Барбара Картленд - Заложница

– Я – ни за что, ни за что не выйду за него замуж!

Голос Эстер звенел от волнения, и огромные голубые глаза налились слезами. Ее светлые локоны отливали золотом в лучах утреннего солнца, заглядывавшего в окна столовой, а крупные слезинки на длинных темных ресницах сверкали радугой. Она была так хороша в этот миг, что отец, на секунду оторвавшись от письма, смотрел на нее, будто видел ее впервые.

– Папа, я не выйду за него замуж! – снова воскликнула Эстер. – Ты же знаешь, что я помолвлена с Колином и мы ждем лишь, когда ему исполнится двадцать один год и его мерзкий опекун позволит объявить о нашей помолвке. И вдруг теперь этот отвратительный тип осмеливается предложить…

У нее перехватило дыхание, она залилась слезами и начала судорожно искать платок.

– Люсинда, подай своей сестре платок, – резко сказала леди Белвиль, – а ты, Эстер, прекрати эту истерику!

Она обратила к мужу свое тонкое аристократическое лицо:

– Дорогой, что, собственно, произошло?

– А разве вы не слышали? – с ноткой вполне объяснимого раздражения в голосе спросил сэр Эдвард.

– Расскажите все с самого начала, мой милый, – произнесла леди Белвиль и, увидев, что у Люсинды тоже нет платка, нетерпеливо сказала ей: – На, возьми мой.

Она протянула дочери крохотный батистовый квадратик, отделанный кружевом. Люсинда подошла к сестре и принялась вытирать ее мокрые щеки. Эстер взяла у сестры платок и, пытаясь сдержать слезы, пробормотала дрожащими губами:

– Папа, ведь ты же не заставишь меня выйти за него замуж, правда?

Сэр Эдвард откашлялся и снова взглянул на письмо.

– Папа, дорогой, ну пожалуйста, – молила Эстер, – ты же знаешь, что я люблю другого!

Сэру Эдварду, который иногда мог подавить сопротивление одним своим авторитетом, обычно не удавалось устоять перед жалобными просьбами Эстер.

– Папочка, ну пожалуйста…

Сэр Эдвард принялся нервно расхаживать по комнате.

– Это очень серьезный вопрос, – наконец произнес он напыщенно.

– Перестаньте суетиться, Эдвард, – перебила его леди Белвиль. – Сядьте и объясните, наконец, в чем дело!

– Именно это я и пытаюсь сделать!

– Ничего подобного! – возразила его жена. – Я совершенно не понимаю, о чем идет речь!

– Очень хорошо, – сдержанно произнес сэр Эдвард.

Он уселся в кресло и, избегая умоляющего взгляда старшей дочери, обратился к жене:

– Моя дорогая Маргарет, я не хочу, чтобы вы думали, будто я был с вами не вполне откровенен. Я собирался рассказать вам, что произошло со мной в Лондоне на прошлой неделе, но, честно говоря, я был так расстроен и обеспокоен случившимся, что просто не мог найти слов.

– Эдвард, вы опять играли! – застонала леди Белвиль, нервно сжав руки.

– С тех пор, как я вернулся домой, я все время искал случая, чтобы сказать вам об этом, – произнес сэр Эдвард.

Леди Белвиль вздохнула.

– Я считала, что виной всему ваша печень, – ответила она, – вы всегда себя неважно чувствуете после этих поездок. Но, насколько я понимаю, случилось что-то более серьезное.

– Гораздо более серьезное, – ответил сэр Эдвард.

– Сколько?

Последнее слово леди Белвиль произнесла почти беззвучно, однако обе ее дочери замерли в страшном предчувствии, зная, насколько важен этот вопрос.

На минуту воцарилась напряженная тишина, и наконец сэр Эдвард вымолвил еле слышно:

– Тридцать пять тысяч фунтов.

– Эдвард!

У леди Белвиль перехватило дыхание. Прижав руку к сердцу, она спросила сдавленным голосом:

– Можете ли вы… можем ли мы… собрать такую сумму?

– Только если лишимся всего, – убито произнес сэр Эдвард. – Поэтому я и не решался сказать вам.

– О Эдвард, как вы могли! А как же девочки? Нужно готовиться к свадьбе Эстер, Люсинду уже пора вывозить в свет…

– Я знаю, знаю, – пробормотал сэр Эдвард, – я был глуп, я был не в себе, но этот Меридан задел меня за живое. Когда он принялся поддразнивать меня, обращаться со мной как с жалким провинциалом, я совершенно потерял голову и решил доказать, что я ему ровня!

– Меридан! – воскликнула леди Белвиль. – Ты имеешь в виду того самого графа Меридана?

Сэр Эдвард кивнул.

– А ваше письмо… это от него?

– Увы, дорогая, от него.

– Тогда… тогда я не понимаю… – сказала леди Белвиль, переводя недоумевающий взгляд с мужа на дочерей.

– Позвольте, я продолжу, – предложил сэр Эдвард.

– Да, конечно, – ответила леди Белвиль.

– Продолжай же, папа. И во что же вы играли? – заинтересовалась Люсинда.

Мать неодобрительно взглянула на нее, давая понять, что этот вопрос был совершенно неуместен. Решившись на чистосердечное признание, сэр Эдвард ответил:

– Фаро.

– О, папа, это, наверное, такая захватывающая игра – пусть даже ты и проиграл!

– Успокойся, Люсинда, и дай отцу продолжить, – оборвала ее леди Белвиль.

Люсинда снова села на стул, и в наступившей тишине было слышно, как сквозь слезы вздохнула Эстер, и вздох этот, казалось, шел из самой глубины ее души.

– Мы играли в клубе у Брукса, – поспешно сказал сэр Эдвард, заметив, что Эстер находится на грани отчаяния. – Когда я осознал, что игра окончена и я проиграл, у меня не было сил что-либо предпринять, настолько я был убит. До тех пор я даже не думал о последствиях. И лишь когда Меридан поднялся из-за стола, меня охватил ужас от мысли, что я не могу заплатить долг чести.

Не вытерпев, Люсинда вмешалась:

– Папа, ты, конечно, ему этого не сказал?

– Нет, естественно, – ответил сэр Эдвард. – Надеюсь, что я держался как джентльмен. И когда он сказал: «Послушайте, Белвиль, не хотите ли заглянуть в Олмак?» Мне было неудобно отказать ему.

– О, папа, я тебя так хорошо понимаю! – задумчиво сказала Люсинда. – Джо мне рассказывал, что, когда во время кулачного боя его стукнули по голове, он был как в тумане и…

– Люсинда! – перебила ее леди Белвиль, – я уже устала говорить тебе, чтобы ты не обсуждала подобные вопросы с конюхами. В следующий раз…

Леди Белвиль вдруг замолчала и повернулась к мужу с растерянным видом.

– …в следующий раз у нас уже может не быть конюхов, да, Эдвард?

Сэр Эдвард провел рукой по лбу, на котором, несмотря на утреннюю прохладу, выступили крупные капли пота.

– Позвольте мне продолжить, Маргарет, – сказал он. – Мы с Мериданом отправились от Брукса в Олмак. Это близко, и мы пошли пешком. Когда мы уже подходили к зданию, подъехал принц Уэльский. Увидев Меридана, он недовольно протянул: «Я ждал вас в Кларенс-хаусе». «Простите меня, сир, – ответил Меридан, – но я был лишен этой чести, потому что меня задержали довольно важные дела». Я услышал, как кто-то из окружения принца хихикнул: «Обдирали еще одного простака, милорд?» Вы можете представить, каково мне было это слушать!

– О, бедный папа, – воскликнула Люсинда. – Услышать это, да еще после такого проигрыша! Это был удар ниже пояса.

Леди Белвиль сердито посмотрела на младшую дочь. Но Люсинда, опершись локтями на стол и подперев голову ладонями, восторженно глядела на отца.

– Продолжайте, Эдвард, – сухо произнесла леди Белвиль.

– Ну вот, мы все пошли в Олмак, – сказал он.

– Олмак? Это что, клуб? – поинтересовалась Люсинда.

– Нет, это собрание, – поправил ее сэр Эдвард, – и одно из наиболее престижных. Во главе его стоит Дамский учредительный комитет, который решает, кто достоин, а кто не достоин быть допущенным в святая святых.

– Люсинда, не приставай к отцу со своими неуместными вопросами, – сказала леди Белвиль. – Умоляю, продолжайте, Эдвард, только без лишних подробностей.

– К сожалению, они вовсе не излишни, – ответил сэр Эдвард с несчастным видом. – Ну так вот. Естественно, принц и его приближенные прошли вперед, а мы с Мериданом последовали за ними. В вестибюле к Меридану подошел распорядитель и сказал: «Если ваша светлость соблаговолит подождать немного, графиня Джерси желала бы поговорить с вами». Меридан удивленно приподнял брови, однако ему пришлось подождать, пока распорядитель разыскивал графиню.

– О чем вы с ним говорили? – спросила Люсинда.

– Да вроде ни о чем. По правде говоря, я даже не помню. Ожидание явно испортило Меридану настроение. Он небрежно облокотился на мраморный столик и, вынув из кармана усыпанную бриллиантами табакерку, принялся мерно постукивать по ней. Если бы я не был так озабочен своими проблемами, я бы подумал, что он чем-то встревожен.

– Встревожен? – как эхо повторила леди Белвиль. – Но почему, Эдвард?

– Все вскоре стало ясно, – ответил он. – Через несколько минут появилась леди Джерси, вся сверкая бриллиантами и с эгретом в волосах, который, наверное, стоит целое состояние. Она чертовски красива, неудивительно, что принц…

– Эдвард! – резко оборвала его леди Белвиль, взглядом показав ему на другой конец стола. – Пожалуйста, не при девочках!

– Простите, дорогая, – пробормотал он.

Сэр Эдвард глубоко вздохнул и продолжил. Его волнение еще не улеглось, и рассказ получился настолько живой, что его жена и дочери, боясь пропустить какую-либо мелочь, смотрели на него как зачарованные.

Он стал рассказывать, как леди Джерси, глядя на Меридана своими огромными темными глазами, обратилась к нему, и звук ее голоса эхом разнесся по всему вестибюлю:

– Я удивляюсь, лорд Меридан, как у вас хватило наглости прийти сюда!

Лорд Меридан приподнял брови, на его лице появилась усмешка, подобная той, какой он поддразнивал меня в клубе.

– Я чем-то обидел вашу светлость? – поинтересовался он.

– Это слишком мягко сказано, лорд Меридан, – ответила леди Джерси. – Ваше поведение было возмутительным, и, если бы не личное вмешательство его высочества, Комитет Олмака немедленно исключил бы вас из своих членов и вы бы уже никогда не переступили порог этого клуба.