Сразу же после разговора с отцом Мартином Ричард отправил Майлса Фореста к Олбэни, а еще одного человека – к Рэтклифу с приказом поторопиться. Рэтклиф прибыл на другой день, но он и его люди проделали столь долгий путь от берегов Тайна, что даже и такому человеку, как отец Мартин, было ясно: только безумец может послать столь утомленную армию в бой. Таким образом, у Ричарда был еще один день, вернее, ночь, ибо он сказал, что теперь, когда у них достаточно сил, они не станут медлить и вступят в Нейуортскую долину, как только оттуда прибудет гонец с известием.

И вот теперь он восседал во главе стола и невозмутимо смаковал пиво. Он видел пристальный изучающий взгляд отца Мартина. Он ощущал безмолвную поддержку Рэтклифа, но сейчас его куда больше интересовало настроение других офицеров, истомленных бездействием и нетерпением.

Ричард обратился к Флетчерам – знает ли сэр Эмброз, кто из жителей Пограничья готов примкнуть к отрядам Ричарда, и, выслушав довольно длинный перечень, обронил несколько теплых слов о славных нортумберлендцах. На молодого Гилберта он не взглянул, зато ободряюще улыбнулся его жене. Внезапно подала голос старая леди Флетчер:

– Я всего лишь женщина, и не моего ума это дело, но никогда еще не было в Нортумберленде такого, чтобы сосед отсиживался в ущелье, когда шотландец грабит его соседа. И меня жжет стыд, когда столько сильных воинов…

– Миледи Флетчер, – остановил ее Глостер, – начало вашей речи куда разумнее завершения. Лучшее, что вы сейчас можете сделать, – это помолиться вместе с леди Маргарет, чтобы как можно больше нортумберлендцев вернулось домой после столкновения с шотландской армией.

Голос его сорвался – герцог едва подавил гнев.

Леди Флетчер обиженно поджала губы и встала из-за стола. Этот хромой горбун – принц, и ее супруг слушает его во всем, однако никто и никогда не осмеливался указывать ей, что делать в собственном доме.

Едва она вышла, как Глостер тоже поднялся и по узкой лестнице, пробитой в толще одного из контрфорсов здания, поднялся на крышу. Здесь он остановился, опершись на уже начавший крошиться зубчатый парапет. Несколько минут он глубоко вдыхал сырой воздух ночи. Они все здесь обезумели, если считают, что герцогу Глостеру доставляет наслаждение торчать в этой промозглой дыре, охраняя подступы к Нейуортской долине.

– Клянусь чревом Господним! – Он ударил кулаком по стене.

Позади раздались торопливые шаги, и появился сэр Эмброз. Он начал было извиняться за поведение жены, однако Ричард довольно резко потребовал оставить его одного.

Да, ему необходимо побыть в одиночестве, успокоиться и все обдумать. Ричард на миг расслабился. Ночь была непроглядно темной. Нависающие над ущельем скалы сливались с темным небом, и костры лагеря вокруг замка лишь слабо освещали их кремнистые откосы. Из глубины долины долетал глухой гул водопада. Ричард знал, что там есть тайная тропа, ведущая на скалу, где неусыпно бдят его сторожевые посты, следя за дорогой, ведущей к Нейуортской долине. Глостер ждал гонца, Майлса Фореста, которого он отправил к Олбэни.

Ричард принялся ходить вдоль зубчатого парапета, машинально поигрывая кинжалом. Он размышлял и взвешивал. Нет, он не может ошибиться! Он все продумал. Ни у кого не вызовет подозрения, если Нейуорт, продержавшись неделю, падет, и Яков III не может иметь претензий по условиям договора. Однако шотландский король, в отличие от своего брата Олбэни, не ведает того, что Ричард намерен вернуть английской короне замок на скале и тем самым обелить себя в глазах Эдуарда. Олбэни же теперь союзник Ричарда, и он уведет войска из долины, едва Глостер сообщит, что готов действовать. То, что у стен Нейуорта останутся силы Дугласов, Скоттов, Хьюмов и их союзников, Александра Стюарта, герцога Олбэни, не беспокоило.

Неплохо, если англичане немного потреплют и собьют спесь с этих норовистых шотландских феодалов, набирающих силу. Ричарду же было необходимо одно – чтобы в неразберихе Джон Дайтон отправил в мир иной Филипа Майсгрейва, который слишком много знал о младшем брате короля Эдуарда и к тому же был мужем так необходимой сейчас Ричарду наследницы Делателя Королей.

Внимание Ричарда привлек какой-то неясный звук, долетевший со стороны Нейуортской долины. Он походил на отдаленный раскат грома. Тирелл изложил Ричарду план Дайтона. Тот собирается, воспользовавшись порохом Нейуорта, взорвать одну из стен внешнего кольца укреплений замка. Вторая линия укреплений должна быть сохранена, ибо там находится Анна Невиль, которая нужна Ричарду живой. Дайтон предполагал, что впустит небольшую группу шотландцев и во внутренний двор замка – это было необходимо, чтобы вызвать переполох и всеобщее замешательство. Об этом говорил ему и сам герцог.

– Бурый Орел слишком хороший воин, чтобы ты мог рисковать и сойтись с ним в поединке. Надо действовать наверняка и так, чтобы никто ничего не заподозрил. Ни у кого не должно возникнуть сомнений, что Майсгрейва убили шотландцы.

Ричард вдруг почувствовал, что продрог, и только теперь заметил, что моросит мелкий, почти бесшумный дождь. Нахохлившись и прихрамывая, горбатый принц спустился в зал. Здесь все еще было людно. Большинство офицеров, зная, что на рассвете они выступают, уже сейчас облачались в доспехи, проверяли оружие, а кое-кто из самых нетерпеливых даже фехтовал на свободном пространстве у яркого огня камина. Под сводом небольшой залы плавал дым, грохотало железо. Ричард подумал, что и ему не мешало бы облечься в панцирь, чтобы, как и его люди, быть наготове. Майлс Форест может появиться с минуты на минуту, в этом герцог не сомневался.

Ему принесли новый панцирь, привезенный из Франции. Его изготовили по мерке горбатого Глостера, все детали доспеха были выполнены так, чтобы учесть изъяны фигуры Ричарда. Весил он не более пятидесяти фунтов, что равномерно распределялось на все тело, не представляло собой особой тяжести. Доспех был прост, без украшений, и состоял из плотно пригнанных пластин выпуклого панциря, гибких наплечников, позволявших совершенно свободно двигать руками; набранный из блях набрюшник защищал низ туловища, и ноги от бедра до подошвы казались отлитыми из стали. Облачившись, Ричард прошелся по зале, раз-другой взмахнув в воздухе мечом. В таком одеянии не страшен никакой поединок. Он получал истинное наслаждение в этих доспехах, его словно заранее охватывал азарт схватки, и он с воодушевлением шагнул навстречу одному из тех ратников, которых оставил на скале наблюдать за дорогой:

– Как дела, Томсон? Где гонец из долины? Мы можем выступать?

Ратник растерянно огляделся.

– Не знаю, как быть, милорд. Ваш гонец еще не прибыл. Однако в Нейуортской долине что-то происходит. До нас долетают гул, отдаленные крики, а главное, в замке пылает пожар, и все небо залито заревем…

– Заткнись, Томсон! – рассерженно рявкнул Глостер. – Возвращайся на свой пост и не смей показываться на глаза, пока не явится Майлс Форест.

Воин поспешил удалиться, а Ричард оглядел обступивших его людей и воскликнул:

– Клянусь папой, ни один из нас не тронется с места, пока не прибудет мой гонец! Я не знаю, что происходит в Гнезде Орла, но, если бы случилось что-то серьезное, Форест был бы здесь.

Вперед снова выступил этот чертов поп Мартин:

– Вы вольны командовать своими людьми, как вам заблагорассудится, милорд, но мы выступаем сейчас же.

– Пуп Вельзевула! – взревел Ричард. – Рэтклиф! Уингроув! Хватайте этого недоумка и присматривайте за ним, пока я не дам приказ двинуться.

Священник не успел опомниться, как его схватили. Внезапно он с силой рванулся к герцогу и закричал:

– Милорд! Заклинаю вас именем Господа! Велите скакать на помощь Нейуорту. Вы отлично знаете, что по ночам замки не штурмуют, и если сейчас там что-то происходит, то это более чем опасно. Во имя Пресвятой Троицы, милорд!

Священника уволокли. Ричард мерил шагами зал. Он ловил недоуменные взгляды людей, но старался не думать об этом. Крест честной! Он продумал все до мелочей, он не может ошибиться!

Однако, когда миновали еще два часа и небо над скалами лощины начало светлеть, он почувствовал, что что-то идет не по плану. Герцог несколько раз обошел свой отряд, оглядел коней и оружие воинов. Все было в порядке – и все могла погубить ничтожная случайность…

Когда во двор замка Нидри-Тауэрс въехал странный всадник на рыжей лошади, Ричард не сразу узнал в этой облепленной глиной статуе Майлса Фореста.

– Милорд, это я, – прохрипел он, пытаясь улыбнуться. – Простите меня, ваше высочество, но моя лошадь сломала ногу, и я вынужден был пройти пешком половину дороги… Я едва не увяз в трясине, а когда выкарабкался и добрался до вашего поста, там мне дали лошадь…

– К дьяволу, Форест! – Ричард был вне себя. – Говори, что с Нейуортом! Говори, или я велю вздернуть тебя на дубе!

И тогда Форест сообщил, что несколько часов назад в замке произошел взрыв, шотландцы ворвались в первый двор, но нейуортцы успели укрыться во втором, хотя подъемный мост и оказался испорченным.

Уже в следующее мгновение Ричард был в седле.

– Эй! Где там этот священник? Сюда его! Флетчер! Сэр Эмброз! Гилберт! Где вы все? Кто из вас знает кратчайший путь в Нейуортскую долину? Трубите сбор! Мы выступаем!

Спустя несколько минут они во весь опор неслись в сторону осажденного замка, камни с грохотом летели из-под копыт целой армады лошадей, а от лязга железа испуганно притихли едва проснувшиеся птицы.

На ходу Ричарду показалось, что он вновь слышит гул отдаленного взрыва, но в бешеной скачке все смешалось, и он лишь гнал и гнал коня, едва поспевая за несущимся впереди капелланом Мартином. Черная сутана священника прыгала перед ним в сером предрассветном сумраке. Святой отец скакал, как истый воин, и его наперсное распятие сбилось на спину. Все они рисковали сломать себе шею – дорога шла узкими тропами, взбиралась на крутые склоны, среди известняковых глыб и бурелома.

В это утро Ричард понял, что такое быстрая езда в Чевиотских горах. В заболоченной долине им пришлось разделиться: Флетчер повел Рэтклифа и часть его людей одному ему известной гатью через трясины, а капеллан взялся провести герцога через скалистый кряж. Теперь они уже не вздорили, а держались рядом.