Котильон окончился. Зазвучал вальс.

— Потанцуем? — спросил Бевил.

Я удивлялась сама себе. Не будь я так околдована этим вечером, присутствием Бевила, своим новым обликом, не случись тех мгновений в круглой комнате, я бы просто смутилась и пробормотала, что не танцую. Но я грезила наяву; я позволила Бевилу вывести меня в центральную часть залы; может быть, я и хромала, но этого не было заметно: пышная юбка скрывала мой недостаток — во всяком случае, я так думала. И вот я танцую с Бевилом. Я не хочу сказать, что танцевала очень хорошо. Да и Бевил не был прирожденным танцором. Но я танцевала, а в зале было столько пар, что один шаг не в такт ничему не мешал, — я словно летела на крыльях счастья навстречу новой, прекрасной жизни.

Еще до того как окончился танец, Бевил предложил мне отправиться в гостиную, где накрыли ужин. Там он усадил меня за стол, а сам ушел, вернувшись через какое-то время с подносом и двумя бокалами шампанского. Я пила шампанское в первый раз, и после него голова у меня закружилась еще сильнее. Я мельком увидела Гвениан с Хэрри Леверетом, но они были настолько поглощены друг другом, что едва ли меня заметили.

После ужина мы вышли в сад. Бевил взял меня за руку, мы прошли по залитой лунным светом траве и устроились под деревом: за стеклянными дверями мелькали тени танцоров, из открытых окон доносилась музыка.

— Понял! — неожиданно воскликнул Бевил. — Платье! Я сообразил, где я видел его раньше.

— И где же?

— В Менфрее.

— О, — неопределенно отозвалась я, припомнив слова Гвеннан о том, что они с братом нашли этот сундук много лет назад. Но неужели в памяти Бевила осталось это платье…

— Ну да, — взволнованно продолжал он. — Так и есть. Сетка для волос… и это платье. Точь-в-точь вы, но она, разумеется, без маски.

— Кто?

— Эта дама на портрете, в Менфрее. Я покажу ее вам… в ближайшие дни. Когда это случится? Вы должны обязательно приехать в Менфрею, чтобы я показал вам ее. Вы приедете?

— Да, — сказала я.

— Теперь я спокоен. А то я ужасно боялся, что вы исчезнете, когда часы пробьют полночь, и я никогда больше вас не увижу. Но вы ведь мне пообещали, правда?

— Да.

— Когда?

— Завтра, — проговорила я. — Завтра я найду вас и попрошу показать портрет.

Он сжал мою руку:

— Я верю, что вы сдержите обещание.

— Расскажите мне об этом портрете.

— Та дама была хозяйкой Менфреи когда-то давным-давно. Она моя прапрапрапрабабушка — или надо добавить еще несколько «пра». Но ваше платье — полная копия того, в которое одета она. Словно вы сошли прямо с холста.

— Я бы с радостью на нее посмотрела.

— Завтра, — заявил Бевил. — Вы обещали.

Мне хотелось остановить время, задержать, стрелки часов не двигались, но я видела, что гости уже потихоньку собираются в зале для последнего танца, после которого в полночь будут сброшены маски. Мне надо было исчезнуть раньше. Я не хотела, чтобы Бевил, сняв с меня маску, в изумлении воскликнул: «Хэрриет!»

А кроме того, что будет, если меня увидит отец!

Сегодня мне хотелось остаться прекрасной таинственной незнакомкой.

Мы влились в поток гостей, торопившихся в бальную залу. Леди Менфреи, оказавшаяся рядом с нами, спросила о чем-то Бевила, и, как только он повернулся к пей, я, воспользовавшись случаем, юркнула в боковой коридор. Без двенадцати двенадцать я уже сидела на галерее.

Я видела, как он вошел в залу, постоянно оглядываясь и настойчиво всматриваясь в толпу. Бевил искал меня!

Гвеннан влетела в мою комнату без пяти двенадцать. Я уже думала, что ее застукают, но в ее духе было все делать в самый последний момент.

Она вся сияла, щеки ее горели.

— Что за бал, просто чудесный! — закричала она. — Ничего лучшего в жизни не видела.

Я ехидно напомнила ей, что она и была-то всего на одном балу, так что выбор не велик.

И мы посмеялись вместе. Я стала другой на этот вечер. То, что случилось со мной, было не менее чудесным, чем у Гвеннан.

В ту ночь я почти не спала — просто лежала в постели, вспоминая все, что произошло на балу. Один раз я даже встала, зажгла свечу, взяла со столика платье, приложила его к себе и посмотрела на себя в зеркало. Да, оно правда что-то со мной делало. Даже посреди ночи я была другой… таинственной… и даже привлекательной. Да, такая девушка обратит на себя внимание. Я не была красива; даже рассеянный свет свечи не мог меня одурачить до такой степени, но в моем лице крылось некое средневековое очарование, которое нужно было лишь подчеркнуть цветом платья и его старинным покроем.

Забылась я уже на рассвете и проспала всего час или около того. На следующее утро в доме, как обычно в таких случаях, все было вверх дном; все ходили усталые и злые, кроме меня самой. Я же просто летала.

Днем я отправилась пешком в Менфрею, где меня ждал Бевил — конечно, не подозревавший, что ждет именно меня. Какой будет для него удар, думала я, увидеть вместо таинственной незнакомки школьницу в сером шерстяном платье, благообразной пелерине и с растрепанными волосами, которые не держали никакие шпильки. Если б я только могла надеть то платье, все было бы иначе.

В доме царила тишина, но Бевил был здесь, и я, не желая, чтобы его предупредили о моем приходе, направилась в библиотеку.

— Ну вот и Хэрриет, — заявил он. Бевил умел себя держать и ничем не выдал своего разочарования.

— Похоже, вы кого-то ждете, — отозвалась я. — Но, к сожалению, я — всего лишь Хэрриет.

— Я рад.

Его лицо озарила улыбка, которую я знала и любила.

— Но ведь вы поджидали некую очаровательную даму и гадали, какой она окажется в современном наряде. Возможно, вы рисовали ее себе в амазонке цвета тутовых ягод, в черной шляпе с вуалью, закрывающей лицо, чтобы сохранить его мраморную бледность.

— Кто эта дева моей мечты и откуда вы о ней знаете?

— Знаю, потому что вы были с ней вчера на балу. Приготовьтесь, Бевил. Ваша дама, с которой вы танцевали прошлой ночью, вовсе не та, кого вы себе воображаете. Мне придется открыть вам правду. Прошлой ночью под маской скрывалась я… и вы меня не узнали.

— Что вы! Неужели вы думаете, что я не узнаю вас где угодно и в каком угодно наряде?

— Вы знали!

Он обнял меня за плечи и рассмеялся. А потом наклонился и поцеловал меня, как тогда в лодке.

— Так вы все время знали!

— Моя дорогая Хэрриет, почему это вы могли узнать меня, а я вас — нет? Мои умственные способности не уступают вашим.

— Но я видела, что вы приехали, и я… я узнала бы вас в любом случае.

— И я вас — тоже. Но скажите, что за игру вы затеяли прошлой ночью? Гвеннан ведь тоже там была. Вы, девушки, составили заговор. Где вы нашли платья?

— Здесь, в Менфрее.

— Я так и предполагал.

— Пообещайте, что вы никому не расскажете. Гвеннан очень рассердится.

— А я, конечно, ужасно ее боюсь…

— Ну, понимаете, мы так хотели попасть на бал, и когда нашли в сундуке эти платья…

— Две маленькие Золушки являются на бал, не позабыв исчезнуть до полуночи, и оставляют двух печальных принцев гадать, что с ними приключилось. Ну что же, Хэрриет, я должен поблагодарить вас за прекрасный вечер. Я сохраню ваш секрет, и еще я обещал показать вам кое-что, если вы придете сюда, помните? Ну что же, пойдемте.

Я последовала за Бевилом в огромный нижний зал, а оттуда по лестнице в то крыло, где мы нашли платья.

— Вы не боитесь привидений, Хэрриет? — бросил Бевил через плечо. — Этим крылом особенно не пользуются. Говорят, тут полно призраков. В доме вроде нашего просто обязаны водиться привидения. Если боитесь, дайте мне руку.

— Я не боюсь, — ответила я.

— Я всегда знал, что напугать вас не так-то просто, — заметил Бевил и с отвращением воскликнул: — Какая же тут сырость. Мы уже много лет намереваемся открыть это крыло, но до дела никогда не доходит. Слугам здесь не нравится. Они не заходят сюда даже днем.

— Именно здесь мы с Гвеннан нашли сундук, — сказала я.

— Правда? Так вы уже бывали здесь раньше! А она рассказала вам историю о привидениях? Женщина с младенцем па руках, Хэрриет, она бродит по этим темным коридорам… и мужчина, но они никогда не появляются вместе, ибо вечно ищут друг друга.

Я вздрогнула, и Бевил это заметил.

— Я напугал вас, — заключил он. — Не обращайте внимания на то, что я несу, Хэрриет. Это — сплошные глупости. Просто старая легенда.

— Здесь холодно, — объяснила я. — Я вовсе не боюсь.

Бевил обнял меня рукой за плечи и на мгновение притянул к себе; но за этим ничего не чувствовалось — обычный жест, которым успокаивают ребенка. Бевил был совсем другим, чем прошлой ночью, и у меня возникло подозрение, что тогда он все-таки не узнал меня, а сегодня я из очаровательной дамы в маске стала сама собой — знакомой, заурядной Хэрриет.

— Гвеннан рассказала мне некую историю, — торопливо проговорила я, стараясь скрыть свое разочарование. — О гувернантке, которая жила здесь в комнате, в тайне от всех, кроме какого-то лорда Менфрея.

— Сэра Бевила, если вам будет угодно. Одного из многих Бевилов в нашей семье.

— И она умерла при родах, потому что никто не знал об этом, пока не оказалось слишком поздно.

— Именно так. — Бевил открыл дверь, петли которой издали протестующий звук, уже слышанный мною раньше. — Эта часть дома скоро вообще развалится, — заметил он. — Мы, Менфреи, слишком ленивы. Не такие энергичные, как вы — Делвани. Мы пускаем все на самотек. Как по-вашему, сколько лет в этой комнате не жили?

Я отшатнулась, ибо что-то коснулось моего лица. Паутина, холодная и тонкая. Мне показалось, что сами эти стены приказывают мне: убирайся. Но Бевил ничего не почувствовал. У него не было такого богатого воображения. Нежилая комната выглядела для него просто нежилой комнатой. А привидения существовали только в легендах.

— Вот она, — сказал Бевил.

На стене висела картина — портрет женщины в платье, без сомнения том самом, которое я надевала вчера ночью. Оно было превосходно выписано: складки бархата смотрелись настолько реально, что казалось: прикоснись к ним, и ощутишь мягкую ткань. На темных волосах дамы лежала сетка из золотой нити, украшенная топазами.