Арина Холина - Законы высшего общества

— У нас была премьера фильма по книге Максима… — начала Настя.

— Ди-ви-ди есть? — перебил он ее.

— Конечно, — улыбнулась Настя.

— Хороший фильм?

— Потрясающий!

Лаврентий Максимович выдержал паузу, после чего кивнул и сообщил, что он очень рад.

— Я видела вас в фильме маэстро, — сообщила Лина Насте. — Вы — замечательная актриса.

— Ты же знаешь, что я ногу сломал? — Лаврентий окликнул Максима, который тащил из кухни поднос с бокалами. — Оттолкнулся от пирса и сломал ногу, как дурак, как дитя!

— Ты писал, — напомнил Максим.

— Как же странно быть дома! — отец откинулся на спинку дивана. — Забыл, как это бывает, когда привязываешься к стенам. Макс, Настя, а поедемте с нами! Мы хотим прокатиться по Азорским островам — там, говорят, красотища!

Они поели, выпили и отправились мыться с дороги, а Настя и Максим вышли на террасу.

— Твой папа — супер, — улыбнулась Настя.

— Примерно то же самое он сказал о тебе, — усмехнулся Максим.

— А поподробнее?

— Ну, сказал, что одобряет мой выбор, и все такое, — Макс пожал плечами. — Сказал, что в лучшем случае рассчитывал, что наши с Галей дети будут похожи на него, а тут такая радость.

— Но ты же ему писал о нас?

— Нет, — Максим покачал головой. — Сказал вот только что, когда он позвонил.

— Почему? — растерялась Настя.

— Он бы заставил меня прислать твою родословную! — расхохотался Макс. — Ты моего папу не знаешь! Сейчас начнутся вопросы — с ума сойдешь!

— Настя, Максим понравился вашим родителям? — спустившись вниз, первым делом поинтересовался Лаврентий Максимович.

Максим засмеялся.

— Я ведь предупреждал! — воскликнул он.

Настя пояснила, что ее родители живут в разных местах.

— Тогда давайте потанцуем! — предложил папа, завел пластинку с самым настоящим танго и вытащил Настю на середину комнаты.

Танго она, разумеется, танцевала — она ведь актриса. Она даже мазурку могла станцевать.

Это был замечательный вечер. В честь Джеймса Бонда. Сигары, виски, загорелые мужчины в классических рубашках, танго, Синатра, рассказы о морских подвигах…

Насте понравилось.

Но все-таки случилось нечто ужасное. Лаврентий Максимович вдруг сорвался с места, умчался в глубь дома, а вернулся с бархатной черной коробочкой.

— Посмотрите! — велел он всем. — Это обручальное кольцо моей матери. Обменял у жены на новое. Переходит в нашей семье по наследству.

Лина открыла коробочку, а Настя достала потрясащее кольцо с бриллиантом в три карата, окруженное мелкими изумрудами.

— Можно…

— Наденьте!

Женщины по очереди примерили кольцо, но Лине оно налезло лишь на средний, а Насте — аккурат на безымянный палец.

— Очень красиво, — призналась она.

Лаврентий Максимович кивнул и взглянул на сына.

Это что, намек?

И вдруг Настю развезло. Ей захотелось стать частью этой семьи. Пусть немного старомодной, с отчетливым делением на мужскую и женскую половины, но было в этом свое очарование, некий старомодный блеск.

Что это?! Она примеривает новую роль или ей действительно все нравится?

Она не верила своим ушам.

— Максим, скажи это еще раз, — попросила она, глядя на него блестящими глазами.

Они выехали с дачи во вторник утром — всем хотелось попасть на работу. Выбравшись с проселочной дороги, Максим остановил машину и сказал, что им надо поговорить.

— Настя, я много думал о наших отношениях… — произнес он и замолчал. — Ладно, начну с конца. Я думаю, нам стоит расстаться на время.

— Что? — дернулась она. — На какое время? Почему?

— Потому что мы запутались! — воскликнул Максим. — Ты сама не чувствуешь?

— Ну-у… — Настя задумалась. — Может быть, но мне кажется, расставание — не метод. Мы могли бы поговорить…

— Мы сейчас говорим! — это прозвучало излишне резко.

— В чем дело? — Настя развернулась к нему.

Макс задумался.

— Настя, мне бы хотелось избежать взаимных упреков, — сообщил он. — Так что скажу просто — я не уверен, что мы с тобой сможем ужиться.

— Ты меня не любишь?

— Люблю, но мне тяжело, — признался он.

— Макс, это как-то несерьезно… — скривилась Настя.

— А ты меня любишь?!

— Да! И мне тоже тяжело. Наверное, отношения — это всегда тяжело. Такова жизнь.

Максим нахмурился.

— Насть, у меня другая женщина.

Вот это да! Вот это удар ниже пояса!

Настя сначала даже произнести ничего не могла — таращилась на него как баран на новые ворота и стеснялась взять бутылку с водой — он тогда сразу поймет, что она нервничает. Хотя в таких обстоятельствах нервничать — самое милое дело… Она облизнула губы.

— Кто?

— Это имеет значение?

— Конечно.

— Маша.

— Маша? — взвилась Настя. — О, боже!.. Черт! Но почему?

— Настя…

— Максим, ты же писатель! Давай! Скажи мне!

— Ты на меня давишь.

— Ну, извини, а что мне делать? Я в растерянности…

— Нет. Всегда давишь.

— Макс, но как?! Как я на тебя давлю? Я понимаю, сейчас бессмысленно все обсуждать, но это нужно не нам, это нужно мне! Просто скажи!

— Если «просто» — есть планета Анастасия Устинова, и все, кто рядом с тобой, — спутники, — нехотя проговорил Максим.

— Ладно, поняла… — вздохнула Настя. — Значит, расстаемся?

— Не знаю.

— Как это «не знаю»?! — заорала она.

— Так это! — он даже побледнел от собственного крика. — Я не знаю, чего хочу, я люблю тебя, но не могу быть с тобой, и у меня другая женщина! Все сложно! — Он набрал в легкие воздуха и шумно выдохнул. — Я не понимаю, что мне нужно.

— Ну, да, — Настя покачала головой. Взяла его за руку. — Я тоже не понимаю. Я к тебе очень привязана. Но я не умею… с кем-то быть.

— Да, — согласился он.

— Макс… Но ведь между нами было что-то особенное?

— Может, оно все еще есть. Просто хотелось бы подумать.

— Конечно. Поехали?

Как же ей хотелось ему врезать! Он, жалкий писака, променял ее на эту козу Машу, которая, блин, тоже ловко подсуетилась и прихватила за жабры раскрученного автора! Тварь!

Но мудрая Настя изобразила благородное смирение, поцеловала на прощание Максима и отправилась домой.

Так надо.

Скоро он поймет, кто есть кто. А то что-то зажрался мальчик, пусть посидит на диете.

Галя позвонила через неделю.

— Что, увели у тебя Макса? — съязвила она.

— Галь, хочешь, я сделаю тебя счастливой? Скажу, что мылю веревку и неделю не причесываюсь? Только попроси — мне несложно.

— Веревку оставь! У нас премьера скоро!

— Не скоро, — поправила Настя. — Через несколько месяцев.

— Через четыре.

— Ну, пока, — и Настя положила трубку.

О-о… Во что он ее втянул? Эти бывшие жены, блудные отцы, вся эта шобла… Зачем ей все это? Сколько можно притворяться?

Так хотелось взять и вычеркнуть всех этих Галь с их Антонами, всю эту инородную живность, которая вместе с Максимом ворвалась в ее дивную сияющую жизнь и наследила там лаптями.

Гарик! Прямо сейчас! Сексотерапия!

Каким же родным он ей показался! Ее мальчик. Ее Гарик.

— Слушай, а мы ведь почти два года не виделись, — заметил он, прикуривая сигарету.

Настя сбросила простыню.

— Ага, — кивнула она. — Сейчас приду.

Настя встала в душевую кабину и ощутила приятную легкость за плечами. Не было груза, ломоты, тяжести, которую она испытывала в последнее время.

Главное — договориться с Антоном. Но у нее есть аргументы.

И тогда враги будут повержены.

— Гарик, а покатай-ка меня на мотоцикле, — предложила она.

— Ну, сейчас еще холодно…

— Я тепло оденусь, а ты не будешь спешить, о\'кей?

И они поехали. Холодно все равно было — Гарик не удержался и разогнался за городом до двухсот двадцати, но они потом отогревались в придорожном кафе, и это было так романтично, что Настя охотно подписала пару автографов и сфотографировалась с какими-то туристами.

У Насти было чувство, словно она стоит на перроне, и впереди — поезд, который увезет ее туда, где хорошо, а за плечами — безнадега, серость, мрак, тоска.

Иногда она плакала, вспоминая, как любила Максима. Она любила его. Это была не прихоть, это больше двух лет жизни — и не зря, не потому, что привычка, а потому, что во всем был смысл.

Может, поддаться общему безумию и написать книгу обо всех своих мужчинах?

Их было много.

И все от нее хотели того, чего в ней не было. Хотели обыденности и определенности. Хотели нормальной жизни. Зачем она им? Неужели близость — это непременно кандалы?

Настя страдала. Но за этими страданиями брезжил маяк — она знала, что покажется суша, и встретит ее, и удивит новыми землями.

Без Максима началась приятная легкая жизнь.

Римма познакомила ее с испанским графом, который одаривал Настю шубами, вещами от «Баленсиага» — почему-то именно от «Баленсиага» (может, у него там скидка?), изящными штучками от «Тиффани» и даже подарил ей старинный чайный сервиз — не настолько старинный, чтобы его нельзя было купить в магазине. Это был прекрасный роман, который длился пару месяцев, пока графу не надоела Россия. Правда, на дорожку он купил фильм маэстро и заставил Настю расписаться на обложке. Мило.

После всех высокодуховных страданий с Максимом Настя отдыхала — несмотря на напряженный график съемок.

Она возращалась в пустую квартиру! Всегда!

Оказалось, это просто здорово!

Открываешь дверь, а за ней — тишина…