Внезапно его осенило, что эти парни, которым он помог, теперь могут разделаться и с ним. Никто из них не знал Джона Дайтона, а он стоял у них на пути. Дьявол! Он почувствовал, как страх словно ледяными тисками сжал его внутренности. Придерживая на голове каску, он торопливо кинулся к мосту, ведущему во внутренний двор.

Рядом кто-то отчаянно кричал, лязгало оружие, слышался женский визг. Лошади, обезумев, метались среди людей. Одна из них поднялась на дыбы прямо перед Дайтоном, и он едва успел отскочить. Откуда-то возникла фигура человека с боевым топором. Он замахнулся, не разбирая в дыму, враг перед ним или друг. Дайтон с воплем метнулся прочь, удар пришелся по воздуху, и Джон, в свою очередь, что было силы ударил мечом. Кольчуга противника лопнула, и он с наслаждением вонзил лезвие в мягкую плоть, глядя в незнакомое лицо с широко открытыми изумленными глазами.

Вырвав из раны меч, Дайтон со всех ног кинулся к башне, в которой совсем недавно сам испортил подъемное устройство. На миг у него мелькнула мысль, что он попался в собственный капкан, и, продумав все детали, он не позаботился лишь о собственной безопасности. Ему стало жутко. Сейчас он хотел лишь одного – поскорее оказаться среди нейуортцев, своих… Теперь они стали своими.

Он увидел их в узком сквозном проходе башни – Оливера, других воинов, даже повара в колпаке. Они уже сообразили, что механизм подъема моста и решетки непоправимо испорчен, и теперь пытались хотя бы закрыть ворота. Как хорошо, что они уцелели! Дайтон закричал и ринулся туда. Несколько человек бились в узкой арке ворот, отбрасывая алебардами нападающих от моста, пока позади них невыносимо медленно смыкались створки. Один за другим воины Нейуорта исчезали за воротами. Трое или четверо все еще стояли на мосту, прикрываясь щитами, в ожидании, пока защитники внешнего двора успеют отступить.

Сейчас, в первые минуты прорыва, захватчики были заняты грабежом. Шотландцы волокли отчаянно визжавших поросят, кто-то загонял в угол гнедую кобылу баронессы. По двору носились с громким кудахтаньем куры, но их словно не замечали. Кто-то из латников-шотландцев надсадно кричал, требуя штурмовать вторые ворота, ибо все сокровища Нейуорта находятся там. Но воины торопливо хватали то, что лежало под рукой, не спеша нарваться на пики защитников. Не беда, позже подоспеют те, кому ничего не досталось, они будут куда злее, и вторые ворота представятся им заманчивой целью.

Пламя охватывало все новые постройки. Стоял слитный гул.

Дайтон почти достиг моста, когда ему преградил путь кто-то из шотландцев. Почти у самых ворот ему пришлось скрестить с ним мечи. Но из мглы тотчас возник еще один воин, и Дайтону пришлось бы туго, если бы не просвистела стрела и один из нападающих, судорожно изогнувшись, не рухнул на землю. Дайтон успел зарубить второго.

– Скорей! Скорей! – кричали ему из-за ворот, и едва он успел протиснуться, как створки захлопнулись.

– Слава Всевышнему!

Дайтон сейчас же увидел, что и во внутреннем дворе идет схватка. Двери казарменной башни, как он и велел шотландцам, были подперты тяжелым брусом, однако с теми, кто поднялся на стены по веревочным лестницам, схватились нейуортцы, которые успели выскочить из донжона или же отступили сюда из внешнего двора. Дайтон видел, как сражающиеся топчут тела тех, что спали непробудным сном у костра. Какая-то женщина попыталась растормошить «спящих», но тут же упала с раскроенным черепом.

Дайтон вдруг осознал, что шотландцев во внутреннем дворе куда больше, чем он впустил. Видимо, едва он ушел, как они вновь опустили лестницы. Негодяи! Один из них напал на него. Пришлось снова сражаться. Либо они совершенно не узнают его, либо считают, что он свое дело сделал и больше не нужен.

В эту минуту Джон Дайтон увидел Филипа Майсгрейва. В кольчуге, с длинным двуручным мечом, с разметавшимися по плечам волосами, он ловко отражал нападение сразу нескольких врагов.

Джон отступил к стене донжона и, воспользовавшись краткой передышкой, вытер потное лицо. В голове после взрыва все еще гудело, но мозг работал с ослепительной ясностью. Глядя на сражающегося барона, он внезапно подумал, что если Майсгрейв спасется, то напрасными окажутся все его усилия и неимоверный риск. Зачем его господину Ричарду понадобилось впускать шотландцев в Нейуорт, если ему нужна была всего лишь жизнь этого человека?

Из-за стены долетали рев огня, вопли животных, крики нападающих. Вскоре раздались мерные и мощные удары тарана в ворота. Кажется, шотландцы наконец уяснили, что второго приступа не избежать. К тому же подоспели командиры и привели их расстроенные ряды в порядок. Теперь они вновь готовы драться, даже в том аду, который воцарился во внешнем дворе.

Глаза Дайтона остановились – он увидел Анну Невиль. Баронесса что-то торопливо говорила Филипу, но тот резко повернулся и указал ей на донжон. Затем шагнул к ней и ласково погладил по щеке. Дайтон вдруг поймал себя на том, что не может отвести глаз от этой прекрасной пары, остававшейся нежной и любящей даже среди кровавого кошмара.

Это длилось лишь короткое мгновение – шум, сумятица, кровь, схватка с последними шотландцами под опорами галереи, и эти двое, барон и его жена, словно на миг отделенные от всего незримой стеной любви. В следующий миг барон уже торопливо шагал к своим людям, а Анна Невиль, подхватив юбки, взбежала по лестнице в донжон. Дайтон слышал, как за нею захлопнулась дверь башни. Анне велено укрыться в донжоне, сам же барон повел своих людей на стену.

Дайтон встряхнул головой, словно отгоняя наваждение, и тоже поднялся на куртину над вторыми воротами. Стена гудела, башня содрогалась от тяжелых ударов. Взглянув вниз, Джон увидел, как добрых два десятка нападающих бьют и бьют в створки ворот дубовым тараном. На головы шотландцев сыпались камни и стрелы. Защитники втащили на стену котел со смолой. Дайтон кинулся к ним и, обжигаясь о края, помог выплеснуть содержимое. Крики боли и ужаса слились в сплошной рев, осаждающие бросили таран и отступили от моста.

Дайтон устало припал к зубцу стены, но тотчас присел – рядом с ним сипло застонал и рухнул пронзенный стрелой ратник. Майсгрейв громогласно скомандовал части защитников перейти на стену под скалой.

Дайтон кинулся вслед за бароном. В этой сумятице Майсгрейв, похоже, не терял головы, и надежнее всего было подчиняться его приказам. Джон всегда преклонялся перед теми, кто умел быстро и точно распоряжаться, и сейчас, следуя за Майсгрейвом, невольно испытывал уважение к своему врагу.

Дайтон вихрем пронесся по стене, отбил на ходу чей-то удар, уклонился от выпада и своим косым ударом разрубил едва ли не пополам одного из нападавших. Затем он рассек веревки лестницы и услышал, как внизу кто-то отчаянно закричал, срываясь в бездну:

– Прости, Господи!

Он не успел перекреститься, как вновь пришлось отражать удары. Разделавшись с новым шотландцем, Дайтон огляделся. Кажется, им пока сопутствует удача. Кто-то уже бежал на стену между башнями. Дайтон задержался, тяжело дыша и вытирая меч о плащ павшего противника. Взглянул через зубцы вниз. Вспомнил о Майлсе Форесте. По плану тот должен был спуститься сразу, едва в замке поднимется тревога, и мчаться к Ричарду, чтобы доложить обо всем. Господи, скорей бы подоспела подмога!

И тут он услышал голос барона:

– Робин, мой сын с вами в башне?

– Нет, сэр. Освальд Брук увел его в донжон еще до того, как все началось.

Кто-то возразил:

– Освальд Брук лежит изрубленный на площадке возле бомбарды.

Дайтон видел, как напряглось и застыло лицо Майсгрейва. Кто-то из ратников неуверенно проговорил, что старик с мальчиком покинули башню гарнизона еще до того, как прозвучал сигнал тревоги. Наверняка он успел спрятать Дэвида за стенами донжона.

– Дай-то Бог, – едва слышно произнес Майсгрейв.

Дайтон молчал, отойдя в сторону. Его окликнул Робин:

– Джон, ты должен был их видеть. Ты стоял на этой стене, и они не могли миновать тебя.

Все взглянули в его сторону. Дайтон бросил меч в ножны так, что гарда лязгнула о серебряную окантовку. Чтоб вам всем сгореть в пекле! Снова он ощущал холодное напряжение внутри.

– Я видел лишь Освальда, – буркнул он. – Должно быть, мальчик пробежал по стене, когда я ходил узнать, почему не откликается Эрик. С Освальдом я и словом не успел перекинуться. Когда я вернулся на пост, он уже спускался по лестнице – я слышал, как стучит его костыль.

– Как ты мог не заметить мальчика в блестящем шлеме?

Майсгрейв смотрел на него в упор, и Джон почувствовал прилив ненависти.

– Нет, – упрямо помотал он головой. – Тьма стояла такая, что и сам сатана заблудился бы.

Майсгрейв хотел что-то спросить, но не успел. Оставшиеся на второй стене воины подняли крик, требуя подмоги. Видимо, шотландцы снова двинулись на приступ. Все разом кинулись туда. Но, сбегая по лестнице вслед за бароном, Дайтон думал лишь о том, как разделаться с ним. «Один из нас – или он, или я. Герцог не простит мне, если я не исполню его приказ. Да и Бурый Орел готов что-то заподозрить. Поэтому, клянусь раем и адом, сегодня я убью его!»

Он разглядел, что на Майсгрейве надета лишь легкая кольчуга. Видимо, тот не успел облачиться в полный доспех и, следовательно, куда более уязвим для меча. На голове барона – простой открытый шлем. Дайтон заметил, что барон отставил меч, едва взбежав на стену, взял у кого-то арбалет и стал выпускать стрелу за стрелой. Джон постарался держаться поближе. Когда они с герцогом Глостером обсуждали, каким образом избавиться от Майсгрейва, милорд счел, что в неразберихе осады Дайтону это не составит труда. Но Ричард не мог предвидеть, насколько это окажется трудным, когда сражаешься на верху куртины длиною пятьдесят футов и шириною в десять, где приходится отбивать атаки шотландцев, а человек, которого решено уничтожить, окружен своими верными людьми, готовыми за него положить жизнь.

Таким образом, Дайтон бился с ним бок о бок и ничего не мог предпринять. Они вместе стреляли из бойниц, вместе сталкивали в ров лестницы шотландцев, вместе метали на головы штурмующих тяжелые валуны. Майсгрейв, когда им удалось опрокинуть массивную приставную лестницу, унизанную десятком врагов, весело подмигнул Дайтону, а тот, все еще тяжело дыша, попытался улыбнуться ему в ответ.