Их отношения развивались довольно странно. Видимо, из-за того, что они практически не расставались. Проводили дни в офисе, постоянно сталкиваясь, случайно или намеренно, вместе обедали, практически ежедневно вместе ужинали, проводили ночи опять же вместе. Маша всё прислушивалась, присматривалась, даже больше к Харламову, чем к себе, не тяготит ли его её постоянное присутствие, но Дима никакого неудовольствия не выказывал. Он много работал, мало спал и отвлекался в основном на Машу. И в эти моменты никаким задушевным разговорам между ними места не было. Больше никакого: «Не обманывай меня», ни единого упоминания имени Стаса, Дима даже про сестру не говорил, хотя Маша знала, что за неделю он в доме Тихоновых появлялся не раз. Но он просто уезжал на несколько часов, затем возвращался, всё такой же деловой, не растеряв настроя и настроения, и вновь погружался в работу. Маше оставалось только диву даваться на уровень его работоспособности. Раньше считала, что её вечера с папками судебных дел в обнимку, это предел человеческих возможностей и устремлений в плане карьерного роста. Но Дмитрий Харламов, при его успешной карьере, продолжал упорно разбивать стены лбом. Он даже ночью работал. Когда она засыпала, он, бывало, поднимался и уходил в кабинет. Когда Маша в первый раз проснулась в его постели среди ночи и не обнаружила его рядом, всерьёз удивилась. Встала, отправилась на поиски и нашла Дмитрия Александровича в одних пижамных штанах, в кабинете, с чашкой остывшего чая, составляющего план завтрашней речи для судебного заседания. При этом, по утрам он себя чувствовал куда бодрее, чем она, хотя, по обыкновению спал часов пять от силы. На него можно и нужно было равняться, всем молодым юристам, которые хотят чего-то добиться в профессиональном плане. И те счастливчики, что трудились под его началом и надзором, как раз и равнялись. Старательно и неустанно.

Сегодня же они ужинали вдвоём. Разговаривали о работе, о том, как прошёл день в целом, о новых клиентах и делах. Дима был разговорчив, заметно, что в хорошем настроении, чего в последнюю неделю за ним не наблюдалось. Работы неожиданно прибавилось, и Харламов ушёл в неё с головой. Маша даже стала свидетельницей первой гневной отповеди в его исполнении на одной из утренних планёрок. На самом деле неприятное зрелище, а уж тем более удручающе стать объектом недовольства Дмитрия Харламова. Он не кричал, не ругался, но его голос звучал настолько холодно и недовольно, что мороз пробирал до костей. И казалось, что нет ничего хуже, чем разочаровать его. После той планёрки офис на весь день погрузился в мрачное молчание, даже телефоны звонили будто тише и осторожнее, боясь вызвать гнев начальника или кого-то напугать. Маша поддалась всеобщему трудовому рвению в надежде что-то доказать дорогому шефу, работала за своим столом, можно сказать, что головы от бумаг не поднимала, и пропустила обед. Самого Харламова в офисе полдня не было, ни о каких подвигах сотрудников он не знал, не догадывался и вряд ли бы заинтересовался, он, как и любой начальник, был убеждён, что так его сотрудники должны работать каждый день. А не только тогда, когда он на кого-то спустил всех собак.

Отрываться от коллектива Маша опасалась, не хотелось прослыть не только протеже шефа, но и его «военно-полевой женой». Поэтому старалась без надобности в кабинет Харламова не заходить, и улыбок в его адрес не расточать. Работала, как и все остальные. А уж то, с кем она проводит свободное время, даже ночи, никого в офисе касаться не должно. Зато так приятно перевести дух, вот так посидеть вдвоём в ресторане, да и просто послушать Димку, когда он говорит о чём-то другом, а не о работе. А уж тем более не учит и не раздаёт указания. И когда он такой, без галстука, с ним легко и интересно. А когда он собранный и деловой, у неё порой замирает сердце, от восторга и удивления к его способностям. Маша всё чаще стала ловить себя на мысли, что ей нравится за ним наблюдать. Как он говорит, ходит, ест, смеётся. Как он спит.

Но это ведь не значит, что она влюбилась?

Какая глупость – влюбиться в Дмитрия Харламова. Ещё большая, чем строить планы на замужество со Стасом Тихоновым. Спустя каких-то полтора месяца, Маше уже не верилось, что её спланированное замужество рассматривалось всерьёз, даже ею. И почему-то была уверена, что и Стас испытывает подобные чувства. Жизнь сделала крутой поворот, и что за тем поворотом, уже не различишь. Теперь её занимали другие мысли, чувства, ощущения, мир поменял свои привычные очертания.

- Хочу купить машину, - сказала Маша, когда Димка замолчал, устав рассказывать о поездке на Урал в прошлом году. Оказывается, они с приятелем время от времени любили поколесить по стране, забираясь в самые глухие уголки и деревни. Послушать об этих поездках было интересно, Харламов открывался с новой, неизвестной для Маши стороны, но она совершенно не представляла его в джинсах и старом свитере, влезающим на гору или блуждающим по тайге. Или ночующим в палатке на берегу какого-нибудь озера. Но он уверял, что и такое было, и не раз.

Харламов хмыкнул.

- Я уже тебе столько плачу?

- Не знаю, - бездумно отозвалась она, - зарплата была только раз. Но машину я всё равно хочу. Дима, я уже даже решила какую.

- Не сомневаюсь.

Маша сделала удивлённые глаза.

- Что? Ты же сам говорил, что мне нужна машина. А теперь ты против?

- Когда я это говорил, ты ездила на работу на автобусе. А сейчас я тебя вожу – и на работу, и в суд. Кстати, это настораживает.

- Я буду ездить сама, - быстро сориентировалась Маша. – По-моему, я всё замечательно придумала.

Харламов снова усмехнулся, после чего подтвердил:

- Замечательно.

Маша окинула зал ресторана быстрым взглядом, люди вокруг спокойно ужинали, ни на кого не обращая внимания, официанты бесшумно сновали между столами, а музыка была ненавязчивая и расслабляющая. Маша снова на Дмитрия посмотрела, затем скинула туфлю и вытянула ногу под столом, поставила ступню Харламову сначала на колено, затем пробралась дальше. Рука же небрежно поправила складки длинной скатерти, которой был накрыт их стол.

Дима ухмыльнулся, затем сдавленно кашлянул. На Машу взглянул смеющимися глазами.

- Мань, ты хулиганишь.

Она кивнула.

- Есть немного.

- Интересно, чего ты хочешь этим добиться.

- Хочу, чтобы ты расслабился.

- Любимая, ты несколько не так понимаешь это слово.

Она закусила губу, сдерживая широкую улыбку.

- Ты так считаешь?

- Я так чувствую.

- Хочешь, чтобы я перестала?

Он снова кашлянул, по сторонам огляделся, после чего откинулся на спинку стула. Так и не ответил, только смотрел на Машу через стол. Потянулся за бокалом с вином. Предложил со смехом:

- Продолжим светскую беседу?

- Давай, - согласилась Маша. – Утром мама звонила.

- Вот как раз о маме я сейчас хочу послушать, как никогда.

- Она передавала тебе привет, поэтому прояви уважение.

- Проявил.

- Света с Глебом подали заявление. Через месяц свадьба.

- И тебе нужны выходные, - догадался Харламов.

Маша фыркнула от смеха.

- Нужны. Но не настолько. Кстати, тебя тоже пригласили на торжество.

Харламов брови вскинул, в явном удивлении, а вот оторопь изобразил вполне мастерски.

- На свадьбу?

- Не хочешь?

- Чтобы я этого засранца ещё и женил?

Маша вздохнула, но Димину реакцию понимала и даже соглашалась с ней. Ногу убрала, надела туфлю. Харламов же руками развёл.

- Это было ради моего согласия? Ты не предупредила.

- Не ради согласия, Дима. Просто я тоже не воодушевлена предстоящим событием. Можно сказать, что я в панике.

- Перестань. Приедешь, подарок подаришь, а на следующий день обратно.

- Как у тебя всё просто.

- А что? Вот Стас бы женился, я бы так и поступил.

Маша посмотрела на него с осуждением, Дима тут же руками развёл, признавая, что сказал не то.

- Извини, пошутил.

- Мы с тобой договаривались…

- Я помню, - с нажимом проговорил он. – Мы не говорим о твоём прошлом.

- Я сейчас в тебя кину чем-нибудь, - решила Маша и даже стол оглядела в поисках подходящего предмета. – Не нужно передёргивать, Дмитрий Александрович, вы не в суде. Мы договаривались не говорить о прошлом – твоём и моём. Я же тебя ни о чём не спрашиваю.

- А ты спроси!

Маша недовольно поджала губы. А этому мошеннику сказала:

- Не хочу. Не хочу знать, с кем ты спал.

- О-о, - протянул Харламов, подыгрывая ей и умножая драматизм, - Маня обиделась.

- Я не обиделась. Просто не хочу знать.

- Для такого явного нежелания должна быть серьёзная причина.

Про причины, тем более серьёзные, говорить не хотелось. Маша взяла бокал с вином, сделала глоток, а от Харламова отвернулась. Он разглядывал её с усмешкой, а она отвернулась, скрываясь от его взгляда.

- Маш, - позвал он в конце концов.

- Значит, ты не поедешь со мной на свадьбу?

Дима откровенно скис.

- Дорогая, избавь меня от этого. Я, вообще, свадьбы не люблю. Это лишняя традиция. По крайней мере, в наше время. Ты так не считаешь?

- Издеваешься?

- Ничуть. Посуди сама, вот не захотелось бы тебе свадьбы, и жила бы ты себе спокойно. И даже счастлива была бы.

- Дима, ты ничего в этом не смыслишь!

- Куда мне, - вздохнул он. – Я всего лишь был женат и развёлся.

- Вот от того ты и злишься.

- Ты так считаешь? – заинтересовался Харламов, усмехнувшись.

Маша пожала плечами, немного кокетливо.