрал, Грэнтэм! — выругался Карл. — Это же Стивен Гаррисон, наш друг. И если он нагнал нас, значит, у него есть на то причины.

— Но он же «круглоголовый», изменник! — воскликнул Джулиан. — Он не должен знать… Сир, ради Бога, стойте здесь! — Он резко выхватил шпагу и пошел в сторону спешившегося полковника. Тот уже заметил их.

Карл ничего не понимал. Или Джулиан забыл, чем они обязаны Стивену? Ни о каком предательстве здесь и речи быть не может. Где обычная рассудительность Джулиана? Что-то явно случилось, и Карл не собирался стоять в стороне. Он двинулся вслед за Джулианом.

Тот вдруг ускорил шаги и почти кинулся со шпагой на Стивена. Полковник еле успел выхватить оружие и отбить выпад.

— Стойте! — крикнул король. — Остановитесь немедленно! Я приказываю!

Он кинулся меж ними, хватаясь за скрещенные шпаги.

— Вы оба с ума сошли! Или у вас нет других дел, как начинать вновь сводить счеты?

— Этот человек — изменник! — выкрикнул Джулиан. — Он выследил нас — как иначе он оказался бы здесь? Не удивлюсь, если сейчас здесь появятся ищейки Кромвеля, которым он уже продал Ваше Величество.

— Успокойтесь, сир, — опуская шпагу, обратился к королю Гаррисон. — Я приехал один, и лорд Грэнтэм это знает. Он понимает, что побудило меня выехать за ним в дорогу, нестись сломя голову в Брайтхелмстоун, а оттуда, по вашим следам — сюда.

— Не слушайте его, сир! — горячился Джулиан. — Он хочет выиграть время! Нам надо спешить, нас ждут!…

— Подождут! — резко произнес Карл и повернулся к Стивену. — Я готов выслушать ваши объяснения.