Лайон встал с постели, натянул брюки и взглянул на Ариану. Растерянное, измученное лицо жены вновь вызвало угрызения совести. Однако мужчина сдержался.

— Я вернусь за ответом, миледи. Покоритесь мне, принесите клятву верности, объясните значение записки, и мы забудем это маленькое недоразумение. А если будете продолжать молчать, то сильно пожалеете. Мне вовсе не хочется бить вас, но я накажу вас, если придется.

Жена молчала, и Лайон, резко повернувшись, вышел из спальни, надеясь, что достаточно напугал ее, чтобы узнать правду, ибо ничто на свете не могло его заставить изуродовать ее изумительное тело.

Ариана лежала на постели, раскинув руки и ноги, и смотрела на дверь. Она так и не опустила юбки, смятые и потерявшие форму. Господи, как ей было больно. Она сгорала от стыда, она ненавидела! О, какая ненависть затопила сердце! Норманнский ублюдок оскорбил ее, унизил, надругался над ее телом и растоптал душу. Если бы представилась возможность, Ариана убила бы его… Убить… убить…

Девушка застыла, внезапно вспомнив о флаконе с ядом, спрятанном в сундуке. Убить Лайона. Да, он заслуживает смерти. Норманн хочет избить ее, когда вернется. Десять ударов плетью. Более пяти она не выдержит. А Лайон получит Крэгмир и возможность жениться на женщине, которую выберет сам. Именно этого он и желает и именно поэтому назначил десять ударов, а не другое, более легкое наказание.

Поднявшись, девушка вспомнила слова Эдрика: «Не подведите меня». Двигаясь как во сне, Ариана направилась к сундуку, открыла крышку и начала шарить руками среди вороха белья, ничего не видя затуманенным взором. Отыскав флакон, она поднесла его к свету и долго рассматривала ничем не примечательную жидкость. Кто бы мог подумать, что в пузырьке притаилась смерть.

Повернувшись, Ариана внимательно оглядела комнату, и взор ее упал на кувшин с вином, который принесла Терза. У Лайона вошло в привычку выпивать кубок вина перед сном. Иногда он настаивал, чтобы жена присоединилась к нему. Плохо соображая, что делает, девушка медленно направилась к кувшину. Дрожа всем телом, Ариана отвинтила пробку и наклонила флакон над вином.

Нет, она не могла убить! Невзирая на ненависть, девушка чувствовала, что некие таинственные, непонятные узы связывают ее с Лайоном. Любовь и ненависть вели в ней междоусобную войну, войну между раем и адом. Нет, у ее чувств нет названия. Лайон одновременно и мучил ее, и давал неземное наслаждение.

«Он же собирался избить меня, — в мозгу появился бесенок, — может, даже убить».

Да, Ариана ненавидела его. Рыцарь достоин смерти за то, что только что сделал с ней: использовал любовь как наказание, оскорбив и унизив в ней женщину.

Девушка наклонила флакон, и две большие капли упали в вино, растекшись по поверхности. Она потрясла кувшин, затем осторожно капнула еще яда. Помня предупреждение Эдрика о силе отравы, Ариана закрыла флакон пробкой и спрятала в потайной карман платья. Неспособная думать, девушка вернулась к постели, села, сложив руки на коленях, и оставалась в таком положении вплоть до возвращения Лайона.

Услышав скрип открываемой двери, баронесса подняла голову. Мужчина уже стоял в комнате, держа в руках плеть. Она содрогнулась от отвращения, смешанного со страхом. Неужели он собирается бить ее здесь, в спальне?!

Рыцарь, прищурившись, смотрел на жену, будто пытался прочесть ее мысли, затем отвел глаза. Его блуждающий взор остановился на кувшине с вином, который стоял на маленьком столике у постели. Ариана побледнела. Вдруг супруг догадался? Лайон опустил плеть, направился к постели и остановился в нескольких шагах от девушки. Та опустила глаза, опасаясь заглянуть в холодную бездну его взора, словно боясь выдать себя.

— Вы покоритесь мне и поклянетесь в верности, миледи? — как-то слишком мягко, что не вязалось ни с устрашающей плетью, ни со свирепым выражением лица, спросил он. — Расскажете мне, что означает послание лорда Эдрика?

— Нет, — ответила супруга, по-прежнему не поднимая глаз. — Я не могу.

Сжавшись в комок, Ариана ждала, когда на плечи опустится плеть, со свистом рассекая воздух и кожу.

Лайон впился взглядом в нежное, белое, как у ребенка, тело жены. На ее шее дрожал маленький завиток волос. Мужчина испытывал непреодолимое желание коснуться его, но не осмелился. Интересно, теперь, зная все, сможет ли он когда-нибудь доверять ей? Странно, что у такого коварного создания с черным сердцем такая невинная внешность, лицо ангела с серебристыми волосами, спускающимися на плечи и создающими светящийся ореол вокруг головы.

— Вы готовы принять наказание? — рука муж чины крепче сжала плеть. Ариана задрожала. С трудом поднявшись, побледнев и плохо видя сквозь завесу слез, девушка повернулась к нему спиной.

— Да, милорд, — и голосом, дрожащим от ужаса, продолжала: — Если мне доведется умереть под ударами вашей плети, похороните меня между отцом и братьями.

Сжав кулачки, Ариана застыла в ожидании.

— Я хочу пить, — внезапно прогремел Лайон. — Может, вино придаст мне смелости сделать то, что я задумал.

Господи! Ариана почувствовала, как кровь отлила от лица. Обернувшись, она увидела, что рыцарь налил полный кубок вина, и ужас сковал ее. Девушка поднесла руку ко рту. Нет! Нет! Она не хотела смерти Лайона! Он слишком молод, слишком горяч и слишком хорош для того, чтобы умереть. Должно быть, на нее нашло затмение, если она могла поступить подобным образом.

Мужчина поднес кубок к губам, и Ариана, пронзительно закричав, бросилась вперед и попыталась выбить чашу из рук Льва, но это ей не удалось. Несколько капель темной жидкости пролилось на ее платье, оставив кроваво-красные следы на небесно-голубой ткани. Лайон смотрел на нее, как на сумасшедшую.

— Если вы хотите вина, нужно просто попросить. Пожалуйста, — произнес он, предлагая ей свой кубок, — я поделюсь с вами.

Девушка в ужасе взглянула на вино. Неужели именно таким образом закончится ее жизнь? Упасть на пол, корчиться в агонии, отравив себя своей собственной рукой? Пусть будет так. Взяв кубок, она бросила последний взгляд на человека, которого при других обстоятельствах могла бы безумно полюбить, и поднесла яд к губам.

Но сильная рука выбила кубок из ее рук, и вино кровавыми брызгами залило пол и стены.

— Маленькая идиотка! Ты могла бы умереть, и ради чего, спрашивается? За дело, которое проиграно? Ради человека, который воспользовался тобой для достижения своих целей?

— Кто вам сказал? — срывающимся голосом спросила Ариана. Лайон вполне мог промолчать, позволив выпить отраву. В этом случае ему не пришлось бы убивать ее собственными руками.

— Колдунья.

— Надия? Как же она… — девушка замолчала, не закончив фразу. Старуха знала обо всем, что происходило в замке. Но зачем она сказала об этом Лайону?

— Не спрашивайте меня, как Надия узнала. Колдунья остановила меня на лестнице, когда я поднимался в спальню, и произнесла всего одну фразу: «Берегись вина». До меня буквально через минуту дошел смысл сказанного ею.

— Надия… — эхом повторила Ариана, словно не веря ушам.

— Надия, — подтвердил Лайон. — Где яд? Или вы вылили в вино все?

Слишком поздно отрицать очевидное, поэтому девушка, вытащив флакон из потайного кармана, отдала его супругу. Тот несколько мгновений разглядывал его, затем, взяв кувшин с вином, направился к окну. С проклятием он вылил содержимое флакона и кувшина в раскрытое окно.

С изменившимся до неузнаваемости лицом мужчина повернулся к супруге.

Ариана понимала, что действовала необдуманно, в пылу страсти, и в то же время знала, что никогда бы не позволила Лайону выпить отравленное вино. Не думая о последствиях, она сказала бы ему правду, даже если бы ей пришлось умереть от его руки.

Теперь же Ариана стояла перед мужем, высоко подняв голову, мертвенно побледнев и глядя ему в глаза. Никогда наследница Крэгмира, истинная саксонка, не преклонит колени перед Норманнским Львом.

— Я готова принять наказание, милорд, — произнесла она, собрав все свое мужество и не отводя глаз.

— Снимите одежду.

Ариана нехотя выполнила его просьбу и осталась абсолютно обнаженной. Рукояткой плети он очертил круги вокруг каждой груди, затем коснулся сосков. Когда они затвердели, сердце Лайона гулко застучало в груди. Девушка задержала дыхание: плеть медленно ползла по животу и опустилась на треугольник светлых пушистых волос. Мужчина неожиданно просунул рукоятку между ее ногами, и Ариана вскрикнула.

— Повернитесь, — хрипло приказал он.

Вид обнаженной красавицы возбудил его, но Лев, собрав волю в кулак, отмел сладострастные мысли. И снова жена исполнила приказание и повернулась спиной.

— Жаль портить такое чудесное тело.

Рукоять вновь пустилась в путешествие, исследуя на этот раз восхитительные ягодицы. Они напряглись, очевидно, от страха, заставив сердце мужчины затрепетать. Ее ноги были длинные и изящные, икры тонкие. Рыцарь вспомнил, как они охватывали его талию во время любовных утех, и почувствовал, как нарастает напряжение в его теле. Ариана осмелилась бросить взгляд через плечо. Супруг стоял, опустив плеть, и глаза его горели огнем желания.

— Я готова, милорд. Я же не могу долго ждать.

— Господи Иисусе, я не могу! Десять ударов убьет вас. Может, вы уже носите моего ребенка, — с этими словами норманн повернул ее к себе, опасаясь смотреть на твердые груди с коралловыми сосками. — Это дело рук лорда Эдрика, не так ли? Он дал вам яд, да? Не имею представления, когда и где вы встретились, но клянусь, эта встреча последняя. Я отдам приказ, чтобы за вами следили день и ночь. Если кто-то из моих слуг не верен мне, он понесет суровое наказание, даже если это мой лучший друг. Что касается клятвы верности, то скажу одно: я не хочу ее слышать от женщины, доказавшей, что ей нельзя доверять.

Мужчина сжал ее руку:

— Предупреждаю вас, миледи, не пытайтесь снова испытывать мое терпение. В следующий раз я не прощу вас.