Я, посмотрела на Авдееву, да, чувствуется, что хватка у неё железная во всём.

– Знаете я, в политику не лезу, я просто хотела заниматься своим любимым делом.

Она вздохнула, – Дорогая моя, бизнес – это не просто – здесь нужны связи, «крыша», и знание законов. Я вообще удивляюсь, как это тебе изначально удалось беспрепятственно открыть свои первые аптеки?

– Да они не большие.

– Понимаешь, фармацевтический бизнес, это очень серьёзно, чужаков там не любят, где-нибудь в районе это прокатило бы, а здесь город, рядом со столицей. Вполне возможно, Горюнов здесь совсем не случайно появился. У меня вон и опыт огромный, и бизнес безобидный: общепит, так сказать – кафе, рестораны, пару магазинов, кондитерские. Я этим занимаюсь уже около 20 лет, всё налажено, и связи есть, а вот всё равно сюда попала. Я, конечно, знаю из-за кого и из-чего, в политику полезла, так бы меня никто не тронул, но с этим я скоро разберусь, они ещё не знают с кем связались!

Слушая Ирину Семёновну, я, невольно улыбнулась – сильная женщина, таких бы в наше правительство, точно порядок был бы в стране!

– Ладно, хватит разговоры разговаривать, отдохни, а то скоро начнут на допросы таскать.

– Да, Вы правы, нужно с мыслями собраться, хотя от меня сейчас ничего не зависит. Вся надежда на моих друзей. Я прилегла, мысли в голове крутились, как там, у моих дела? Получится ли у них? А вдруг дело дойдёт до суда и мне дадут реальный срок? Я стала сама себя успокаивать, у каждого своя судьба, что будет, то будет! Больше всего меня бесила моя беспомощность в этой ситуации. Я задремала, видимо стресс дал о себе знать. Проснулась от грохота открывающейся двери:

– Алмазова, на выход, к Вам адвокат.

Меня привели в допросную, там меня ждал Павел:

– Алина, ну как ты? Держишься? Как в камере?

– Паша не волнуйся, всё нормально, в камере всего две женщины, одна из них Авдеева, может слышал? У неё бизнес, связанный с общепитом, довольная известная личность в нашем городе. Мы с ней встречались на съёмках передачи, просто я её не сразу узнала. Она дала номер своего адвоката, предложила тебе с ним связаться, у неё есть компромат на Дьяченко – вдруг пригодится? Я протянула листок с номером телефона и фамилией адвоката Авдеевой.

Паша, увидев, фамилию коллеги был удивлён: – Да, я знаю его, очень сильный адвокат, хорошо, я обязательно с ним свяжусь, сейчас все методы пригодятся. Я рассказала, по какой статье задержана Авдеева, и о второй сокамернице:

– Она по 105 статье, но вроде адекватная женщина, так что, за меня не волнуйтесь.

Паша протянул мне сумку: – Возьми, здесь продукты и ещё кое-что из вещей, девчонки собрали.

– Паш, как они там?

– Не волнуйся, они там вместе, Татьяна столько вкусностей на нервной почве наготовила, что можно полк накормить. Они по-прежнему у тебя, кстати вот телефон, спрячь, чтобы не отобрали, на непредвиденный случай. Сейчас можешь позвонить Герману с моего телефона, он ждёт, только быстренько.

Я взяла телефон и поняла, что очень волнуюсь, а когда услышала голос Германа, чуть не разревелась, как ребёнок. Но быстро взяла себя в руки, нельзя показывать, что мне страшно, им нужно знать, что я сильная, что у меня всё нормально:

– Алина, дорогая как ты?

– Не волнуйтесь, у меня всё нормально.

– Слушай внимательно, всё будет хорошо, нам осталось найти только этого ублюдка, Горюнова и он никуда от нас не денется. Ты только держись, дорогая, я люблю тебя, всё, целую. Да, мы познакомились с Костей – хороший парень!

Разговор получился односторонним. Но Герман, первый раз сказал мне, о любви! Я не ожидала, мы как-то совсем не касались этой темы, надо было попасть в тюрьму, чтобы услышать признание в любви, всё-таки интересная штука – жизнь!

– Паша, можно здесь курить? Я взяла сигарету, скажи, а как там Рожкова?

– С ней Дима поговорил, она осознала конечно, что натворила, но в любом случае, и срок получит и по профессии ей теперь не работать. Всё, я побежал, будем надеяться, что завтра всё закончится.

Меня привели в камеру. Ирина Семёновна увидела у меня в руках сумку:

– Что сегодня я, так понимаю тюремная баланда отменяется? Будем нормальную еду есть?

– Да, девчонки мои что-там передали, меня ведь рано утром забрали, я даже не успела ничего сообразить.

– Ничего, Алина, будем надеяться, что всё закончится хорошо. Завтра мой муж принесёт передачу, он через день приходит, на нём сейчас и дети, и бизнес, пришлось подмазать кое-кого, везде деньги нужны, хоть и говорят не в деньгах счастье, а без них никуда. Правда Маша? – обратилась она к сокамернице.

– Да, Семёновна. Ко мне вот никто не придёт – одна я, в этом мире, ни детей, ни плетей. Домик в деревне остался, но теперь посадят меня и тот пропадёт, местные алкаши всё растащат, соседка обещала присмотреть, но меня тут держать-то долго не будут, отправят на зону лет на 7. У меня всё понятно, я сама пришлась в полицию и призналась, что убила мужа, так что скоро по этапу.

Загремела открывающееся дверь – принесли ужин.

– Можете не наливать. Мы сегодня от бесплатного питания отказываемся – сказала Авдеева.

– Приступа, а Вы тоже не будите? – спросили тётю Машу.

– И она тоже не будет. Авдеева уже раскладывала продукты: – Ну у тебя здесь и вкусности! Молодцы твои девчонки!

– Да, они у меня и правда молодцы, адвокат сказал, что они на нервной почве, столько всего наготовили!

Я внимательно смотрела на тётю Машу, да, возраст трудно определить, руки, как у всех сельских жителей огрубевшие от работы, волосы седые, было понятно, что даже в молодости она не была красавицей, единственно, что обращало на себя внимание – это её глаза. Даже сейчас, потухшие, с возрастом, но всё равно необычного ярко зелёного цвета.

– Фамилия у Вас редкая «Приступа», не часто встречается, а Вы сами откуда будите?

– Да фамилию я, ирода взяла, моя девичья – Павлова. Я ведь, как в деревнях говорят – вековуха. Красотой- то меня Бог обидел, как-то не сложилось по молодости, потом мамка стала инвалидом, за ней надо было ухаживать, какому мужику такая обуза нужна? Да в деревне и мужиков-то не было, три калеки с половиной, сейчас там одни старики остались, век свой доживать. Потом мамка померла, мне уже 45 годков было.

– Извините, а сейчас сколько Вам лет? – спросила я.

– Да уж скоро 59 будет, а выгляжу на все 70 с лишком, знаю, знаю, что так, но жизнь в деревне тяжёлая, что посеешь, то и пожнёшь, хозяйство держала – корову, поросят, курей, кроликов и всё в одни руки. Огород сажала. Много на продажу в район возила, пенсия-то маленькая, даже в деревне не проживёшь, за дрова надо заплатить, вспахать огород, тоже деньги давай – вот и приходилось кое-что с огорода да кроликов продавать в городе. Одной тяжело, да и годы своё берут, а тут этот ирод в деревню прибился, одного со мной возраста, здоровый на вид мужик, у нас в деревне дружок его жил. Он не скрывал, что сидел в тюрьме, правда никогда ни уточнял за что, его посадили. Начал ко мне захаживать: то забор подправит, то дрова поколет. Печку помог переложить, и выпивал в меру, вы, женщины, должны меня понять – захотелось мне замужем побыть, узнать, как это утром не одной просыпаться, чтоб мужские вещи дома были, чтоб папиросами пахло.

Тётя Маша замолчала, видимо вспоминая, мы с Авдеевой переглянулись, и без слов поняли друг друга – вот она, по-настоящему тяжёлая судьба! Мы не торопили тётю Машу, понимали, что она продолжит свой рассказ, ей очень непросто было всё это вспоминать, и в тоже время нужно было выговориться.

– А зимой в деревне совсем плохо, райцентр от нас в 20 километрах, а в область совсем редко ездим, летом хоть огород, грибы, ягоды и с деньгами по вольнее. На трассу выйдешь продашь грибы или ягоды, всё копеечка. Ну вот, ближе к зиме надумала я с ним сойтись, да не просто жить, а в сельсовете расписаться. Вот как замуж хотелось! Да ему ещё пенсию надо было оформлять, а прописки не было, всё ж две пенсии лучше, чем одна.

Я решилась всё же задать ей один вопрос, ответ, который боялась услышать,

– Тёть Маш, Вы сказали, что он сидел в тюрьме, а за что он получил, срок и сколько ему дали?

Авдеева удивлённо на меня посмотрела, она не понимала, почему меня так сильно заинтересовала эта история? Я сама ещё не до конца всё понимала, но сердце моё готово было выпрыгнуть из груди, с того момента, как я услышала фамилию тёти Маши.

– Так я не сразу узнала, за что ему дали срок, он мне говорил, что за кражу, это уж потом совершенно случайно всё открылось. Поехали мы с ним в город, надо было кое-что по хозяйству купить, ну вот идём мы с ним по рынку, вдруг какая-то женщина, столкнувшись с нами, странно себя повела – она побледнела, взгляд у неё стал какой-то испуганный, и смотрела она на моего, как на приведение. А он поздоровался с ней довольно спокойно:» Здравствуй, Наташа, познакомься, это моя жена Маша.»

Женщина эта посмотрела на меня как-то странно, и вместо приветствия спросила у него:

– И давно на свободе гуляешь?

– Давно, я понёс своё наказание, с этим мне жить до конца моих дней., не суди меня.

– Да кто я, такая, чтоб тебя судить, пусть Господь тебя судит, по справедливости.

А потом посмотрела на меня и сказала: Вы, смелая женщина! Не боитесь, что он и Вас убьёт, как когда-то, убил свою жену? Повернулась и чуть ли не бегом ушла.

Я слушала не перебивая, хотя всё уже поняла. Не может быть столько совпадений! Но я хотела, услышать всё до конца.

– И что дальше? – спросила я хриплым голосом.

А что дальше? Ничего, он мне толком и не объяснил, сказал, что я не совсем правильно поняла слова этой женщины, что его жена умерла, когда он был уже в тюрьме. Жили потихоньку, а весной начали приезжать в деревню дачники, летом-то и нам хорошо, они покупали у нас овощи, яйца, мясо. Сами-то они избалованные, они отдыхать в деревню приезжают, у нас и речка большая рядом течёт. Вот и начал муж мой ревновать меня, чуть задержусь, где – дома скандал. Потом руку начал поднимать, когда трезвый ещё терпимо, ну а как выпьет, так дурь с него и прёт, сколько раз то в сарае пряталась, то у соседки. Битые бабы в деревне не редкость, да и жаловаться некому, одна соседка моя и знала всё. Однажды, после очередного скандала, я, прячась у неё, и рассказала о той встрече в городе. Это она мне подала идею, узнать про него, через своего племянника, который работал в полиции, в городе: