Замок стоял посреди громадного парка, почти леса, над которым возвышались его внушительные башни и унизанные флюгерами кровли. Всадники спустились с холма и, миновав узкий проезд между двумя большими прудами со стоячей водой, подъехали к чугунным воротам с виньетками и позолоченными остриями — дань новой моде. Эти роскошные ворота казались здесь даже не к месту, так как их со всех сторон окружала, примыкая с двух сторон, массивная каменная стена.

Ворота как раз были открыты, и из них выходила довольно значительная группа людей, все мрачные, хмуро бросавшие взгляды на всадников.

— Это наши поденщики, — пояснила Ева. — Они никогда не остаются на ночь в замке. Это приказ отца.

Она о чем-то переговорила с вышедшим из сторожки привратником. Говорила тихо, но до короля все же долетела фраза — «отпевание окончено».

— В замке кто-то умер? — спросил Карл. — Может, мы не вовремя?

Но Ева уже направила коня в ворота.

— Для посланцев комиссаров наш дом всегда открыт, — многозначительно сказала она и через минуту будничным голосом добавила: — Умер наш слуга. Несчастный случай — его растерзали псы отца.

Король почувствовал себя неуютно. Да и сама атмосфера, когда они въехали в парк, словно придавила плечи. Здесь меж деревьев уже царили сумрак и тишина. Они словно попали в какой-то иной мир, таинственный и безлюдный, что столь не свойственно для крупных поместий. Аллея к замку была не прямой и все время петляла. Казалось, замок должен был возникнуть за следующим поворотом, но его все не было, и путников окружали те же могучие деревья. Хотя подъездная дорога была широкой, посыпанной гравием и ухоженной, а вдоль нее на всем протяжении росли стройные ели, они служили словно оградой, а за нею простирались заросли давно не расчищаемого парка. Тихое, безлюдное, дикое место, совершенно не соответствующее живому характеру их проводницы.

Наконец за очередным поворотом аллея выровнялась, как стрела; в просвете поредевших деревьев показался сам замок.

Он действительно впечатлял. Картина здесь менялась: мощеный двор, газон перед замком, еще зеленый и ровно подрезанный с пирамидально остриженными пихтами по всему парапету. Последние лучи солнца горели огнем в больших готических окнах. И всюду царило безмолвие и пустота. Разве что мальчик-конюх подбежал к ним и принял поводья коней.

Слуг они увидели лишь в холле: человек пять-шесть мужчин и четыре женщины в чепцах и передниках. Если это и вся прислуга, то их удивительно мало для столь большого поместья.

Король Карл невольно присвистнул, оглядывая холл. Какая роскошь! Холл был очень высок, и в его стрельчатых арках над головой еще чувствовалось что-то монастырское. Но это каменное кружево розеток и капителей колонн не утратило своей привлекательности, несмотря на старомодность. Пол был выложен светлыми мраморными плитами, стены в человеческий рост покрыты деревянными резными панелями, а выше выбелены до слепящей белизны и украшены начищенным до блеска оружием, старинными кирасами, меж которыми красовались и охотничьи трофеи — растянутые меховые шкуры, искусно выделанные чучела: головы оленей с ветвистыми рогами, ощетинившиеся клыками вепри и оскаленные морды волков. Вдоль стен стояли высокие кованые канделябры искусной работы с пучками длинных белых свечей, а скамьи и столы, хотя и массивные, были украшены затейливой резьбой с прекрасными инкрустациями из олова и перламутра. Несмотря на торжественность, холл казался светлым и приветливым. И все же отпечаток суровости лежал и на нем. Возможно, причиной тому были пустота и тишина, надежно воцарившиеся в замке, а может, именно его средневековый облик внушал гостям неясное беспокойство.

Но Ева уже увлекла их в следующий зал, у створчатых дверей которого, как безмолвные стражи, застыли две латные фигуры из начищенных до блеска доспехов со скрещенными на рукоятях мечей стальными перчатками и опущенными забралами. Едва миновав их, гости оказались в еще одном зале, точнее галерее, с большими трехстворчатыми окнами с одной стороны и рядом фамильных портретов в позолоченных рамах на противоположной стене. В огромном камине полыхал огонь, и, возможно, именно из-за его неровного освещения создавалось впечатление, что лица на портретах бросают на гостей внимательные взгляды. Возле одного из них Карл замедлил шаги.

— А это, если не ошибаюсь, и есть барон Дэвид Робсарт?

Ева утвердительно кивнула и тоже повернулась к портрету. На темном фоне был изображен красивый мужчина, на лице которого лежала печать благородной гордости. Он был одет в стальной нагрудник кирасы, его белокурые, завитые в длинные локоны волосы ниспадали на отложной ван-дейковский воротник из тонкого кружева.

Рядом с ним висели еще три портрета — по-видимому, жен барона Робсарта. На одном из них была изображена улыбающаяся женщина в старомодном костюме со стоячим воротником и высоко заколотыми золотыми колечками волос. Второй изображал надменную даму с открытым декольте, темными волосами и челкой в виде запятой над изогнутыми бровями. У этого портрета Джулиан несколько задержался, поняв, что это и есть женщина из рода Бомануаров — вторая жена лорда Робсарта. А на третьем была изображена испанка — туго накрахмаленные брыжи ее воротника оттеняли матово-смуглый оттенок кожи, в темных, короной возлежавших волосах алела свежая роза.

— Ваш отец выбирал себе в супруги удивительно красивых женщин, — заметил король.

Ева не ответила, так как на лестнице как раз появилась Рэйчел.

— Рада приветствовать вас в отчем доме, джентльмены, — склонилась она в реверансе. — И раз уж нам предстоит доставить нашим спасителям кров, то смею заверить, ничто нам с сестрой не сулит большей радости.

В ней чувствовалась открытая юношеская искренность без тени кокетства, а милая улыбка была ласковой и приветливой — доброй улыбкой любящей сестры. От этого у путников вмиг рассеялось то несколько напряженное настроение, какое владело ими с того момента, как они оказались в Сент-Прайори, и им стало легко и по-домашнему уютно.

Джулиан первый подошел и приложился к руке Рэйчел Робсарт, чем несколько удивил короля.

— Со своей стороны мы надеемся, что наше пребывание в Сент-Прайори не будет навязчивым и мы не причиним вам неудобств.

— О нет, что вы, — поспешно заявила Рэйчел и даже чуть пожала руку Джулиану. О, эта сельская простушка совсем не была знакома с правилами этикета, но ее искренность просто очаровывала. — В Сент-Прайори нечасто заезжают гости, и мы будем вам даже признательны, если вы разделите с нами наше тихое одиночество.

«Что-то во всем этом не так, — подумал Джулиан. — Уединенный замок, где никто не бывает, малочисленная прислуга, запущенный сад. В этом месте словно скрыта какая-то тайна».

Но под теплым лучистым взглядом карих глаз Рэйчел Робсарт он не мог предаваться мрачным мыслям. Интересно все же, узнает ли она его? Он стоял почти спиной к камину, и вряд ли она могла как следует разглядеть его. Хотя на какой-то миг ему показалось, что на лице Рэйчел промелькнуло озадаченное выражение, но ее тотчас отвлекла сестра, и девушка подошла к ней.

Удивительно, как не схожи меж собой были две дочери барона Робсарта. Ева с ее сверкающими золотом кудрями, задорная и элегантная, и смуглая, гораздо выше сестры, брюнетка Рэйчел. Почему-то Джулиан вспомнил, как сегодня в церкви кто-то назвал ее ведьмой Робсартов. Такая милая девушка… Хотя эти темные бездонные глаза и казались необычными, а в манере вести себя чувствовалась твердость, но залогом этой твердости была простота, и Джулиан даже возмутился за девушку. Как они смели так обозвать ее! Негодные плебеи!

Одета Рэйчел была в местных традициях, почти по-пуритански. Ее волосы покрывал плотно прилегавший чепец из беленого полотна, тщательно скрывавший густые черные кудри, которые Джулиан успел заметить сегодня в церкви. Такой фасон головного убора мог обезобразить любую женщину, но Рэйчел он шел, несмотря на некоторую неправильность черт ее лица. Платье было нарядное, но строгое, из темно-серого бархата с пышными рукавами и широким, ложившимся на плечи воротником из белоснежного полотна, обшитым тонкой кружевной тесьмой. Такой же тесьмой были украшены и манжеты. На руках Рэйчел Джулиан задержал взгляд и невольно нахмурился. Тонкие, красивой формы, они покраснели и обветрились от домашней работы. Неужели этой девушке приходится работать, словно простой служанке?

Она, кажется, заметила этот неодобрительный взгляд и, поспешив спрятать руки в складках юбки, повернулась к сестре.

— Я уже все приготовила, как ты велела. Для джентльменов отведены две комнаты в западном крыле.

Джулиан оглянулся на короля. Тот чуть нахмурился. У обоих мелькнула одна и та же мысль: Ева Робсарт заранее была готова к тому, что привезет их в Сент-Прайори. Конечно, этот план мог возникнуть у нее до того, как они встретились среди Пляски Гигантов, но за время вынужденного путешествия у них уже выработалась манера всех подозревать.

Рэйчел поняла, что сказала что-то не так, и растерянно взглянула на сестру. Но Ева держалась спокойно и не глядела на гостей, а когда в приоткрытую дверь вбежало штук семь спаниелей, стала играть с ними.

Карл переглянулся с Джулианом, но потом, пожав плечами, присоединился к Еве. Всем была известна его слабость к этим маленьким ласковым собачкам. Он даже взял одного песика на руки.

— Прелестные создания.

Ева согласно улыбнулась. Потом, сняв шляпу и кокетливо тряхнув локонами, сказала:

— Я пойду переоденусь к ужину, а ты, Рэч, проводи гостей в их покои. — И, подхватив шлейф амазонки, Ева быстро взбежала по лестнице.

ГЛАВА ПЯТАЯ

После того как Карл обмылся с дороги, переоделся и пригладил щеткой свои непокорные черные волосы, его настроение окончательно исправилось. Здесь, в этом монументальном жилище лорда-республиканца, он чувствовал себя почти спокойно, а сама мысль, что он проведет время в обществе прекрасной Евы, приводила его в великолепное расположение духа. К тому же и сестра ее была такой хорошенькой, если не сказать — трогательно-простодушной.