Странное чувство охватило Норфолка. Он хотел сказать «нет», думая об утомительных объяснениях, если коробочку с пеплом обнаружат в месте, служившем для захоронения длинного ряда клана Говардов, но янтарные глаза мальчика неотвратимо смотрели ему в глаза, и он протягивал урну с прахом с таким видом, будто, если потребуется, готов стоять так вечно.

— И при этом должен присутствовать священник, — продолжал Захарий. — Моя мать не была ведьмой. Она была собирательницей трав и умела лечить людей.

— А как же насчет предсказаний судьбы?

— У нее был природный дар ясновидения, такой же, как и у меня. Для этого нам не нужно продавать душу дьяволу.

Томас почувствовал себя неловко. Он был совершенно уверен, что сын обладает могучей силой, и только что испытал влияние ребенка на себе, когда согласился положить прах умершей женщины в склеп Говардов с надлежащей христианской церемонией.

— Она назвала тебя Захарием, не так ли?

— Да, лорд герцог, мой отец.

Герцог испытывал чрезвычайно странное чувство, слыша, как этот дикий мальчик обращается к нему.

— Ну, а что мне делать с тобой, Захарий Говард?

— Я могу сам выбирать свою дорогу в жизни, сэр.

— Нет, так не пойдет. Десять лет назад я дал твоей матери деньги, чтобы кормить и одевать тебя, но теперь, когда ее больше нет, тебе потребуется помощь.

— Но у меня есть дар предсказывать судьбу.

Герцог чуть не сказал: «Если ты будешь продолжать в том же духе, то тебе тоже гореть на костре», — но передумал и произнес:

— Тебе было бы опасно оставаться здесь. Я возьму тебя с собой в Лондон. Ты будешь жить с хорошим учителем-опекуном — и прилежно учиться. Я стану навещать тебя при каждой возможности, поскольку я часто бываю при дворе.

— Тогда пошлите меня к кому-нибудь, кто мог бы обучить меня астрологической науке и законам природы, и вам никогда не придется стыдиться того, что вы — мой отец, хотя мы никогда не должны говорить об этом при посторонних.

И все вышло именно так, как сказал Захарий. Спустя почти десять лет после той ночи он добился положения любимца при дворе, и губы Норфолка расплывались в улыбке, когда он слышал, как его внебрачного сына описывают как самого великого астролога на земле.

Да Тревизи, наблюдавший за лицом Захария, подумал, что тот, возможно, погрузился в транс, но тут из мрака раздался голос предсказателя:

— Нет, вы не заколдованы, друг мой. Назовите мне дату, место и время вашего рождения, и я предскажу вам по звездам вашу жизнь. Это займет у меня много дней, но это следует сделать.

Да Тревизи вдруг пришла в голову странная мысль.

— Может быть, проклято поместье Саттон? Доктор Захарий поколебался.

— Может быть, — согласился он.

ГЛАВА ПЯТАЯ

В тишине летнего вечера ритмичный плеск гребущих весел смешивался с криком цапли, а по саду дома Вестонов в Челси, плавно спускавшемуся к реке, медленно прогуливались сэр Ричард с женой, в то время как Фрэнсис и Кэтрин исподтишка бросали взгляды на свою сестру Маргарет.

Этот вечер, казалось, был создан для влюбленных. Мягкие отблески заката ложились на землю; теплый ветерок был напоен ароматом цветов; журчащая река переливалась красными и золотистыми бликами, когда из-за поворота реки показалась лодка с сэром Уильямом Деннисом Глочестерским, его женой и сыном и легко пришвартовала к причалу сэра Ричарда.

Трава, покрытая обильной росой, заглушала шаги Вестонов, приближавшихся к причалу.

Маргарет думала: «Мне стыдно показать свое лицо, я не столь красива, как Кэтрин и Фрэнсис, а он, конечно, бесподобен. Лучше бы мне упасть в реку и утонуть, или стать монахиней, или просто остаться дома».

И вот так, стоя, почти не дыша и краснея от волнения, она оказалась лицом к лицу с Уолтером Деннисом, молодым человеком, за которого, как полагали родители, она должна выйти замуж.

— О, дорогой! — сказала она.

В ответ молодой человек издал какой-то сдавленный звук. Это настолько поразило Маргарет, присевшую в реверансе, что она подняла взгляд и, к своему изумлению, увидела, что долговязый молодой человек перед ней покраснел, как рак, от смущения и непрерывно кланяется, как заведенный, будто не в силах остановиться.

Где-то позади себя она уловила сдавленный смешок, и это усугубило ситуацию, так как Уолтер Деннис тоже все услышал и покраснел еще сильнее. Маргарет, поднявшись из реверанса, решительно пнула брата в лодыжку.

Шум, естественно, привлек внимание старших и Маргарет почувствовала на себе испепеляющий взгляд леди Деннис.

— Уолтер, — резко позвала она, и Маргарет заметила, как он весь сжался.

— Д-д-а, мама?

— Что ты делаешь?

— Н-н-и-чего, мама.

И, к своему огромному удивлению, именно Маргарет спасла его от дальнейших мук, подойдя к леди Деннис, присев в самом почтительном реверансе и сказав:

— Извините меня, я случайно толкнула моего брата, мадам.

Леди Деннис хмыкнула, а Уолтер снова поклонился, но на сей раз он улыбнулся, и девушка заметила, что при этом в его приятного оттенка зеленых глазах вспыхнули искорки.

В тот вечер, когда горничная расчесывала Маргарет волосы на ночь, вошла леди Вестон. Отпустив служанку, она сама уложила дочь в постель, а затем села рядом.

— Ну, дочь моя, — заговорила она, — что ты думаешь о нем?

— Я думаю, — тихо ответила Маргарет, — с ним будет очень хорошо, когда он выйдет из-под опеки матери.

— Ты совершенно права, — сказала Анна. — Оттого, что она — дочь лорда Беркли, эта женщина считает себя слишком высокого происхождения, и мне кажется, она затуркала и подавила мальчика.

Они поцеловались и пожелали друг другу спокойной ночи.

Подобная же сцена происходила и в спальнях, отведенных для гостей в другой части дома. Сэр Уильям Деннис сидел на постели своего сына и внушал:

— Она — девушка с приятным мягким характером, Уолтер. Тебе не стоило так нервничать.

— Знаю, но ничего не мог поделать.

Как обычно при разговорах с отцом, Уолтер ничуть не заикался.

— Но тебе следует поухаживать за ней. Попробуй, мой мальчик. Попробуй.

— Но как, папа?

Сэр Уильям раздраженно пожал плечами и, ворча, вышел.

Найденный потом ответ оказался настолько восхитительно прост, что его не могли предугадать ни Маргарет, ни Уолтер. Они даже не могли представить себе часы бесконечного счастья, которые подарит им будущее. Встав очень рано, не в силах спать и удрученно размышляя над тем, как такой олух — каким без сомнения, является он — может попытаться понравиться такой доброй и привлекательной девушке, как Маргарет Вестон, Уолтер чуть не споткнулся об нее, стоящую на коленях и ухаживающую за растениями в уголке сада, специально отведенном для трав и цветов.

— П-р-ростите меня, — воскликнул он, ужасно покраснев. — Я не з-з-аметил вас.

— Мне действительно не следовало бы здесь находиться. Это — работа садовника. Но мне так нравится этим заниматься.

Забыв, что он просватан к ней, Маргарет продолжала:

— Если у меня когда-нибудь будет собственный дом, то мне бы хотелось окружить его со всех сторон огромным садом — тенистые аллеи с ивами и открытые тропинки, вьющиеся среди дикого чабреца и мяты. И, конечно, сделать лабиринт. И чудесный розарий; а еще достаточно большое озеро, по которому можно было бы плавать на лодке среди кустов.

Он присел на корточки рядом с ней, упершись локтями в колени и опустив свои большие руки.

— Но это и мое самое любимое занятие! — возбужденно воскликнул он. — Когда я… я хотел сказать, если вы соблаговолите выйти за меня замуж, у меня будет собственный дом, и мое заветное желание — иметь самый прекрасный сад в Англии.

— С фонтанами?

— Да! И не один, а несколько лабиринтов. И сад с подстриженными деревьями. И мне бы хотелось самому ухаживать за ним.

— А если мы поженимся, можно я буду работать вместе с вами?

— О, Маргарет, н-неужели вы действительно с-согласны?!

— Мне бы хотелось этого больше всего на свете!

К концу недели все было улажено. Свадьбу назначили на осень, после того как Вестоны переедут в поместье Саттон. Сэр Ричард давал дочери щедрое приданое, а сэр Уильям, в свою очередь, гарантировал Маргарет богатое наследство, включая недвижимость, в случае смерти Уолтера. Эти важные вопросы улаживались отцами, в то время как на долю леди Вестон выпала значительно более трудная задача — пытаться развлекать суровую леди Деннис.

А в саду, ни о чем не беспокоясь, склонив головы друг к другу, на солнышке на каменной скамейке сидели Уолтер и Маргарет, и он своими большими руками — такими искусными в рисовании — чертил на песке, пока она говорила. И возникал чертеж за чертежом сада, который они создадут в Хезли Курт в Оксфордшире.

Ее счастливый смех и ворох лепестков роз, которыми она осыпала его, скрепили, как печатью, их будущие отношения и послужили гарантией создания самых прекрасных садов для потомков.


Анна Вестон поняла, что Ричард рассержен, уже по громкому звуку шагов, как только он вошел в дом. Стук тяжелых шагов, когда он поднимался по лестнице и шел к комнате, где она с Джоан укладывала ценные вещи в сундуки, готовясь к переезду в поместье Саттон, подтвердил ее подозрения. Джоан вскрикнула: «Ох!» — а Анна подняла взор к небесам и вздохнула. Оставалась всего неделя до переезда, и у нее не было времени для переживаний. Тем не менее Ричарда после жестокого разочарования, связанного с июньским пожалованием титулов, вероятно, снова раздосадовала встреча с кардиналом Уолси. Она изобразила на лице заинтересованную улыбку, но ее мысли были заняты тем, упаковала ли она набор серебряных ложек, подаренных ей Елизаветой Йоркской.