Симона Элькелес - Закон притяжения

— Ты сказал, что мы сообщники. Если я сделаю что-нибудь нехорошее, ты не расскажешь. А если ты сделаешь, то не расскажу я.

— И?

— Ты ябеда. Теперь папа не разрешает мне играть на своем компьютере без присмотра, как будто я маленький. Это ты виноват.

— Прости. Жизнь такая.

— Почему?

Если бы жизнь была более честной, мой отец не погиб бы, когда мне было четыре. Если бы жизнь была более честной, мне не нужно было бы беспокоиться о Девлине. Если бы жизнь была более честной, у меня и правда были бы шансы с Киарой. Жизнь, если честно, то еще дерьмо.

— Не знаю. Но если когда-нибудь выяснишь, cachorro, расскажи мне.

Я ожидаю, что он закатит истерику, но он этого не делает. Он спрыгивает с кровати и идет к двери.

— Я все еще злюсь на тебя.

— Ничего, как-нибудь переживешь. Теперь беги отсюда. Мне нужно принять душ и собраться. Я опаздываю.

— Я перестану злиться быстрее, если ты стащишь для меня конфеты из шкафчика над холодильником. Это мамин тайник. — Брэн просит меня наклониться, чтобы он мог прошептать мне на ухо секрет. — Она хранит там вредные вкусности. Лучшие. — Чем больше он говорит об этом, тем воодушевленнее выглядит.

Черт. У меня остается меньше часа до того, как мне нужно будет играть роль спутника Киары, но я не хочу подвести мальчугана.

— О’кей, Рейсер. Ты готов отправиться на секретную миссию, чтобы найти сокровище?

Брэндон потирает руки, очевидно довольный тем, что склонил меня к этому преступлению. У малого и правда есть талант к убеждению, должен это признать.

— Давай за мной. — Я выглядываю за дверь и маню его следом. Я сдерживаю смешок, когда он на цыпочках подходит ко мне. Иногда этот парень ведет себя как простой шестилетний мальчуган, хотя в другие моменты в его словах больше смысла, чем в словах любого взрослого.

Мы молча спускаемся по ступенькам вниз. Прежде чем мы успеваем пробраться в кухню, кто-то выходит из кабинета Вестфорда. Это Киара, одетая в длинное черное платье, которое плотно облегает все ее аппетитные формы, от груди и до бедер. Ее волосы не просто распущены и спадают ей на грудь, но и аккуратно завиты на концах. Одна из ее длинных стройных ног выглядывает сквозь безумно сексуальный разрез сбоку. Я поражен и потерял дар речи. Мои глаза скользят по ней, наслаждаясь ее видом. Я знаю, что запомню этот момент до конца своих дней. Когда я опускаю взгляд на красивые лодочки с открытым носом на таких высоких каблуках, в каких я бы никогда не смог ее себе представить, мое сердце пропускает удар. Я боюсь моргать, в страхе, что она лишь плод моего воображения и может исчезнуть.

— Ну, чт-т-т-то т-т-ты д-д-думаешь?

Брэндон прислоняет палец к губам.

— Мы на секретной миссии, — громко шепчет он, не замечая, что его сестра превратилась в богиню. — Не говори маме с папой.

— Не скажу, — шепчет она. — Что у вас за миссия?

— Сладость. Вредная. Идем с нами!

Я оглядываюсь на Киару, больше всего на свете желая, чтобы мы сейчас остались одни.

— Брэндон, сходи посмотри, где сейчас твой папа, чтобы мы были уверены, что горизонт чист, — говорю я ему. Мне нужна пара минут наедине с его сестрой.

— Хорошо, — говорит он, исчезая в коридоре. — Сейчас вернусь.

У нас с ней меньше минуты. Я засовываю руки в карманы, чтобы скрыть от нее, как сильно они дрожат. Она одаривает меня полуулыбкой, но тут же опускает взгляд в пол.

Я поднимаю взгляд к потолку, надеясь получить свыше хоть какой-то совет от своего отца. Я снова гляжу на Киару. О боже. Теперь она пристально смотрит на меня, ожидая услышать хоть какой-то комплимент. Прежде чем я успеваю придумать уместную или по крайней мере забавную шутку, Брэндон снова вбегает в кухню.

— Он в гостиной. Давай сделаем это, пока он нас не застукал.

Я прокашливаюсь. Мне нужно избавиться от этого парня. Мы все идем в кухню. Я протягиваю руку и открываю маленький шкафчик над холодильником. Конечно же, там стоит корзина, полная контрабанды. Брэндон дергает меня за футболку.

— Покажи, покажи.

Я ставлю корзину на стол. Брэндон забирается на стул и изучает содержимое.

— Вот, — говорит он, пихая шоколадный батончик мне в руку. — Тут орехи. Я не люблю орехи.

В конце концов Брэндон выбирает себе молочную шоколадку и два кусочка лакрицы. Довольный добычей, он спрыгивает со стула. Я возвращаю корзину в тайник, о котором знают все в этом доме. Когда я оборачиваюсь, Брэндон уже отломал кусок шоколадки и засунул себе в рот.

— Киара, почему ты выглядишь как девчонка? — спрашивает он с полным ртом шоколада.

— Я иду на свидание. С Карлосом.

— Вы с ним поцелуетесь по-французски?

Киара строго на него смотрит.

— Брэндон! Это совершенно неприлично спрашивать. Кто вообще рассказал тебе о таком?

— Четвероклассники в автобусе.

— И что же сказали четвероклассники?

Он сердито смотрит на нее.

— Ты знаешь…

— Скажи мне, — говорит она. — Может быть, я не знаю.

Я лично убедился, что она прекрасно осведомлена о том, что такое французский поцелуй, но не стану ее выдавать.

— Это когда вы лижете друг другу языки, — шепотом говорит он.

Черт, да этот парень знает больше, чем я знал в его возрасте. Сначала он оказался кибернаркоторговцем, теперь он рассуждает о французских поцелуях. Киара смотрит на меня, но я поднимаю руки. Больше всего на свете я хочу сейчас ее поцеловать, но это может и подождать.

— Он не мой ребенок.

— Так ведь можно нахвататься микробов, — жуя, делает он свое заключение о французских поцелуях.

— Именно, — соглашается Киара. — Так ведь, Карлос?

— Конечно. Микробы. Кучу микробов. — Я не говорю ему, что микробы некоторых девчонок весьма привлекательные.

— Никогда не стану этого делать, — заявляет он.

— Никто и не захочет делать это с тобой, cachorro, если ты не вытрешь рот, когда доешь эту шоколадку. Ты отвратителен.

Киара берет салфетку и вытирает лицо Брэндона. Он смотрит на нее с любопытством.

— Ты так и не ответила на мой вопрос. Вы с Карлосом поцелуетесь по-французски?

— БРЭНДОН, ПРЕКРАТИ задавать вопросы или я скажу маме, что ты без спроса слопал шоколадку. — Я наклоняюсь и целую его в уже чистую щеку. — Но я все еще люблю тебя.

— Вредина, — говорит Брэндон, но я знаю, что он не обиделся, потому что выбегает из кухни вприпрыжку.

Мы наконец-то одни. Карлос подходит ко мне сзади и убирает мои волосы в сторону, обнажая шею.

— Eres hermosa, — шепчет он мне на ухо. Один лишь звук его испанской речи превращает мои внутренности в желе.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Спасибо. Мне нужно было это услышать.

— Мне осталось принять душ и переодеться, но я не хочу отрывать от тебя взгляд.

Я отталкиваю его от себя, хоть в глубине души мне и приятно, что он не может от меня оторваться.

— Иди. Я не хочу опоздать на свой первый бал.

Сорок пять минут спустя я стою на каблуках и боюсь присесть, чтобы не помять платье. Мама настояла на том, чтобы я накрасила ногти розовым лаком, поэтому я стараюсь лишний раз не теребить их, хотя сильно нервничаю. Мы на заднем дворе, и мои родители не переставая щелкают меня на камеру: рядом с домом, с цветком в горшке, с моей машиной, вместе с Брэндоном, вместе с забором… Карлос отодвигает стеклянную дверь и выходит на веранду. Вместо его вечных футболок и рваных джинсов на нем черный костюм и белая рубашка на пуговицах. Хватает одного взгляда на него, чтобы мое сердце начало биться чаще. Что уж говорить о том, когда я вижу в его руке корсаж.

— О, ты выглядишь просто чудесно. Это так мило с твоей стороны — позвать Киару на бал, — говорит моя мама. — Она всегда о нем мечтала.

— Не стоит благодарностей, — отвечает Карлос.

Я не встреваю и не говорю маме, что это я попросила его позвать меня на бал. Я более чем уверена: если бы мы не заключили ту сделку, сейчас не стояли бы здесь в лучших своих нарядах.

— Вот, — говорит Карлос, протягивая мне «корсаж» из бело-фиолетовых цветов с желтыми серединками.

— Надень его ей на руку, Карлос, — восторженно говорит моя мама и наводит на нас свою камеру.

Папа заставляет ее опустить объектив.

— Колин, пойдем внутрь. Думаю, нам нужно дать им пару минут побыть наедине.

Когда родители оставляют нас вдвоем, Карлос закрепляет букетик на моем запястье.

— Я знаю, что он не очень подходит к платью, — смущенно говорит он. — И это не розы, которых ты, должно быть, ждала. Это мексиканские астры. Я хотел, чтобы каждый раз, как ты смотрела на них сегодня вечером, ты думала обо мне.

— Они ид-д-деальны, — отвечаю я, поднося бело-фиолетовые цветы к носу, чтобы вдохнуть их сладковатый аромат.

На веранде на столе лежит бутоньерка, которую я купила для него. Это обычная белая роза с парой зеленых листиков. Я беру ее и возвращаюсь к нему.

— Я должна п-п-прикрепить ее на твой лацкан.

Он подступает ближе. Мои руки дрожат, когда я расстегиваю булавку и пытаюсь закрепить ее на правой стороне его пиджака.

— Давай помогу, — говорит он, наблюдая за тем, как я мучаюсь с застежкой. Наши пальцы соприкасаются, и я едва могу дышать.

Сделав еще несколько общих фото с моими родителями, мы замечаем сгущающиеся в небе облака.

— Сегодня обещали дождь, — говорит мама и велит мне взять с собой мой бежевый плащ, который совершенно не подходит к платью, зато спасет от воды. Карлос, кажется, радуется тому, что может отвезти меня на машине Алекса.

Десять минут спустя мы подъезжаем к школьной стоянке, на которой едва можно найти место. Но прежде чем мы успеваем дойти до дверей, откуда ни возьмись появляется Ник Гласс с двумя широкоплечими друзьями и преграждает нам путь. Сразу понятно, что они здесь не для того, чтобы танцевать… а для того, чтобы создать нам проблемы.