— Ты забываешь, что не назвал «его» по имени, Ричард. Я, признаться, озадачен.

Ричард наклонился так, что его черные бакенбарды касались плеча м-ра Карлайла.

— Это был Торн, черт бы его побрал!

М-ру Карлайлу вспомнилось имя, которое упомянула Барбара.

— Что за Торн? Никогда не слышал о таком.

— Я думаю, о нем вообще никто не слышал в Вест-Линне. Уж он-то позаботился об этом! Он жил в нескольких милях отсюда и всегда приезжал тайком.

— Ухаживать за Эфи?

— Да, он приезжал именно за этим, — яростно воскликнул Ричард. — Расстояние не было помехой. Бывало, прискачет в сумерки, привяжет лошадь к дереву в лесу, и часок-другой любезничает с Эфи или в доме, когда ее отец отсутствовал, или гуляя по лесу, когда он был дома!

— Ближе к делу, Ричард, Что произошло в тот вечер?

— У Хэллиджона сломалось ружье, и он попросил одолжить ему мое. Я договорился встретиться с Эфи у них дома в тот вечер, куда и отправился после обеда, прихватив ружье с собой. Отец окликнул меня и спросил, куда я иду; я ответил, что мы побродим по лесу с молодым Бьючемпом, поскольку не хотел выслушивать его упреки. Эта ложь обернулась против меня во время следствия. Когда я, наконец, добрался до жилища Хэллиджона дальней дорогой вдоль поля и лесной тропинкой, как я это обычно делал, ко мне вышла Эфи, очень холодная, какой она умела бывать иногда, и заявила, чтобы я отправлялся домой, поскольку она не может принять меня. Когда мы разговаривали, мимо прошел Локсли и увидел меня с ружьем в руке. Я повиновался Эфи: она могла делать со мной что угодно, ибо я готов был целовать землю, по которой она ходила. Я отдал ей ружье, предупредив, что оно заряжено, после чего она ушла в дом, закрыв за собой дверь. Однако, я не ушел: у меня появилось подозрение, что у нее был Торн, хотя она и отрицала это, и я спрятался в деревьях неподалеку от дома. Снова появился Локсли и окликнул меня, чтобы узнать, зачем я прячусь. Я отошел чуть подальше и не ответил — какое ему было дело до моей личной жизни, — что также обернулось против меня на следствии. Вскоре, минут через двадцать, я услышал выстрел с той стороны, в которой находился коттедж. Я подумал: «Кто-то на вечерней зорьке стреляет куропаток», ибо солнце как раз садилось, и в этот момент я увидел, как Бетел выскочил из-за деревьев и побежал к коттеджу. Это был тот самый выстрел, которым убили Хэллиджона.

Наступила пауза. М-р Карлайл пристально посмотрел на Ричарда в лунном свете.

— Вскоре, почти в ту же самую минуту, как мне показалось, кто-то, задыхаясь, пронесся по тропинке, ведущей от дома. Это был Торн. Меня поразил его вид: никогда я не видел человека в таком страхе. Лицо его было мертвенно-бледным, зубы оскалены, а глаза, казалось, вылезут из орбит. Если бы я был посильнее, я бы набросился на него, ибо сгорал от ревности: мне стало понятно, что Эфи отослала меня за тем, чтобы увидеться с ним.

— Мне показалось, ты говорил, что Торн никогда не приезжал до сумерек? — заметил м-р Карлайл.

— До того самого вечера — никогда, насколько мне известно. Однако, он там был в этот момент — вот и все, что я могу сказать. Он пронесся мимо, и вскоре я услышал стук копыт лошади, галопом уносившей его прочь. Я задумался, что же так напугало его; потом мне пришло в голову, что, возможно, он поссорился с Эфи. Я побежал к дому, взлетел по ступенькам и — боже мой, Карлайл! — упал, споткнувшись о распростертое тело Хэллиджона. Он лежал прямо с краю, на кухонном полу, и был мертв. Все вокруг него было забрызгано кровью, и рядом валялось мое ружье, которое только что разрядили в него: он был убит выстрелом в бок.

Ричард остановился, чтобы перевести дух. М-р Карлайл не произнес ни слова.

— Я позвал Эфи. Никто не ответил. Никого не было на первом этаже и, казалось, на втором тоже. Я почувствовал что-то вроде паники, страха: вы же знаете, дома мне всегда говорили, что я трус; я не мог бы ни минуты остаться с покойником, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Я схватил ружье и уже убегал, когда…

— Зачем ты поднял ружье? — перебил его м-р Карлайл.

— Мысли проносятся у нас в голове быстрее, чем мы могли бы произнести их, особенно в такие моменты, — последовал ответ Ричарда Хэйра. — Какая-то смутная идея возникла у меня в голове: мое ружье не должны найти возле убитого Хэллиджона. Как я уже говорил, я выскочил из двери, когда из леса, прямо напротив, вышел Локсли; не знаю, что нашло на меня, но я сделал самое худшее из всего, что мог сделать — снова швырнул ружье вовнутрь и убежал, хотя Локсли и кричал мне вслед, чтобы я остановился.

— Ничто так не свидетельствовало против тебя, как это, — заметил мистер Карлайл. — Локсли показал на следствии, что видел, как ты покинул коттедж с ружьем в руке, явно в сильном потрясении, что ты заколебался, как бы от страха, увидев его, а затем бросил ружье обратно и скрылся.

Ричард топнул ногой:

— Эх, и все из-за моей проклятой трусости! Лучше бы из меня сделали женщину и вырастили в юбке! Но позвольте мне продолжить. Я встретил Бетела. Он стоял там, где ранее деревья были вырублены полукругом. Я понял, что Бетел, если он шел прямо к коттеджу, должен был встретить Торна, когда тот выходил из него. «Вы встретили эту «гончую»? — спросил я его. «Какую гончую?» — ответил Бетел. «Да этого молодчика Торна, который ухаживает за Эфи», — ответил я, поскольку, будучи в сильном волнении, не поостерегся произносить ее имя. «Я не знаю никакого Торна, — ответил Бетел, — и вообще не знаю никого, кроме тебя, кто ухаживал бы за Эфи». «Вы слышали выстрел?» — продолжал я. «Да, слышал, — ответил он. — Полагаю, это был Локсли, который сегодня вышел поохотиться». «А я видел, как вы, — продолжал я, — поворачивали за угол, по направлению к дому Хэллиджона». «Так я и сделал, — сказал он, — после чего, несколькими шагами выше, углубился в лес. Ты к чему клонишь?» «Разве вы не встретили Торна, выбегавшего из коттеджа?» — настаивал я. «Никого я не встретил, — сказал он, — и вообще не верю, что кроме нас и Локсли, поблизости есть еще кто-нибудь». Я оставил его в покое и ушел, — закончил Ричард Хэйр. — Он явно не видел Торна и ничего не подозревал.

— И в ту же самую ночь ты сбежал, Ричард. Это был роковой шаг.

— Да, я сглупил. Я думал, что затаюсь и посмотрю, как будут развиваться события; но вы не все знаете. Тремя или четырьмя часами позже я снова отправился в коттедж и минутку поговорил с Эфи. Этого мне никогда не забыть. Я не успел произнести ни слова, как она набросилась на меня, крича, что я убил ее отца, и забилась в истерике прямо на траве. На шум выбежали люди — их оказался полон дом — и я удалился. «Если она считает меня виновным, что же говорить о других», — рассуждал я; в ту же ночь я ушел, чтобы скрыться на день-другой в укромном месте, пока все не прояснится. Увы, ничего так и не прояснилось: было проведено расследование, и вердикт окончательно сразил меня. А Эфи — впрочем, я не могу винить ее — еще подлила масла в огонь, заявив, что больше никто в тот день не приходил. Она сказала, что была дома одна и вышла через заднюю дверь, чтобы прогуляться по тропинке, ведущей в Ист-Линн. Отойдя на некоторое расстояние, она услышала выстрел. Через пять минут она вернулась в дом, где и обнаружила Локсли, стоявшего над трупом ее отца.

М-р Карлайл сохранял молчание, стремительно повторяя в уме основные положения того, что сообщил ему Ричард Хэйр.

— Насколько я понял, вас было четверо в окрестностях коттеджа в тот вечер, и, без сомнения, выстрел был произведен кем-то из вас, Ты, Ричард, говоришь, что был далеко. Бетел тоже не мог…

— Это сделал не Бетел, — перебил его Ричард, — это невозможно. Как я уже говорил, я видел его в тот самый момент, когда прозвучал выстрел.

— А где же был Локсли?

— Локсли также не мог быть убийцей. Он все время находился у меня в поле зрения, сбоку от меня, глубоко в лесу и совсем далеко от тропинок. Это, вне всякого сомнения, совершил Торн, и это ему должны были вынести вердикт о предумышленном убийстве. Карлайл, вы, как я вижу, не поверили моей истории.

— Я поражен тем, что ты рассказал, и мне нужно время, чтобы решить, верю я в это или нет, — с присущей ему прямотой ответил м-р Карлайл. — Самое удивительное — это то, что, если ты видел Торна, бежавшего от коттеджа в таком виде, как ты его описываешь, почему ты не выступил с обвинением в его адрес.

— Я не сделал этого потому, что оказался дураком, слабохарактерным трусом, каким был всю свою жизнь, — ответил Ричард. — Ничего не могу поделать с этим: каким я родился, таким и сойду в могилу. Чего стоило бы мое заявление, что это был Торн, если его некому было подтвердить, а мое разряженное ружье было решающей уликой против меня!

— И вот что еще любопытно, — воскликнул м-р Карлайл. — Если этот человек, Торн, имел обыкновение приезжать в Вест-Линн день за днем, почему его никогда не видели? Я впервые слышу имя приезжего в связи с этим делом и вообще рядом с именем Эфи.

— Торн выбирал безлюдные дороги и никогда, за исключением того раза, не приезжал ранее, чем наступали сумерки или полная темнота. Для меня было очевидно, что он ухаживает за ней тайком. Я сказал об этом Эфи, равно как и о том, что ей от такого ухаживания хорошего ожидать не приходится. Вы не верите тому, что я рассказываю; ничего другого я и не ожидал, однако могу поклясться, что изложил голые факты. Это так же верно, как то, что мы — я, Торн, Эфи, Хэллиджон — однажды встретимся перед Творцом. Я сказал вам правду.

Эти слова были произнесены торжественным, искренним тоном; м-р Карлайл молчал, обуреваемый противоречивыми мыслями.

— Для чего бы еще я стал рассказывать это? — продолжал Ричард. — Мне это ничего не даст: что бы я ни утверждал, это ни на йоту не поможет мне оправдаться.

— Не поможет, — согласился м-р Карлайл. — Для того, чтобы оправдаться, тебе нужны доказательства. Но я подумаю над этим делом, и если появится какая-нибудь идея… Что за человек был этот Торн?