Виола нахмурилась.

— Значит, вам известно, откуда у него эта брошь?

— О да. Это подарок той американской леди, миссис ван Эштон, за то, что в ту ужасную ночь он спас её и её мужа с тонущего корабля. Он не сказал мне об этом сразу, потому что боялся, что я рассержусь, потому, как негоже принимать подарки за то, что спасаешь чью-либо жизнь.

У Виолы от облегчения едва не подкосились ноги.

Подарок!

Ну почему мысль об этом даже не пришла ей в голову?

Хитер овладело смятение.

— Не волнуйтесь вы так, леди Виола! Это всего лишь побрякушка с искусственными камешками. Смотрите — а вот и омнибус. Как славно будет сесть в него и укрыться от дождя.

И она помахала рукой автобусу, битком набитому женщинами, которые ехали на рынок, когда тот, пыхтя, показался из-за поворота, шумно отплёвываясь чёрным дымом из выхлопной трубы.

Прежде чем Виола успела открыть рот, Хитер ловко прыгнула на подножку и залезла внутрь. Дождь усилился, и автобус, переваливаясь на ухабах, со стоном и скрежетом пополз дальше вверх по склону и вскоре скрылся из виду.

Виола поймала себя на том, что улыбается, хотя сердце её разрывалось от горя.

Она решила, что, перед тем как уехать из Гленторрана, обязательно напишет Фергусу и Хитер письмо о том, что если они продадут брошь, то у них окажется столько денег, что их с лихвой хватит на новую лодку!

«Что ж, по крайней мере, я смогу сделать для Гленторрана хоть что-то хорошее», — подумала она, поднимая воротник своего жакета и кутаясь в него.

Дождь усилился, и Виола направила свои стопы в сторону гостиницы «Гленторран Армс».

Теперь ей предстояло разыскать Льюиса Уайлдера и договориться о том, чтобы он увёз её прочь от этого волшебного места и от человека, который, несомненно, презирал её всей душой.


* * *

Дэвид сидел в библиотеке замка, угрюмо перелистывая альбом со своими рисунками.

Раскаты грома доносились всё ближе и ближе, и оконные рамы задрожали, когда гроза стала набирать силу.

Он надеялся, что Виола добралась до «Гленторран Армс» целой и невредимой. Впрочем, он не особенно сомневался в этом, поскольку у неё был большой запас времени, чтобы укрыться от непогоды.

Дэвид знал, что ему следовало бы подняться к себе наверх и начать укладывать вещи, поскольку он осознавал, что не сможет оставаться в замке после отъезда сестры.

«Ох, моя дорогая Мэг, как же мне покорить твоё сердце и добиться того, чтобы ты стала моей женой?» — размышлял он. «Если я откажусь от своего состояния вплоть до последнего пенни, поможет ли мне это? Позволит ли тебе твой брат выйти за меня замуж, если я не смогу предложить тебе хотя бы крышу над головой? Полагаю, что нет!»

Но и сдаваться он не собирался.

Дэвид уже начал разрабатывать план действий.

Он продаст большую часть своих акций — или Льюису Уайлдеру, или кому-нибудь другому.

Он не сомневался в том, что недостатка в покупателях не будет.

Себе он оставит ровно столько денег, чтобы на них можно было безбедно жить, подыскать жильё в Гленторране и сосредоточиться на своём искусстве.

На время ему придётся отказаться от своей мечты странствовать по миру.

Впрочем, он был уверен, что когда-нибудь обязательно наступит такой день, когда они вдвоём с Мэг отправятся на поиски приключений и вместе посетят южные моря.

Он решил просмотреть первые страницы альбома.

Когда миссис Ливси нашла для него этот альбом, она попросила его быть осторожным, поскольку в самом его начале уже имелись чужие наброски. До сих пор Дэвид не видел их. Он мельком подумал, что их, скорее всего, нарисовал кто-то из гостей, побывавших в замке до него, и потому они не вызывали у него особого интереса.

Но теперь, перелистывая страницы, он понял, что видит перед собой наброски со старых картин.

Очень странно! Кто бы это стал столь тщательно перерисовать чьи-то чужие произведения искусства?

— Но ведь я узнаю их! — вдруг громко воскликнул он. — Это же те самые покрытые пылью и грязью картины, которые я видел на чердаке замка!

Он быстро нашёл в альбоме свои первые рисунки, сделанные на чердаке несколько дней назад. Да, на них были те же самые картины, что и на первых страницах альбома, только сам он лишь очертил контуры изображений. Он даже не потрудился снять слой пыли с картин, которые зарисовал в альбом.

Простые смутные сюжеты картин пришлись ему по вкусу, и он стремительными линиями зарисовал ближайшие к себе полотна.

Эскиз египетской вазы, которую показала ему Мэг, получился у него отчётливее, но сейчас это не имело значения.

Чужие рисунки были очень выразительны, и, внимательно разглядывая их, он стал ощущать всё нарастающее волнение.

Цвета, силуэты — все они явно были нарисованы не рукой любителя. Теперь он уже не сомневался в том, что эти прелестные картины были написаны кем-то из старых мастеров итальянской школы живописи.

Дэвид вскочил на ноги и направился к двери, громко окликая Мэг.

Он должен немедленно подняться на чердак!


* * *

Виоле оставалось пройти лишь несколько ярдов до «Гленторран Армс», когда гроза, наконец, накрыла деревню.

Гостиница располагалась чуть в стороне от пристани, тянувшейся вдоль всей бухты.

Волны начали вздыматься, с грохотом накатываясь на волнолом и выбрасывая вверх по крутой дуге фонтаны брызг.

К счастью, рыбацкой флотилии в бухте уже не было.

Она встала на якорь в открытом море.

Теперь Виола вполне понимала, почему Фергус решил увести свою лодку подальше от берега.

К стенке набережной был привязан небольшой ялик, и всякий раз, когда с моря накатывалась очередная волна, он с треском ударялся о каменную стенку пристани.

Виола приставила ладонь козырьком ко лбу, прикрывая глаза от секущих струй дождя, и окинула взглядом бухту. В полумраке смутно виднелись очертания лодки Фергуса, благополучно стоящей на якоре на безопасном удалении от берега.

Очередной раскат грома заставил её поморщиться.

Гроза бушевала уже над самой деревней.

Но, поспешно подходя к гостинице, она знала, что никакая непогода не заставит её разлюбить Гленторран.

— Но ведь я люблю не только этот волшебный край, — прошептала она. — Гленторран — это ещё и герцог, душа и сердце поместья. О, Роберт, я люблю тебя всем своим существом! Ты никогда не узнаешь о том, как глубоко и искренне я уважаю тебя и как мне горько оттого, что ты дурно думаешь обо мне.

Жгучие слёзы смешивались с холодными каплями дождя и ручьём текли у неё по лицу. Виола ещё раз обернулась, чтобы бросить последний взгляд на море.

И в этот самый миг ослепительная вспышка молнии зигзагом расчертила затянутое тучами небо.

На мгновение на пристани стало светло, как днём, и Виола краем глаза уловила какое-то движение.

Когда свет молнии погас, вокруг стало ещё темнее, чем прежде.

Девушка заколебалась.

Она промокла до нитки и страстно желала быстрее оказаться в тепле. Движение это было очень странным — и совершенно неуместным.

«Это всего лишь бродячая собака», — попыталась убедить она себя, напрягая зрение и пытаясь разглядеть что-либо за струями дождя.

Но это промелькнувшее нечто было слишком маленьким для бегущей в укрытие бродячей собаки и слишком большим для кошки или птицы, пытающихся спастись от непогоды.

Над её головой с громким треском, заставившим её поморщиться, вновь прогремел гром, опять сверкнула молния, огненной змейкой озарив клубящиеся тучи.

И тут Виола, к своему ужасу, увидела, что движущейся точкой был маленький мальчик, бодро вышагивающий под проливным дождём к ступеням, что вели вниз, от края пристани к срезу воды.

Очень маленький мальчик, которому на вид можно было дать годика три, не больше.

Ахнув от страха, Виола поняла, что это маленький Иэн Лайалл, крестник герцога.

— Иэн! Стой! Иэн! Эй, кто-нибудь, помогите!

Но деревенская улица и гавань, разумеется, были пусты. Мужчины вышли в море, а большинство женщин оставались дома или же, как и Хитер, отправились на рынок.

Виола со всех ног бросилась к малышу. Куда подевалась его бабушка?

Но сейчас было не время задаваться подобными вопросами.

Уже на бегу она поняла, что не успеет спасти малыша.

Он медленно перебирался со ступеньки на ступеньку, спускаясь вниз, и скрылся из виду.

Всхлипывая, в отчаянии Виола собрала последние силы и прыгнула вперёд, заскользив по мокрым, покрытым водорослями ступеням.

К своему облегчению, она увидела, что малыш не упал в воду, а залез в ялик, который она приметила несколькими минутами ранее.

Счастливо улыбаясь и не обращая никакого внимания на проливной дождь, он явно играл в какую-то глупую игру, очевидно, подражая отцу и делая вид, будто ловит рыбу.

— Иэн… малыш… дай мне руку, — взмолилась она, пытаясь сделать так, чтобы голос у неё не задрожал и не напугал рыжеволосого мальчугана.

Она наклонилась вперёд, стараясь сохранить равновесие на скользких ступеньках, но дотянуться до ялика не могла, уж слишком резво тот скакал на волнах, обрушивающихся на стенку пристани.

Иэн обернулся и широко улыбнулся. Очевидно, ему совсем не было страшно, и выбираться из утлой лодчонки он не имел ни малейшего желания.

— Иэн! Вылезай оттуда немедленно. Господи, что же мне делать? Куда все подевались?