Генри Вуд - Замок Ист-Линн

Его нежные голубые глаза неожиданно строго взглянули на мать. Ах, эти чудесные глаза! Они были как две капли воды похожи на глаза Барбары и самой миссис Хэйр, и сейчас их взгляд оказался красноречивее любых слов.

— Матушка. Я не буду принадлежать никому, кроме Вас. Вест-Линн, как я понял, уже вовсю обсуждает мое будущее: кто гадает, не попаду ли я снова в сети к Эфи, кто считает, что я сразу приударю за Луизой Доубид. И все они ошибаются: мое место — рядом с моей дорогой мамой, по крайней мере — на несколько ближайших лет.

Она радостно прижала его руку к своей груди.

— Мы должны быть счастливы рядом, чтобы забыть о прошлом, поскольку нам с Вами пришлось тяжелее всех. И мы будем счастливы в нашем доме, живя друг для друга и стараясь поддержать моего бедного отца.

— Да-да, — умиротворенно вставил судья Хэйр.

Именно так все и будет. Ричард вернулся в свой дом, в сущности, его хозяином, поскольку судье уже не суждено снова стать настоящим главой семейства. Он вернул свое прежнее положение, он снова заслужил расположение Вест-Линна, который, будучи верен своей привычке во всем впадать в крайности, теперь готов был заласкать его до смерти. Отныне у них будет счастливый дом! Миссис Хэйр всем сердцем возблагодарила за это Господа. Возможно, и Ричард вознес в этот момент благодарственную молитву.

А что же несчастный осужденный в камере для приговоренных к смерти в Линборо? Как все и ожидали, смертный приговор не был приведен в исполнение. И мы — при всей нашей неприязни к сэру Фрэнсису — не сможем упрекнуть судью, который не слишком настаивал на этом. Разумеется, он сознательно убил Хэллиджона, но сделал это в приступе ярости, а не по холодному злому умыслу. Смертную казнь заменили пожизненными каторжными работами, то есть куда более позорным приговором, по мнению самого сэра Фрэнсиса, и весьма нежелательным в глазах его супруги. Что толку скрывать правду?

Леди Ливайсон оставалось последнее утешение: ожидать того времени, когда она останется одна со своим несчастным ребенком и сможет, укрывшись в каком-нибудь уединенном месте, забыть этого человека, его ужасное преступление и бесславный конец. Но ему не суждено было умереть; ее имя и имя ребенка по-прежнему будут связывать с ним! При одной мысли об этом сердце ее погружалось в пучину возмущения и ужаса.

Сам же сэр Фрэнсис, думая о своем будущем, завидовал мертвому Хэллиджону. Что и говорить: весьма утешительная перспектива! Беспутный сэр Фрэнсис Ливайсон, закованный в цепи, работает вместе со всяким сбродом! Где теперь его бриллианты, надушенные носовые платки и белые холеные руки? А со временем он, может быть, добьется досрочного освобождения. Он даже застонал, когда надзиратель сказал ему об этом. Досрочное освобождение! Почему они не повесили его?! Он застонал и закрыл глаза, стоя в тускло освещенной камере. Увы, свет будущего беспощадно бил ему в глаза, и ему некуда было деться от этого слепящего огня.

Барбара отдыхала на побережье, а леди Изабель слегла окончательно. Как гласит старинная французская пословица, «Человек предполагает, а Господь располагает». Леди Изабель намеревалась в отсутствие миссис Карлайл побыть в Ист-Линне со своими детьми, но ее планы были нарушены, поскольку детей отправили к мисс Карлайл. Так распорядился м-р Карлайл: он хотел полностью освободить гувернантку от каких бы то ни было дел, а она, бедняжка, не посмела попросить, чтобы детей оставили с ней. Впрочем, это не единственный план леди Изабель, которому не суждено было сбыться. Она рассчитывала, что будет уже далеко от Ист-Линна, когда придет время умирать, но смерть неслась к ней семимильными шагами, и время для отъезда было окончательно упущено. Теперь она стремительно сгорала, подобно своей матери, буквально как свеча.

Уилсон уехала с миссис Карлайл, а Джойс осталась дома и ухаживала за своей бывшей хозяйкой.

Надобно заметить, что Барбара выбрала для отдыха местечко на водах, всего в тридцати милях от Ист-Линна, и м-р Карлайл почти каждый вечер ездил к ней, возвращаясь по утрам прямо в контору. Таким образом, он за все это время приезжал в Ист-Линн всего лишь пару раз, причем очень ненадолго. В период с субботы по среду он вообще не приезжал домой, а состояние леди Изабель резко ухудшилось именно в эти дни. В среду он, наконец, должен был явиться к обеду и провести ночь в Ист-Линне.

Джойс была почти в панике; леди Изабель умирала, и что ей теперь было делать со своей тайной? Она была настолько испугана, что совершенно не сомневалась; после смерти все раскроется, и тогда — кто знает, не обвинят ли ее в том, что она с самого начала являлась соучастницей леди Изабель, если не раскрыла ее тайну своим хозяевам? Джойс неоднократно собиралась послать за мисс Карлайл и все рассказать ей.

День быстро клонился к закату, и, казалось, жизнь леди Изабель уходила вместе с солнечным светом. Джойс находилась в комнате леди Изабель, которая весь день пролежала без сознания, но почувствовала себя немного легче к вечеру. Джойс помогла ей сесть, положив подушки под спину, накинула на плечи белую кашемировую шаль и сняла с ее головы ночной чепец, чтобы она подышала свежим воздухом, лившимся в открытые окна.

В тишине теплого безветренного вечера послышались шаги: кто-то шел по гравиевой дорожке. Даже леди Изабель услышала эти любимые шаги, и щеки ее покрылись лихорадочным румянцем. Джойс взглянула в окно и увидела м-ра Карлайла.

— Джойс! — взволнованно вскрикнула леди Изабель.

Джойс повернулась к ней.

— Что, миледи?

— Мне было бы легче умереть, если бы я увидела его.

— Увидеть его! — не поверила своим ушам Джойс. — Миледи! Увидеть м-ра Карлайла?!

— Какое это имеет значение? Ведь я, можно сказать, уже мертва. Неужели Вы думаете, что я попросила бы об этом или даже просто пожелала этого, будучи здоровой? Это желание поддерживало мои силы и не давало мне умереть.

— Это невозможно, миледи, — решительно ответила Джойс. — Совершенно невозможно.

Леди Изабель разрыдалась.

— Я не могу спокойно умереть, — сквозь слезы сказал она. — Вы не пускаете ко мне моих детей, чтобы я не выдала себя, а теперь не даете увидеться с мужем. Джойс, позвольте мне встретиться с ним!

Ее мужем! Что она говорит, несчастная! Сердце Джойс разрывалось от жалости, хотя она и не изменила своего решения: она искренне верила, что поступит недостойно по отношению к своей теперешней хозяйке, устраивая встречу м-ра Карлайла с его бывшей женой. Ни к чему хорошему это бы не привело.

В этот момент в дверь постучали.

— Войдите — откликнулась Джойс.

Обычно к больной не входил никто, кроме двух горничных, Ханны и Сары, никогда не встречавшихся с мадам Вин в ее бытность леди Изабель. В дверь просунулась голова Сары.

— Хозяин спрашивает Вас, Джойс.

— Я сейчас приду.

— Он в столовой. Я только что принесла к нему мастера Артура.

Когда Джойс вошла в столовую, «мастер Артур» восседал на плече м-ра Карлайла. Он, надобно заметить, рос шумным и непоседливым джентльменом, «крепко стоящим на ногах», по выражению Уилсон.

— Как самочувствие мадам Вин, Джойс?

Джойс растерялась. Что ответить? Она не посмела скрыть от него истинное положение вещей. Да и к чему ей было делать это, если леди Изабель оставалось жить каких-то несколько часов?

— Ей очень плохо, сэр.

— Хуже?

— Сэр, я боюсь, что она умирает.

М-р Карлайл опустил на пол Артура и встревоженно повторил:

— Умирает?

— Думаю, она не протянет до утра, сэр.

— Но почему? Отчего она умирает?

Джойс, бледная и смущенная, ничего не ответила.

— Вы приглашали доктора Мартина?

— О, нет, сэр. Это не поможет.

— Не поможет! — с упреком повторил м-р Карлайл. — Разве так следует обращаться с умирающими людьми? Спокойно позволить им умирать, считая, что не имеет смысла обращаться к врачам! Если мадам Вин и в самом деле настолько плохо, нужно немедленно послать телеграмму. Я, пожалуй, сам взгляну на нее, — добавил он, двинувшись к двери.

Джойс так испугалась, что прижалась к двери, не выпуская м-ра Карлайла из комнаты.

— Ах, хозяин… простите меня, но… но не следует этого делать. Пожалуйста, сэр, не ходите в ее комнату!

М-р Карлайл подумал, что Джойс в данном случае проявляет излишнюю щепетильность.

— Почему это я не могу войти к ней? — поинтересовался он.

— Это не понравится миссис Карлайл, сэр, — запинаясь, выговорила Джойс, щеки которой густо покраснели.

М-р Карлайл удивленно воззрился на нее.

— Что за странные идеи? — воскликнул он. — В отсутствие миссис Карлайл кто-то должен проведать ее. Позволить даме умереть в моем доме и даже не взглянуть на нее! Вы не в себе, Джойс. Сообщите мадам Вин, что я зайду после обеда.

В этот момент как раз подавали обед. Джойс, которая была на грани нервного срыва, взяла на руки Артура и отнесла его в детскую, к Саре, раздумывая над тем, как ей поступить.

Едва м-р Карлайл приступил к обеду, как появилась его сестра: у мисс Корни возникли какие-то трения с жильцами некоторых ее домов, и она пришла посоветоваться с братом. Однако он попросил ее прежде подняться к мадам Вин, передав ей слова Джойс о состоянии здоровья гувернантки.

— Умирает! — насмешливо повторила она. — Эта Джойс в последнее время ведет себя, как дурочка. Что с ней сталось, честное слово! Она сняла шляпку и накидку, положила их на кресло, поправила свой чепец, глядя в трюмо, и пошла наверх.

Джойс, открывшая ей дверь, побелела как полотно, увидев, кто пришел навестить больную.

— Ах, мэм, Вы не должны входить, — выпалила она от смущения и страха, загораживая дорогу мисс Карлайл.