— Я видел вас вместе вчера. Вы произвели на меня впечатление своими успехами. Не вы ли мне говорили, что совсем не умеете ездить верхом?

Касси проницательно посмотрела на него.

— Все правильно, я так говорила. И Чарлз учит меня держаться в седле. Кроме того, лошади в Шербурге просто великолепны.

— Что есть то есть, — согласился с ней Сирил, — И я уверен, что Брэдена очень тронет ваше внимание к выездке. Его лошади очень много значат для него.

— Я знаю. — Она улыбнулась. — И мне понятно почему. Они умеют любить, они отзывчивые и ласковые.

Сирил оценивающе склонил голову набок.

— Но они бывают и гордыми, и порывистыми, особенно если наездник неопытный. Прошу вас, будьте осторожнее. Я не хочу, чтобы вы расшиблись.

Касси оттолкнулась спиной от стула и встала.

— Спасибо вам, Сирил, — с теплотой в голосе ответила она ему, — я тронута вашим беспокойством. Обещаю, я буду очень осторожна, особенно на крутых поворотах.

Он засмеялся.

— Вот и хорошо. А теперь бегите, вам пора переодеться для урока. У нас еще будет много времени, чтобы потешить себя приятной беседой. Ведь Брэден поручил мне не давать вам скучать.

Он проводил ее взглядом и порадовался тому, что услышал. Принимая во внимание то, как складываются отношения между племянником и его женой, он с легкостью справится со своей задачей.

Касси бросилась на кровать. Глаза ее были полны слез. Ну сколько могут продолжаться эти бессонные ночи? Она вымотана до предела, ее телу нужен отдых, но беспокойство, бесконечные переживания и тревоги не дают ей уснуть.

Через закрытую дверь, которая разделяла их с Брэденом спальни, она слышала, как он глубоким, бархатистым баритоном отдает Хардингу последние распоряжения. Вспомнив, что Брэден оставляет Шербург, Касси почувствовала бесконечное одиночество. Она уже не владеет собой, она привязалась к этому человеку, как ни к кому и никогда до этого. Чтобы жить, ей уже просто необходимы его нежность, его прикосновения. Это приводило ее в смятение.

Ей невольно вспомнился их пикник. Она была в его объятиях, она позволяла ему ласкать себя, становилась податливой, молила его не останавливаться, изнемогая в мучительном самоотречении. Зная себя, зная то, что ей пришлось пережить, как могла она позволить кому бы то ни было получить над собой такую власть?

Касси крепко зажмурилась. Обратной дороги нет. Она любит мужа, и пусть рушится небо и мир проваливается в тартарары, она связана с ним навек и не отступит от своего решения: она добьется его любви.

Но ведь он завтра уезжает, подумала Касси, съежилась, и задрожала. Похоже, она заболевала одиночеством, словно простудой.

Измученная, она заснула.

Ей снилась ночь. Она одна… она идет… прохладный ветер остужает ей голову. В воздухе разлит приторный запах сирени. Тишина окутывает ее, густая, таинственная. И вдруг темноту прорезает окрик. Это приказ. Кто-то зашевелился там, зашуршал, она слышит тяжелые шаги. До чего же холодно! Голова болит какой-то саднящей, жгучей болью, ядовитая, приторная тошнота поднимается к горлу. Она вот-вот взорвется. Она несется, сломя голову. У нее не осталось надежды. Она знает, что не сможет убежать. Отчаянный крик прорезает мрак ночи. Она слышит рык зверя, вставшего на задние лапы, он оборачивается к ней и надвигается. Она падает… ниже, глубже и глубже, в бездонную бесконечную темноту. Дикий хохот чудовища врывается в уши, раскалывает ее голову. Оно довольно, потому что она мертва.

Кто-то окликнул ее и схватил сзади за плечи, кто-то потащил ее из липких объятий мрака. Касси отчаянно забилась в сердитых решительных руках, к ней вернулась способность слышать, и первое, что она услышала, были ее собственное хриплое дыхание и горькие рыдания.

— Касси! Не надо так махать руками! Я не причиню тебе вреда! Милая, это же я, Брэден. Просыпайся сейчас же!

Касси подчинилась приказу и открыла глаза. Не понимая, где она и что с ней происходит, она растерянно оглядела спальню. Наконец ее взгляд остановился на его лице.

— Брэден!

Он кивнул, не разжимая крепкого объятия.

— Да, хорошая моя, это я. Я с тобой.

— Мне снился сон, — пробормотала она. Это было очевидно, но она хотела убедиться в этом, помочь реальности поскорее принять ее под свое теплое крыло. Брэден сел в ноги ее кровати, придерживая ее одной рукой, и убрал с ее лба пряди мокрых волос.

— Да, так оно и было, — подтвердил он, пытаясь найти в ее глазах хоть малейший отблеск столь бурно пронесшегося над ней кошмара. Но там не было ничего подобного. — Касси, скажи мне, тебе часто снятся такие… сны?

Она вздохнула и положила голову на его плечо. Попутно она отметила про себя, что на этот раз он оказался у нее в дневном костюме, а значит, сделала она вывод, он еще не ложился спать.

— Когда как, — задумчиво ответила она. Воспоминание о кошмаре легкой тенью пробежало по ее лицу. — В первую неделю после того, как я поселилась в Шербурге, они почти перестали меня беспокоить. — Словно сама с собой принялась рассуждать Касси. — Но в последнее время стали чаще и еще ужаснее, чем раньше. Особенно после того, как приходил отец…

— Он был здесь? — Брэден напрягся.

Она тут же сообразила, что не стоило ему об этом говорить, но решила быть до конца правдивой. Она спрятала глаза, уткнулась в сильное мускулистое плечо Брэдена и уже оттуда продолжила:

— Да, на следующий день после свадьбы…

— Касси, черт возьми, — выругался он поверх ее волос, — почему ты сразу не сказала мне об этом?

— Это не имело смысла. Ведь он не сделал мне ничего плохого. И с того дня больше не появлялся.

Брэдену хотелось узнать все детали этого события, ему хотелось еще раз убедиться в том, что зло, которое несет в себе Роберт Грей, это не только грубость и бесцеремонность, и, даже если на лице Касси нет следов отцовского «внимания», это не значит, что душа ее на месте. Но учитывая плачевное состояние Касси, он воздержался от расспросов. Он знал достаточно, чтобы понять, — не может быть простым совпадением то, что кошмары Касси возобновились именно после того, как она удостоилась вновь лицезреть своего папашу. Есть тут какая-то связь.

Гневный и огорченный, Брэден еще крепче обнял ее, желая защитить от всех напастей, а сам размышлял о том, что надо бы увеличить стражу по границам имения и у ворот Шербурга. Он переживал, что ему приходится на несколько дней оставить ее без присмотра.

— Хорошо, милая, продолжай, — попросил он ее.

Но она, все так же уткнувшись в рукав его рубашки, отчаянно замотала головой, явно не в состоянии выполнить его просьбу. Брэден печально вздохнул.

— Кассандра, мы не можем и дальше не замечать того, что творится с тобой. Мы должны обсудить это.

— Не сегодня.

Он нахмурился, заслышав протест в ее голосе.

— Когда же?

Она отпрянула от него и пристально посмотрела в его светло-карие глаза. Они потемнели от тревоги за нее.

— Когда ты вернешься. Обещаю. Но не теперь, прошу тебя. — Она задрожала. — Пожалуйста, не заставляй меня опять переживать это. Я не вынесу.

— Ладно, ma petite. Мы не будем обсуждать это сейчас. Но, как только я вернусь…

— Хорошо, — быстро согласилась она.

Он посмотрел на нее долгим нежным взглядом. Затем решительно тряхнул головой.

— Что же мне делать с тобой? — вполголоса произнес он.

— Не отпускай меня, — она ухватилась за крепкое плечо, — пожалуйста, просто прижми меня к себе.

Он притянул ее к себе, почувствовав новый прилив нежности, когда ее маленькое мягкое тело прильнуло к его мощной груди. Он мог что угодно говорить себе, но справиться с этим океаном чувств не мог. Он хотел стать бальзамом для ее израненного сердца, он хотел, чтобы она освободилась от горького прошлого и 5зарила мир своей улыбкой. Ничто не могло разрушить этого из желания любить ее, заботиться о ней желания, идущего из глубины его существа.

Неважно, хочет она или нет.

— Мне не послышалось, ты назвал меня Кассандра? — пробормотала она сонным голосом у него из-под мышки. Ее замечание разрушило торжественный ход его мыслей, он улыбнулся.

— Полагаю, что так, — он поцеловал ее в макушку.

— Я буду скучать без тебя, — прошептала она едва слышно. Но Брэден расслышал.

— Я тоже буду скучать, милая.

Она подняла глаза. В них сквозило недоверие.

— Ты? Последнее время ты был таким… я подумала… — Она смолкла.

— Что ж, мы и это обсудим, когда я вернусь, — ответил он, укладывая ее на подушки. Он заметил тень у нее под глазами и нахмурился. — Не сегодня. Сейчас ты до последней степени измождена, а мне надо закончить сборы в дорогу. Я хочу, чтобы. ты поспала. Мы обязательно все обсудим — и плохие сны, и твоего отца, и твое поведение…

— И твое, — прибавила она из-под одеяла. Он кивнул с легкой улыбкой:

— И мое.

— Брэден? — Она привстала, опершись на локти. — Посиди со мной, пока я не засну? Просто посиди… если тебе не трудно.

Он сел обратно на краешек ее постели. Когда она так смотрит на меня, подумал он, она может просить луну с неба, и я в лепешку расшибусь, но достану.

— Я посижу, — эхом повторил он, — пока ты не заснешь. Она потянулась к нему и, нежно поцеловав его в губы, сказала:

— Большое спасибо. — И, подложив ладошку под щеку, как счастливый ребенок, закрыла глаза. Через несколько минут Кассандра уже спала.

А Брэден смотрел на нее. Он гладил ее волосы — черный водопад, расплескавшийся по обнаженным плечам, по сорочке. Черные ресницы, как крылья бабочки, вздрагивали во сне, и кожа была гладкая, как ванильный крем, и прожилка пульсировала на виске. Он не встречал более грациозной женщины… и такой противоречивой. Он осторожно провел подушечкой большого пальца вдоль очертаний ее губ, по той полоске, где белизна кожи переходила в мягкую, чувственную ткань. Он чувствовал ее спокойное, ровное дыхание на своей руке. Но скоро, очень скоро он найдет корни этих противоречий. Так продолжаться не может; это приносит слишком много боли им обоим.