Это испугало меня, и я запаниковал. Мне нужно было убраться подальше от нее, чтобы все взвесить. Находясь рядом с ней, я куда охотнее мечтаю о нашем будущем, чем фокусируюсь на реальности, которая сводится к тому, что в конце месяца я уеду из Колорадо. Как сказал Кено, другого выбора у меня попросту нет.

В следующий момент Алекс будит меня.

— Просыпайся, — велит он.

— Мне бы еще пару часов поспать.

— Не выйдет, — говорит он. — Уже полдень. И тебе пришло сообщение.

Снова Бриттани. Лучше им двоим поскорее помириться, чтобы у меня было одной заботой меньше.

— Я же сказал тебе, напиши ей и дай понять, что сделаешь все, чтобы вернуть ее.

— Сообщение не от Брит.

Я открываю один глаз.

— От Киары?

Он пожимает плечами.

— Одно сообщение — от нее.

Я резко сажусь в кровати, так что кровь приливает к голове.

— Чего она хотела?

— Она хотела знать, в порядке ли ты. Я ответил ей, что ты переночевал здесь и все еще не проснулся. Но еще тебе упало голосовое сообщение от Девлина. Он хочет встретиться сегодня вечером.

Я потираю рукой шею: она тут же начала затекать от напряжения.

— Что ж, видимо, это все. Нет смысла надеяться на то, что он про меня забыл. Он потратил слишком много сил, вербуя меня. Я не вижу выхода, Алекс.

— Выход есть всегда. — Он бросает мне полотенце. — Прими душ и одевайся. Можешь взять что-нибудь из моей одежды. Поторопись, у нас мало времени.

Алекс везет меня в Боулдерский кампус. Я иду следом за ним по корпусам, но замираю, когда мы подходим к двери, на которой написано «Ричард Вестфорд, профессор психологии».

— Почему мы здесь? — спрашиваю я брата.

— Потому что он может нам помочь. — Алекс стучит в дверь профессора.

— Входите, — говорит Вестфорд, поднимая взгляд от стола.

— Привет, мальчики. Полагаю, вы с Киарой хорошо провели время прошлой ночью. Колин сказала утром, что она все еще спит, так что у меня не было возможности спросить у нее.

— Было весело, — бормочу я. — Киара…

— С ней бывает непросто, знаю. Она не дает нам с женой расслабиться.

— Я хотел сказать потрясающая, — говорю я. — Ваша дочь потрясающая.

— Неправильно с моей стороны было бы присваивать себе все лавры. Колин отлично воспитала наших детей. Киаре просто нужно было выбраться из своей раковины. Спасибо тебе, что сводил ее на бал. Я знаю, что для нее это очень важно. Но я уверен, что Алекс хотел встретиться не просто для того, чтобы обменяться любезностями. Что у вас случилось?

— Расскажи ему все, что рассказал мне, — велит мне Алекс.

— Зачем?

— Потому что он тот еще крепкий орешек.

Я смотрю на лысеющего профессора. Вот именно, тот еще. Может он и был когда-то сорвиголовой, но не теперь. Он мозгоправ, а не солдат.

— Ну же. — Алекс теряет терпение.

У меня нет выбора, так что почему бы и не рассказать ему. Возможно, Вестфорду придет в голову что-то, о чем я не подумал. Вряд ли, конечно, но стоит попробовать.

— Помните, как меня избили и я сказал, что на меня напала шайка бродяг возле торгового центра?

Он кивает.

— Я солгал. Правда в том, что… — Я смотрю на Алекса, который показывает мне продолжать. — Меня завербовал парень по имени Девлин.

— Я знаю, кто такой Девлин, — говорит профессор. — Никогда не встречал его, но слышал о нем много. Он замешан в торговле наркотиками. — Он сужает взгляд, и я замечаю жесткие нотки, пробивающиеся наружу. — Лучше не говори мне, что имел дело с его товаром.

— В том-то и проблема, — говорю я профессору. — Если я откажусь сбывать для него наркотики, он меня убьет. И честно, я лучше стану дилером, чем умру.

— Тебе не придется, — говорит Вестфорд.

— Девлин ведет бизнес, и его волнует только прибыль.

— Прибыль, значит? — Вестфорд откидывается на спинку своего кресла, и по его лицу видно, как в его голове крутятся маленькие шестеренки. Его кресло так сильно отклоняется назад, что профессору приходится схватиться за край стола, чтобы не опрокинуться. Что ж, он и правда крут… Так же крут, как и его дизайнерские туфли.

— Какие предложения? — спрашивает Алекс. — У нас нет ни одной идеи.

Вестфорд поднимает в воздух палец.

— Может быть, я смогу помочь. Когда вы с ним должны встретиться?

— Сегодня вечером.

— Я пойду с тобой.

— Я тоже, — поддерживает Алекс.

— О, чудесно. Давайте создадим свою маленькую банду renegados[73]. — Я коротко смеюсь. — Вы не можете просто взять и заявиться к Девлину.

— Вот и поглядим, — говорит Вестфорд. — Что бы ни случилось, мы вытащим тебя из этой передряги.

Чувак что, шутит? Мы с ним даже не родня. Ему полагается думать обо мне как о лишнем грузе ответственности, свалившемся на голову, а не кидаться меня защищать.

— Зачем вы это делаете? — спрашиваю я.

— Потому что ты небезразличен моей семье. Послушай, Карлос. Думаю, пришло время рассказать тебе о моем прошлом, чтобы ты понимал, где берет начало история моей жизни.

О, мне не терпится послушать. Я откидываюсь на спинку стула, готовясь к долгому слезоточивому рассказу о его ужасных родителях, которые не купили ему на шестилетие ту игрушку, которую он хотел. Или о том, как в старших классах его избили, отобрав карманные деньги. Может, его раздосадовало то, что на шестнадцатилетние предки подарили ему бэушную тачку, а не новую. Профессор и правда думает, что я проникнусь подобными вещами? Уж в чем в чем, а в душераздирающих историях ему со мной не тягаться.

Вестфорд неловко ерзает в своем кресле и тяжело выдыхает.

— Мои родители и брат погибли в автокатастрофе, когда мне было одиннадцать. — Ого! Такого я не ожидал. — Мы как-то ехали ночью домой, шел снег, и мой отец не справился с управлением.

Погодите-ка.

— И вы были в той машине?

Он кивает.

— Я помню, как он выругался, а потом машину начало заносить. — Он медлит. — И как в нее врезалась фура. Я до сих пор не могу забыть крик мамы, когда она увидела свет огромных фар, направленный прямо на нее, и как мой брат смотрел на меня, будто моля о помощи.

Он прочищает горло и сглатывает, и весь мой запал на тему «посмотрим, чье детство было хуже» быстро рассеивается.

— После столкновения, когда мое тело перестало кидать из стороны в сторону, как тряпичную куклу, я открыл глаза и увидел, что вся машина изнутри забрызгана кровью. Я даже не был уверен чьей — моей, или моих родителей… или моего брата. — Его глаза блестят влажным блеском, но он не проливает ни слезинки. — Он выглядел так, словно его покромсало на кусочки, Карлос. Хоть я и думал, что умру от боли, если пошевелюсь, я должен был спасти его. Я должен был спасти их всех. Я задерживал кровь, хлестающую из раны на теле брата так долго, как мог, и чувствовал, какая она теплая. Бригаде скорой помощи пришлось отдирать меня от него, потому что сам я не отпускал. Я не мог позволить ему умереть. Ему было всего семь, на год больше, чем сейчас Брэндону.

— И все погибли, кроме вас?

Он кивает.

— У меня не было родственников, которые могли бы взять меня под опеку, поэтому я провел следующие семь лет, переходя из одной приемной семьи в другую. — Он смотрит мне прямо в глаза. — В большинстве случаев от меня отказывались.

— Из-за чего?

— Много из-за чего. Драки, наркотики, побеги из дома… по большому счету мне нужно было просто немного понимания и чтобы меня направили на верный путь, но никто не хотел тратить на это время. В конце концов, мне исполнилось восемнадцать, и я оказался на улице. Я добрался до Боулдера, где было полно таких, как я. Грязные улицы, я один и без гроша. Однажды я попрошайничал. Один мужчина фыркнул, глядя на меня, и сказал: «А твоя мать знает, где ты и что делаешь со своей жизнью?» В тот момент я и задумался об этом. Если моя мать смотрела на меня с небес, она, должно быть, была очень зла на меня за то, что я не пытаюсь стать хорошим человеком. И я понял, что никакие драки не вернут мне семью, — продолжает он. — Никакие наркотики не сотрут из моей памяти глаза моего брата, умоляющие о помощи. И я никогда не смогу убежать от этих воспоминаний, потому что попытки избавиться от них только все усугубляли. И я перенаправил эту энергию на службу в армии.

— Я не хочу, чтобы вы рисковали жизнью ради меня, профессор. Хватает и того, что я хочу быть вместе с вашей дочерью.

— Об этом поговорим как-нибудь потом. Сейчас давайте сфокусируемся на проблеме, которая перед нами. Во сколько ты должен встретиться с Девлином? — спрашивает Вестфорд. От него волнами исходит уверенность.

Мы договариваемся встретиться в семь и действовать по какому-то общему плану. В чем заключается этот план, я так и не понял. Надеюсь, что к семи вечера Вестфорд придумает что-нибудь стоящее. Признаться, для меня огромное облегчение передать ответственность за свою жизнь кому-то, кому я доверяю.

54. Киара

МОЯ МАМА ГОТОВИТ оладьи в понедельник утром.

— Что ты делаешь дома? — спрашиваю я.

— Я попросила помощников сегодня открыть магазин. — Она улыбается той теплой улыбкой, которую я помню еще по временам, когда мне приходилось пропускать школу в начальных классах из-за болезни. — Будет неплохо для разнообразия провести чуть больше времени с тобой и Брэндоном и собрать вас в школу.

— Слышно что-нибудь от Карлоса? — спрашиваю я в триллионный раз за последние сутки. Оба моих родителя ведут себя очень странно с тех пор, как мой папа вернулся домой с работы вчера. Они с мамой заперлись в его кабинете на несколько часов. С того самого момента они оба были на взводе, и я не могла понять причину.

Карлос сказал, что поедет к Алексу прямо перед тем, как признаться мне в любви. Мне бы хотелось, чтобы сейчас он был здесь. Чтобы успокоил меня и сказал, что между нами все хорошо. Но я знаю: ему нужно побыть одному и самому во всем разобраться. К сожалению, я так и не избавила его от самого большого страха, что я его брошу. Но я не передумаю и не брошу его. Я надеялась, что у меня получится поговорить с ним сегодня перед школой, но он все еще не объявился. Его не было дома с тех самых пор, как он подвез меня в воскресенье утром.