— Да, я знаю, — ответил граф с презрительным жестом. — Его система состояла в том, чтобы выписывать один вексель для покрытия другого.

— Выписывать… — как эхо повторил м-р Уорбортон. — Он, наверное, выписал бы вексель на водокачку в Олдгейте, если бы мог. У него была настоящая мания.

— Его толкали на это его потребности, я полагаю, — вставил м-р Карлайл.

— Не надо было иметь такие потребности, сэр! — гневно вскричал граф. — Однако вернемся к делу. Какие деньги есть на его банковском счету, мистер Уорбортон? Вы что-нибудь знаете об этом?

— Никаких, — смущенно ответил юрист. — Две недели назад мы превысили остаток на его счете для того, чтобы уплатить по наиболее срочным обязательствам. У нас осталось немного денег, и, проживи он на неделю-другую дольше, поступила бы осенняя рента — хотя, конечно же, и эти деньги, в свою очередь, тоже пришлось бы срочно выплатить.

— Ну что же, хорошо, хоть что-то есть. Какова сумма остатка?

— Милорд, — ответил м-р Уорбортон, покачав головой, словно жалея самого себя, — с прискорбием вынужден сообщить Вам, что этого остатка не хватит даже на возмещение наших собственных затрат, то есть тех денег, которые мы выплатили из собственного кармана.

— Тогда где же, скажите на милость, взять денег, сэр: на похороны, на жалованье слугам, короче говоря, на все расходы?

— Никаких средств более ждать не приходится, — ответил м-р Уорбортон.

Лорд Маунт-Северн в еще большей ярости принялся мерить шагами ковер.

— Проклятая беспечность! Постыдная расточительность! Бессердечный человек! Жил негодяем и умер нищим, оставив дочь на попечение чужих людей!

— Ее положение — хуже всех, — заметил м-р Карлайл. — Где она будет жить?

— Наш дом станет и ее домом, — ответил его светлость, — и, надеюсь, он будет получше ее прежнего жилища. Я думаю, что дом Маунт-Северна, при всех его долгах и вечно шныряющих кредиторах, был отнюдь не райским местом.

— Я полагаю, она ничего не знала о реальном положении дел и вряд ли испытывала какие-либо затруднения, ответил м-р Карлайл.

— Чепуха! — заявил лорд.

— Мистер Карлайл прав, милорд, — заметил м-р Уорбортон, глядя на графа поверх очков. — Леди Изабель спокойно жила в Маунт-Северне до весны, а деньги, вырученные за Ист-Линн, помогли продержаться некоторое время. Как бы то ни было, все его безумства теперь в прошлом.

— Не совсем, — возразил лорд Маунт-Северн. — Их след тянется и в настоящее. Я слышал, вчера утром здесь разыгралась тяжелая сцена, когда сюда съехались из города те бедняги, которых он обманул.

— Ну, половина из них — евреи, — презрительно сказал м-р Уорбортон. — Если они что-то и потеряли, для них это будет приятным разнообразием.

— У евреев есть такие же права на их собственность, как и у нас, м-р Уорбортон, — с сердитым укором проговорил лорд. — Будь они хоть неверными турками, это все равно не послужило бы оправданием Маунт-Северну. Изабель говорит, мистер Карлайл, что это Вам удалось избавиться от них.

— Да, убедив их в том, что Ист-Линн вместе с мебелью принадлежит мне. Но есть еще два человека наверху, которые захватили… его. От них я не смог избавиться.

Граф удивленно посмотрел на него.

— Я не понимаю Вас.

— Разве Вы не знаете, что они захватили покойника? — спросил м-р Карлайл, понизив голос. — Два человека охраняют его, как часовые, со вчерашнего утра. И, как я слышал, в доме находится еще и третий, поочередно сменяющий одного из двух «стражей», чтобы тот мог спуститься в холл и поесть.

Граф прекратил метаться по комнате и подошел к м-ру Карлайлу; лицо его, с открытым ртом, выражало неподдельный ужас.

— Боже праведный! — только и сумел произнести м-р Уорбортон и сорвал с себя очки.

— Мистер Карлайл, правильно ли я понял Вас? Тело покойного графа было арестовано за долги? — продолжал допытываться граф. — Арестовать мертвое тело! Не сон ли я вижу?

— Именно это они и сделали. Они хитростью проникли в комнату.

— Возможно ли, чтобы закон дозволял подобные бесчинства? — воскликнул граф. — Арестовать мертвого человека! Я и не слыхивал о подобном; я потрясен так, что этого не выразить словами. Помню, Изабель что-то говорила о каких-то двух людях, но она была так опечалена и взволнована, что я понимал едва ли половину из того, что она говорила. Итак, что же теперь? Мы что, не можем похоронить его?

— Боюсь, что нет. Экономка сказала мне сегодня утром, что опасается, как бы они не запретили запаивать гроб. А это нужно сделать как можно скорее.

— Это просто ужасно! — сказал граф.

— Знаете ли Вы, кто это сделал? — осведомился м-р Уорбортон.

— Некто по фамилии Энсти, — ответил м-р Карлайл. — В отсутствие членов семьи я взял на себя обязанность наведаться в покои и проверить их полномочия. Их иск составляет около трех тысяч фунтов.

— Если это сделал Энсти, значит, это был личный долг графа, до последнего фунта, — заметил м-р Уорбортон. — Ну и продувная же бестия этот Энсти, коли он измыслил такой план.

— А также бессовестный и скандальный человек, — добавил лорд Маунт-Северн. — Вот так-так! Что же теперь делать?

Пока они совещаются, давайте заглянем на минутку к леди Изабель. Она сидела в одиночестве, совершенно убитая, предавшись глубочайшей скорби. Лорд Маунт-Северн сообщил ей ласково и доброжелательно, что впредь она должна будет жить с ним и его женой. Изабель чуть слышно поблагодарила его и, как только он ушел, залилась горючими слезами. «Жить с миссис Вейн! — повторяла она самой себе. — Никогда! Лучше умереть, лучше самой зарабатывать на жизнь, лучше питаться хлебом и водой» И так далее, в таком же духе. Молоденькие девушки склонны к подобным мечтаниям, которые, увы, большей частью глупы и невыполнимы, тем более для такой девушки, как леди Изабель Вейн. Зарабатывать на жизнь! Теоретически это так просто, но между теорией и практикой такая же разница, как между светом и тьмой. Было совершенно очевидно, что у Изабель просто не было другого выбора; ей придется жить с леди Маунт-Северн, и убежденность в том, что именно так все и будет, уже поселилась в глубине ее души, хотя губы ее поспешно отрицали такую возможность. Лорд Маунт-Северн хотел немедленно отправить ее в Кастл-Марлинг, но этому она успешно воспротивилась, и было решено, что она поедет на следующий день после похорон.

М-р Уорбортон, по указанию графа, освободил комнату покойного от обоих незваных гостей, хотя, к большому удивлению прислуги, эти неприятные личности по-прежнему оставались в доме. На это у мистера Уорбортона, конечно же, имелись свои причины; он был весьма осмотрительным адвокатом, и эти люди для вида оставались на своем посту до самых похорон графа. Поговаривали, что, если бы он выдворил их совсем, мог последовать повторный арест.

В пятницу в церкви Св. Джеда в Вест-Линне состоялось погребение. Изабель снова была возмущена до глубины души: она полагала, что покойного похоронят в Маунт-Северне. Граф заметил, правда, не при ней, что он не может позволить излишних расходов на похороны. Справедливости ради, нужно отметить, что он честно выполнил все, что требовалось от него. Он выплатил все, что покойный задолжал торговцам и слугам, выдал прислуге, вместо обычного уведомления об увольнении, месячное жалованье, включая квартирные и столовые деньги, и заплатил за их траурную одежду. Паунд, дворецкий, остался у него на службе. Что касается траура Изабель, он обеспечил ее всем, что приличествовало ее высокому положению. Экипажи и лошадей, на которые был наложен арест, он выкупил для себя, так как и те, и другие были просто превосходны.

За гробом шли всего два человека; граф и м-р Карлайл. Последний не являлся родственником усопшего, а лишь недавним знакомым, но граф, тем не менее, пригласил его, вероятно, не желая шествовать один в своем траурном облачении. Гроб несли несколько представителей местной знати, и множество личных экипажей следовало за процессией. На следующее утро весь дом пришел в движение. Граф и Изабель уезжали, но ехать они собирались порознь. В течение дня должны были разъехаться слуги. Граф спешил в Лондон, и дилижанс, вызванный для того, чтобы доставить его на железнодорожную станцию, уже стоял у дверей, когда приехал м-р Карлайл.

— Я уже боялся, что Вы не приедете; у меня и пяти минут свободных нет, — заметил граф, обмениваясь с ним рукопожатием. — Вы все поняли насчет надгробья?

— Разумеется, — ответил м-р Карлайл. — Как чувствует себя леди Изабель?

— Боюсь, она совершенно упала духом, бедное дитя, ибо даже не вышла позавтракать со мной, — сказал граф. — Миссис Мейсон сказала мне, что она совершенно убита горем. — Дурной, дурной человек был Маунт-Северн, — выразительно добавил он и позвонил. — Сообщите леди Изабель, что я готов к отъезду и жду ее, — бросил он появившемуся слуге. — А тем временем, мистер Карлайл, — добавил он, — позвольте выразить мою признательность Вам. Не могу даже представить себе, как бы я справился со всем этим без Вас. Помните, что Вы обещали навестить меня, и я жду Вас в ближайшее время.

— Обещаю — при условии, что буду по делам где-то неподалеку от Вас, — улыбнулся м-р Карлайл. — Если…

В этот момент в комнату вошла Изабель, также одетая, ибо она собиралась ехать сразу вслед за графом. На лице ее была вуаль из крепа, которую она откинула, когда приблизилась к графу и м-ру Карлайлу.

— Мне пора ехать, Изабель. Вы хотите что-либо сказать мне?

Она открыла рот, собираясь говорить, но бросила взгляд на м-ра Карлайла, который отошел к окну и встал спиной к ним, и заколебалась.

— Я полагаю, нет, — сам себе ответил граф, которому не терпелось ехать, как и многим людям, пускающимся в путь. — Вам не о чем беспокоиться, моя дорогая; Паунд обо всем позаботится, только перекусите где-нибудь днем, поскольку Вы приедете в Кастл-Марлинг не ранее обеда. Скажите миссис Be… скажите леди Маунт-Северн, что у меня здесь не было времени писать, и я сделаю это, когда приеду в Лондон.