– Маш, а вдруг он и правда убил свою жену? Тогда тебе надо гнать его в шею, пока и тебя не пришиб.

– В общем позвонила она племяннику, попросила всё узнать.

Она опять замолчала, видно было, что ей тяжело даются эти воспоминания.

– Через три дня я, поехала в город за цыплятами и зашла в отделение, и племянник подтвердил, что он и правда убил свою жену, на почве ревности, даже дочку ирод не пожалел, оставил сиротой.

– Его Василием звали? – спросила я, хотя уже всё поняла.

Мария ошарашенно на меня посмотрела: – Девонька, а ты откуда знаешь, слышала, что ль чего?

– Да, слышала – это мою маму он убил, я его дочь. Я никогда, даже мысленно не называю его отцом.

– О, Господи, как же так?

– Да, чудны дела, твои, Господи!» Чего только не бывает в жизни!» – сказала Авдеева, – прямо, как в кино.

Я сидела, не в силах даже пошевельнуться. Я старалась никогда о нём не вспоминать, не слышала о нём много лет, и никогда не пыталась что-то о нём узнать. Я плохо помню тот день, когда умерла моя мама, психологи объясняют, что в стрессовых ситуациях, память блокируется сама. Особенно это часто происходит у детей. Маму я помню, часто смотрю её фотографии, а вот где на фото был он, бабушка всё вырезала и сожгла, поэтому я совсем его не помню.

– Ох, девонька, если приглядеться, ты и правда немного на него похожа. Ты уж меня прости, если что.

– Не за что мне Вас прощать, а как получилось, что Вы оказались в тюрьме?

– Да вот как узнала я, всё про него, мне и правда страшно стало с ним жить. Как- то, когда он был трезвый, я ему и предложила спокойно развестись. По- хорошему, о том, что я всё знаю, я ему ничего не говорила. Он так нагло на меня посмотрел и говорит:

– А мне некуда идти, старый я уже. Так что не рассчитывай, придётся тебе до конца дней твоих со мной жить. Засмеялся и вышел. А я ж дура, уже и прописала его у себя. Он на меня так посмотрел, что у меня аж душа в пятки ушла. Бояться я его стала пуще прежнего, по ночам спать перестала, думала, что ночью – то он, меня и порешит. Вот так в страхе и прожила всё лето. А осенью москвичи картошку у меня договорились купить, пошла я к ним уточнить, сколько мешков им набирать, да разговорами и не заметила, как около получаса и прошло. Иду, смотрю свет во всём доме горит, сразу поняла, что опять пьяный. Только зашла в дом и началось:

– Где сука шлялась? Что совсем перестала меня мужем считать и с кулаками на меня, это всё на веранде происходило, он ударил меня сильно, меня аж отбросило к противоположной стене. Я, когда упала, под руку топор попался, ну я его и стукнула. Вот так девоньки.

– Да, и сказать нечего – круговорот – он убил жену, а вторая жена убила его.

– Вот так, девоньки и стала я, на старости лет убийцей – вздохнула Мария. Выйду ли я из тюрьмы или сгину там, теперь только Богу известно. Грех-то большой на душу взяла.

Я подошла к ней, села рядом, обняла: «Собаке, собачья смерть!» Теперь Вы не одна, я постараюсь Вам помочь, у меня хороший адвокат.

Авдеева встала и пошла кипятить воду: – Давайте- ка чаю выпьем, а то от всего услышанного в горле пересохло.

– Что –то мне не хочется, – я очень хотела курить, поэтому спросив разрешения, сразу взяла сигарету.

– Ты, Алина прекращай так переживать, посуди сама – получается тебя сама судьба сюда привела, чтобы ты всё узнала.

Я пыталась осмыслить то, что только что, сказала Авдеева.

– А ведь Вы, наверное, правы, мне в последнее время часто снилась мама, теперь я понимаю почему.

Ирина Семёновна обняла меня: – Всё у тебя будет хорошо! Вот увидишь, по -другому и не может быть. Если твой Широков вовремя свяжется с моим человеком, Дьяченко сдаст своего братца на раз, поэтому пошли попьём чаю, нам нужна светлая голова.

Мария Ивановна весь вечер смотрела на меня и тяжело вздыхала: – А как у тебя девонька жизнь-то сложилась? Сиротой не сладко небось жилось? Замужем или как? Ты девка видная, а детки есть?

– Сложилось как сложилось, я с бабушкой жила, она сложный человек была, да ещё после смерти мамы, начала к рюмке прикладываться, ну вот я и сбежала замуж в 16 лет. Сына родила в 17, потом второй раз замуж сходила, не сложилось, сын вырос, хороший парень, учится, подрабатывает. Четыре года назад открыла свой бизнес, да вот видите, чем всё закончилось.

Авдеева меня перебила: – Ничего не закончилось! Что это ты руки опустила? Я вон с каким опытом и жизненным и в бизнесе – и тоже здесь. Это ещё ни о чём не говорит, прорвёмся! Обменяемся телефонами, если что обращайся, я всегда буду рада тебе помочь.

Её оптимизм и уверенность и правду вселяли надежду, что всё будет хорошо. Было уже поздно, начали укладываться спать. Авдеева уснула быстро, Мария Ивановна долго ворочалась и вздыхала, видимо прокручивая всё в голове. А я всё никак не могла переварить события, которые произошли со мной за последние сутки.

Я задремала, только под утро. Завтрак принесли рано, это ведь не санаторий, здесь строгий распорядок, каша на удивление была съедобной. Где-то около десяти утра вызвали Авдееву, к ней пришёл адвокат. Когда мы остались с тётей Машей одни, я ей сказала, что постараюсь ей помочь:

– Чем ты девонька, можешь мне помочь? Убийство оно и есть убийство. Хоть и поганый он был человек, но кому жить, а кому помирать. не нам решать.

– Тётя Маша, Вы оборонялись, поймите, скорее всего получилось бы так, что он и Вас убил бы. Вы защищались, я не очень сильна в знании законов, но у меня очень хороший адвокат, я думаю он сделает всё, чтобы Вам дали минимальный срок.

Мы разговаривали с ней, пока не пришла Авдеева:

– Ну что, девки, я ж говорила, что я здесь долго не задержусь, не пришлось моим недругам долго радоваться, завтра меня выпускают под залог, а уж на свободе, я разберусь со всеми проблемами.

– Ну и Славу Богу! – тётя Маша вздохнула, – хорошие вы люди! Сейчас мало таких; деньги, власть, зависть, сделали своё чёрное дело. Брат против брата, дети против родителей, наверное, и правда моя бабка говорила, всё к концу света идёт.

Прошло уже полдня, а за мной никто не приходил, и следователь меня не вызывал. Я старалась не нервничать, но в голову лезли не очень успокаивающие мысли.

– Нервничаешь? – спросила меня Авдеева. – Ничего, это хороший знак, значит твои что-то нашли, иначе бы на допрос уже вызвали.

– Ирина Семёновна, а у Вас дети есть? – спросила я.

– Да, двое – дочь 16 лет, и сыну 13. Возраст у обоих подростковый, глаз да глаз нужен. Муж у меня хороший, но мягкий по характеру. Когда мы с ним поженились, у меня уже было кафе и магазин небольшой. Это уж потом, у меня бизнес стал расширяться, но, если бы не муж, я не справилась бы. Мне тридцать семь было, дочь родилась, муж все хлопоты на себя взял, потом почти в сорок сына родила, опять всё на нём, а я зарабатывала деньги. Вообще, женщина должна домом заниматься, детьми, не правильно это, когда всё на женских плечах.

Я удивлённо на неё посмотрела: – Вы хотите сказать, что Вас устроит роль домохозяйки? Что-то не верится.

Она засмеялась: – Да нет, конечно, это я от усталости, во мне столько энергии, дома сидеть я не смогла бы однозначно, если бы только детей рожала каждый год, ну опять же их надо прокормить, а на это опять деньги нужны.

– Весёлый Вы человек! Рядом с Вами хочешь, не хочешь – оптимистом станешь.

– Ну вот и от меня хоть какая-то польза!

– Кстати о пользе, нужно обязательно помочь тёти Маши, я думаю надо наших адвокатов подключить.

– Молодец Алина, обязательно поможем, на днях созвонимся, затягивать с этим нельзя, её дело скоро в суд передадут, я завтра поговорю со своим адвокатом. Это надо сделать до Новогодних праздников.

– Господи, я и забыла, что скоро праздники! Я что-то не очень в последнее время радуюсь наступлению Нового года, вот когда молодые были – это был самый любимый праздник, дискотеки, компании.

Ирина Семёновна улыбнулась: – Ты так рассуждаешь, как будто тебе лет 80. Ты посмотри на себя – молодая, красивая женщина, надо радоваться каждому дню, каждой мелочи. У тебя впереди счастливая жизнь, поверь мне после сорока года так быстро пролетают! Мне вон глубоко за 50, а я и не заметила, когда жизнь пролетела.

Когда загремела наша дверь, я даже дышать перестала, не зная, что ждать, и за кем пришли?

– Алмазова, на выход, с вещами.

Авдеева подошла ко мне, обняла: – Ну вот, я же говорила, что всё будет хорошо, не пропадай, звони.

Я посмотрела на тётю Машу: – До свидания, мы с Вами обязательно ещё увидимся.

– Иди, девонька, с Богом! Она перекрестила меня, дрожащей рукой. Прости меня, если что.

Мне так жалко её стало, что я, не сдержалась и обняла её. Меня привели в кабинет, к следователю, там был Павел и Света Рожкова. Света сидела, опустив голову, и когда я вошла, она так и не посмотрела на меня.

– Присаживайтесь, Алина Анатольевна, ну что я Вам скажу – друзья у Вас на вес золота. За такой короткий срок они предоставили все материалы, доказывающие Вашу невиновность в этом деле. Так, что Вы свободны.

Света всё-таки посмотрела на меня: – Алина Анатольевна, простите меня пожалуйста, я знаю, такое сложно простить, но я сделала это ради мамы, он мне денег дал на операцию.

– Бог простит Света! Тебе с этим жить, а маме твоей я, желаю быстрее поправиться.

Я смотрела на Свету, в этот момент, мне не было её жалко. Нельзя делать добро, ломая жизни других. Паша, понимая моё состояние, встал и обращаясь к следователю сказал:

– Владимир Семёнович, спасибо, было приятно с Вами работать.

Майор улыбнулся: – Взаимно.

Мы с Пашей вышли на улицу, было прохладно, я вздохнула полной грудью:

– Как же хорошо! Несмотря на холод и начинающийся мокрый снег, я только сейчас поняла слова «у природы нет плохой погоды». Спасибо тебе Паша огромное, я обняла его. Как там Лена?