Дарья Лаврова - Закон случайностей

Идти или нет? Над этим вопросом я думала целый час. В итоге пошла на кухню делать себе бутерброды и кофе.

Завтраки в компании Мануэлы давно вошли в привычку. Мое утро уже третий месяц начинается именно так.

Пока я наряжаю Мануэлу в романтичные платья и грубые ботинки, мой кофе успевает остыть. Пока я делаю бутерброды, Мануэла осваивает новые блюда и совершенствует свои навыки.

Наверное, мне нужно брать с нее пример.

Но с другой стороны – мной быть все-таки лучше. Мануэла ни в кого не влюблена, а мне нравится Никита, и скоро у нас все будет хорошо. Главное, не перестараться и не испортить.

После завтрака я достала коробку с подарками для Никиты и положила туда мятый кораблик с нашей вчерашней перепиской. Здесь лежат не только подарки.

Есть, например, Никитина тетрадь по алгебре. Для контрольных работ. В конце учебного года я стащила ее из кабинета математики. Сама не знаю зачем. Я любовалась его неразборчивым почерком и оценками. Больше всего было троек, двойки тоже встречались, и даже одна четверка где-то затерялась. А еще я нюхала клетчатые листочки. Они пахли чернилами шариковой ручки. Вот дура-то.

Или вот плакат на листе ватмана с прошлой зимы. С ноября по март он висел на первом этаже.

Никита нашел в Инете старую открытку – времен молодости моих родителей, – сильно увеличил ее и распечатал где-то в центре Москвы. На плакате была маленькая девочка в короткой юбке и на коньках, из-под шапки выглядывали косички с бантами. Сверху надпись: «Кличут зимние деньки. Все ребята – на коньки!»

Рядом были напечатаны стихи про коньки. Никита с друзьями целую неделю сочиняли их на уроках. Каждый по строчке в день. Начинались стихи со слов «Искрятся снежинки на розовых щечках…» и не нравились мне совершенно. Несмотря на всю мою симпатию к Никите, я не испытывала фанатичного восторга от всего, что он делал. Стихи были тошнотворно слащавы, мне как-то неловко было читать их дальше второй строки.

Но Никита был доволен. Он бредил коньками и каждый день с друзьями ездил в Москву на каток на Петровке. Плакат они сделали, чтобы народу побольше собрать. Рассказывали, что они даже группу ВКонтакте создали.

В декабре я купила еще одну важную вещь из коробки с подарками – коньки. Я не умела кататься. Ни тогда, ни сейчас. Вопрос – зачем купила? Ответ обычный – не знаю.

Где-то в глубине души я думала, что наберусь смелости, надену их и впервые в жизни выйду на лед. Но потом понимала, что ничего не получится. Каток – это для дружеского веселья, радости и зимних игр – для тех, кто уже умеет кататься. Те, кто не умеет, только мешаются под ногами, и никто не будет специально учить их. Никому неохота возиться с тобой. Даже твоему парню.

Я только слушала рассказы участников и завидовала, что не могу быть там, с ними, несмотря на огромное желание. Так и пролежали мои коньки всю зиму в спортивной сумке под диваном.

Из окон моей комнаты видно железную дорогу и небольшой лес, что начинается за ней. С этой стороны больше нет домов. Только разрисованные гаражи, детские площадки и небольшой футбольный стадион. Зимой он превращается в каток – не очень популярный. Иногда парни играют здесь в хоккей. Вдвоем или втроем. Больше народу редко собирается. Несколько раз сюда приходили играть Никита с другом.

Каток освещало несколько фонарей. Он сиял в темноте белым пятном, по которому катались две фигуры с хоккейными клюшками. Я наблюдала за ними, пока не начинала засыпать прямо на подоконнике.

Я могла научиться кататься, если бы не искала себе оправданий, а просто брала бы коньки и пыталась, снова и снова.

В начале марта, когда стало теплеть, я незаметно сняла плакат со стены на первом этаже, сложила несколько раз и забрала с собой.

Утром в пятницу градусник показал плюс двадцать. Кажется, начинало теплеть. Я решила взять пример с Мануэлы и надела легкое розовое платье с кожаной курткой и высокими ботинками на шнурках.

Когда я забежала в кафе, Никита уже сидел на своем обычном месте. У меня подкашивались ноги. Нужно срочно успокоиться, иначе я буду вести себя неестественно. Как ни в чем не бывало я прошла мимо него, села у окна и достала учебник португальского. Чуть позже заказала зеленый чай.

Никита молчал минут пятнадцать.

Неужели он больше ничего не напишет?

Стоило об этом подумать, как между страниц приземлился бумажный самолет. Все под контролем. Нужно держать себя в руках. Я не могу дать ему понять, как много значат для меня его знаки внимания. Я не должна кидаться на его записки, будто только и делаю, что жду их. Даже если это и правда!

«Я ждал тебя вчера, а ты не пришла =(»

Что бы такое ему написать? Нужно заинтриговать его. Если я напишу, что проспала – это будет выглядеть как оправдание. А я не хочу оправдываться. Я ответила:

«Я была занята. А ты умеешь говорить? =)»

На этот раз я снова переделала самолет в кораблик, но подрисовала не якорь, а крылья. Никита прочитал вопрос, а потом долго, минут пять, что-то писал и рисовал. И очень скоро у моей чашки стоял корабль с четырьмя матросами в тельняшках.

«Еще как! Поговорим сегодня в семь в амфитеатре? =)

Напиши свой телефон».

Я написала номер телефона и перекинула Никите. Он аккуратно сложил записку, спрятал ее в свою тетрадь и, расплатившись, ушел из кафе. Проходя мимо окна, где я сидела, он хитро улыбнулся, держа в руке мобильник.

Моя личная фея продолжала поднимать мне настроение. Сегодня утром я проснулся от SMS-сообщения. Оно было отправлено из Интернета со страницы оператора сотовой связи, так что отследить фею по номеру мобильного было невозможно.

Она написала короткий номер телефона и код из семи цифр. Сказала, чтобы я отправил сообщение с этим кодом по короткому номеру. Я, конечно, боялся, что с моего счета снимут все деньги, мошенников сейчас много, но все же рискнул и сделал это.

Меньше чем через минуту мне прислали песню «Хорошо!» Верки Сердючки. Моя фея не была обделена чувством юмора. Я сидел на диване, слушал песню и смеялся, вспоминая, как в конце мая изображал на сцене известную проводницу и отжигал под эту песню. Мне было смешно и безумно весело.

Кстати, о телефонных звонках. В агентстве постоянно всем звонят. К часу дня меня начинает глючить от этих бесконечных звонков. Даже когда тихо, я иногда вздрагиваю. С одной стороны поет Эдит Пиаф из телефона Юли, с другой стороны – эти бесовские «Jingle Bells», с третьей какой-то классический марш, а теперь еще и у меня дурной рингтон появился.

Я поставил мобильник на самую высокую громкость и стал ждать звонков. Тут же позвонила девочка – пришла на собеседование ко мне, нужно встретить.

Это будет четвертое собеседование, которое я проведу самостоятельно. Единственное, что напрягает, это спускаться с третьего этажа и подниматься обратно по нескольку раз в день. А собеседования – ничего сложного.

Я хорошо справлялся со своими обязанностями. Но в то же время каждый телефонный звонок, каждый ответ, каждое электронное письмо, каждое собеседование, каждая встреча нового претендента – все делалось мной через силу.

В начале работы две недели назад я чувствовал, что нахожусь не на своем месте, и пытался списать это на серьезные перемены в своей жизни. Я надеялся, что привыкну и что, может быть, мне даже понравится здесь работать, но этого пока не произошло. Я по-прежнему ни с кем не общался. И что самое странное, не испытывал потребности в этом.

Все, что я делал, это четко выполнял свои обязанности, а в свободное время сидел ВКонтакте на страничке Леры, все еще не решаясь удалить ее из друзей. Да, первое, что я делал, заходя ВКонтакт, это шел на ее страничку. Последнее время мне казалось, что я делал это автоматически, по привычке. Привычка эта была вредной – одной из тех, от которых рано или поздно нужно избавляться.

Приходили три девушки на должность офис-менеджера. Вроде нормальные были. Но начальница сказала, что мы не будем направлять их в компанию, потому что «совсем не формат». А какой у них формат – черт разберет.

За два дня Арина Николаевна три раза поменяла требования. Сначала сказала искать девушку попроще – лучше, чтобы она была серой мышью и не выделялась. Потом сказала искать чиксу модельной внешности, мол, «секретарь – лицо компании». А теперь опять – ищи незаметную.

Интересно, какой будет четвертая?

Спустился, встретил, привел в офис, предложил чай. Она отказалась. Офисные клуши уже пялились на нее из-за мониторов, вытянув шеи, и начинали обсуждать.

Я провел собеседование и проверил у нее английский. Спросил, почему она хочет получить эту работу. Этот вопрос Максим придумал. Гениальный вопрос. Девушка ответила на смеси русского и английского, что они с парнем хотят жить вместе, и поэтому нужны деньги, чтобы снимать квартиру.

Ответ был «неправильным», но честным.

Потом она спросила название компании, а я уже в сотый раз принялся втирать ей то, что записано об этом в моем ежедневнике. Девушке это не понравилось.

Я сказал, что мы будем представлять ее резюме в компанию и что в ближайшие дни перезвоню ей, чтобы уточнить дату и время второго собеседования.

У нас так принято врать. Даже если человек совсем не подходит, мы ему ничего об этом не говорим. Наоборот, даем надежду, обещаем обязательно позвонить на следующий день, и не звоним.

Есть важное правило – мы звоним только через неделю, чтобы отказать. Нет, мы не говорим, что человек не подходит. Мы просто тупо отмазываемся. Сочиняем сказочку о том, что место уже занято, набор людей временно прекращен и все такое.

Девушка попрощалась и ушла. Я вернулся на свое место.

– Никита, она вообще не подходит! – с душой произнесла начальница. – А что у нее на губе? Бородавка? Да ее вообще нельзя показывать!

– Да-да, – соглашалась Юля. – И с английским у нее ужасно.