Она выдвинула третий ящик. Увидев, что находится в нем, Йола застыла на месте. Медленно, почти против воли, она взяла в руки миниатюрный портрет, лежавший поверх вороха писем, и поднесла его к глазам. Портрет женщины.

Не слишком молодой и не слишком красивой. По крайней мере, в классическом смысле. Но в ее взгляде и легкой улыбке было что-то притягательное. Темные волосы были зачесаны назад, открывая высокий лоб. На шее — кулон на зеленой бархатной ленточке.

Йола долго разглядывала портрет. А затем, как будто отец только что поговорил с ней, поняла, что ей нужно делать. На какой-то миг это показалось ей удивительным, почти фантастическим и невероятным, но все же идея была столь ясной и отчетливой, что сомнений не оставалось: только это и поможет решить ее проблему.

Она осторожно положила портрет на место и, задвинув ящик стола, заперла его на ключ. Положив ключ в средний ящик, где слуги вряд ли найдут его, Йола устремила взгляд на противоположную стену комнаты и произнесла:

— Спасибо, папа!

Глава вторая

Йола правила каретой, любимым средством передвижения ее отца. Запряженная парой лошадей, карета катила в направлении городка Ланже.

Именно там они делали покупки, там находился замок XV века, возведенный на месте старой крепости.

Ее отец дружил с владельцем замка, но сегодня Йола не собиралась заезжать к нему. У нее имелись свои планы, которые созрели минувшей ночью, когда мысли не давали ей сомкнуть глаз.

Йолу сопровождал кучер средних лет. Он присматривал за конюшней в поместье Богарне, и Йола знала его с детства.

Он искренне обрадовался ее возращению в родные пенаты и, пока они катили по живописному зеленому ландшафту, рассказывал о лошадях, которых молодая графиня обязательно должна объездить, особенно об одной строптивице, которую непременно нужно укротить.

Йола рассеянно отвечала ему и даже разделила его воодушевление, но ее мысли были далеко.

Вскоре они переехали через Луару и оказались в городе. Карета покатила в потоке крестьянских повозок и редких дорогих экипажей, держа курс к городской аптеке.

Остановив лошадей, Йола достала из кармана жакета два листка бумаги.

— Будь добр, Жак, закажи эти лекарства, — попросила она кучера. — Это займет у тебя чуть больше четверти часа, и, пока ты будешь ждать, зайди за покупками вот по этому списку.

Список был довольно длинным и включал шелковые нитки для вышивания, иголки, носовые платки, несколько метров тесьмы и множество других мелочей. Жак посмотрел на него с ужасом.

— Для этого потребуется много времени, мадемуазель, — вздохнул он. — Лошадки свежие, и вам будет трудно удержать их на месте.

— Я не собираюсь их удерживать, Жак, — ответила Йола. — Я проедусь по городу и полюбуюсь окрестными пейзажами.

— А вы справитесь одна, мадемуазель? — усомнился кучер.

— Сомневаешься в моем умении правильно держать вожжи? — спросила Йола. — Ты же сам, Жак, учил меня править лошадьми, и если я не смогу делать это так же ловко, как папа, то это только твоя вина.

Кучер рассмеялся:

— Вы правите довольно ловко для женщины, мадемуазель, и вы сами это знаете.

Йола улыбнулась такой аттестации, ничуть не сомневаясь в том, что она и впрямь опытная наездница и возница.

— Я вернусь минут через двадцать, Жак, — пообещала она. — Не беспокойся, если я немного задержусь. Снова прокатиться вдоль Луары — это так приятно, что я могу легко забыть о времени.

Прежде чем Жак успел что-то сказать, она тронулась с места. При этом она сидела прямо, а вожжи и кнут держала так, что старый кучер невольно вспомнил покойного графа.

На его глаза навернулись слезы, пока он смотрел вслед Йоле, смотрел до тех пор, пока она не скрылась из виду, после чего торопливо зашагал в сторону аптеки.

Как только Йола выехала из города, она легонько стеганула лошадей, и они понесли ее вперед по узкой дороге. Вскоре они оказались в небольшой деревушке.

Здесь Йола на секунду замешкалась, прежде чем свернуть налево. Через минуту перед ней возникли чугунные ворота, за которыми виднелась обсаженная деревьями подъездная дорожка.

Она направила по ней лошадей и проехала вверх по невысокому склону. Здесь ее взгляду предстал дом из серого камня с башенками по обе стороны и с двойной лестницей, ведущей к парадной двери. Дом был невелик, но удивительно красив и показался Йоле маленьким дворцом сказочной феи. Похоже, построен он был примерно в то же время, что и ее замок.

Дорожка перед домом была присыпана гравием, и Йола направила лошадей прямо по ней. Навстречу ей из соседней конюшни торопливо выбежал пожилой конюх.

Взяв лошадей под уздцы, он заметил на карете герб семейства Богарне. От удивления глаза его буквально полезли на лоб.

Йола спустилась на землю. Не успела она шагнуть к входной двери, как ее встретил невесть откуда взявшийся старый седовласый слуга, который отвесил ей почтительный поклон.

— Мадам Реназе дома? — спросила Йола.

— Я узнаю, мадемуазель, принимает ли сегодня мадам, — ответил лакей.

Он вошел в дверь. Йола проследовала за ним и поднялась по лестнице в небольшую гостиную. Ей было достаточно одного взгляда, чтобы понять: комната обставлена со вкусом. Слуга поклонился еще раз и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Йола огляделась по сторонам.

Она отметила про себя, что цвет обоев, мебель и картины на стенах именно такие, какие нравились ее отцу. Несомненно, он выбирал их сам.

Затем она увидела над камином отцовский портрет. По всей видимости, он был нарисован лет пятнадцать назад, причем явно талантливым живописцем, ибо удачно передавал сходство и отличался изящной манерой исполнения.

Художнику удалось изобразить искорку в глазах ее отца, еле заметную улыбку на губах, счастливое выражение лица — казалось, будто он только что услышал что-то приятное — и конечно же природную красоту покойного графа.

«Я здесь, папа», — мысленно обратилась к нему Йола.

А в следующее мгновение у нее за спиной открылась дверь. Обернувшись, Йола увидела вошедшую в комнату женщину.

Ее было нетрудно узнать по миниатюрному портрету, обнаруженному в отцовском столе. Она не казалась постаревшей, лишь в волосах поблескивала седина и тонкие лучики морщинок расходились от сияющих глаз.

За прошедшие годы эта женщина не утратила былой привлекательности, которую автор миниатюры запечатлел столь добросовестно, а ее походка была полна гордости и достоинства.

А вот на лице ее читалось искреннее удивление. Женщина подошла ближе.

— Узнав герб на вашей карете, мой слуга доложил, — негромко произнесла она, — что мадемуазель графиня пожелала увидеться со мной, но я решила, что он ошибся.

— Я приехала к вам, мадам, — ответила Йола, — потому что нуждаюсь в вашей помощи.

— В моей помощи? — повторила мадам Реназе и добавила уже другим тоном: — Возможно, это как-то связано с поместьем вашего отца?

Йола знала, что отец по завещанию оставил мадам Реназе внушительную сумму, а также право собственности на дом, в котором она жила.

— Нет, мадам, — быстро ответила она. — Мой визит не имеет никакого отношения к делам моего отца за исключением того, что, будь он сейчас со мной, я попросила бы совета у него.

— И вместо этого вы приехали ко мне? — удивленно произнесла мадам Реназе.

— Мне кажется, вы единственная, кто может помочь мне.

Мадам Реназе помолчала, как будто не веря услышанному, затем заговорила снова:

— Простите меня, мадемуазель, я забыла о приличиях, искренне удивившись вашему появлению. Могу я предложить вам кофе? Или вы предпочитаете вино?

— С удовольствием выпью чашечку кофе, — ответила Йола.

Нет, не потому, что ей действительно хотелось кофе, а потому, что это могло помочь немного разрядить обстановку и тем самым способствовать ее замыслу.

Хозяйка дома позвонила в серебряный колокольчик, стоявший на столике. Дверь почти мгновенно распахнулась, и на пороге возник старый слуга.

— Кофе, пожалуйста, — распорядилась мадам Реназе.

Когда дверь за лакеем закрылась, она указала Йоле на кресло возле окна.

— Прошу вас, присаживайтесь! — предложила она, заняв место на диванчике напротив кресла.

Йола приняла предложение, отметив про себя, что за окном расположен балкон, с которого открывается вид на долину Эндра.

Мадам Реназе тем временем по достоинству оценила точеный профиль гостьи.

— Я часто слышала о вашей красоте, мадемуазель, — сказала она. — Оказывается, похвалы в ваш адрес не были преувеличением.

— Мой отец порой бывал несправедлив в оценках, — улыбнулась Йола.

— Он сильно любил вас.

— А вы, мадам, дарили ему счастье. Я всегда буду благодарна вам за то, что вы наполняли его жизнь радостью.

Глаза мадам Реназе наполнились слезами, хотя она изо всех сил пыталась их сдержать. Наконец, взяв себя в руки, хозяйка дома еле слышно произнесла:

— Я была самой счастливой женщиной на свете. Ведь меня удостоил своей любовью такой чудесный человек, как ваш отец.

— Папа точно так же думал о вас, — ответила Йола. — Он как-то раз признался, что в тот год, когда вы вошли в его жизнь, он пребывал в отчаянии. Дальнейшая жизнь казалась ему беспросветной, но вы своим присутствием как будто наполнили ее светом и теплом.

Мадам Реназе сложила руки и прошептала:

— Вы так добры, мадемуазель, говоря эти слова. С вашей стороны это так благородно — приехать сюда, хотя на самом деле этого не стоило делать.

— Я имею на это все права, зная, как много вы значили для папы и то, как он относился к вам, — возразила Йола. — Я рада, я очень рада, что у вас такой прекрасный дом, где многое напоминает вам о моем отце.