Элизабет Лоуэлл - Заколдованная

Эти слова из зловещего пророчества прозвучали в мыслях Эмбер, когда она смотрела на бесчувственное нагое тело мужчины могучего сложения, которое сэр Эрик свалил к ее ногам.

Язычки пламени свечей гнулись и трепетали, словно живые, под порывами холодного осеннего ветра, задувавшего в распахнутую дверь хижины. Свет и тьма облизывали тело незнакомца, подчеркивая мощь его спины и плеч. В его почти черных волосах запутался мокрый снег. Кожа блестела от ледяного дождя.

Эмбер почувствовала озноб незнакомца, как если бы была на его месте. Она молча взглянула на Эрика. В ее широко расставленных золотистых глазах стояли вопросы, для которых у нее не было слов.

И это к лучшему, потому что у Эрика не было на них ответов У него было лишь это безвольное тело незнакомца, найденное в святилище.

— Ты знаешь его? — отрывисто спросил Эрик.

— Нет.

— Я думаю, ты ошибаешься. Он носит твой знак. — С этими словами Эрик перевернул незнакомца на спину. Блики света и вода заструились по мускулистому торсу, но открывшаяся во всей наготе мужественность чужака заставила Эмбер[1] задохнуться от изумления.

В густой темноте волос, покрывавших его грудь, светился кусочек янтаря.

Стараясь не прикасаться к незнакомцу, Эмбер опустилась на колени рядом с ним и поднесла поближе свечу, чтобы рассмотреть талисман. На камне была вырезана изящная руническая[2] надпись. Руны препоручали носящего талисман покровительству друидов.

— Переверни камень, — тихим голосом попросила она.

Ловким движением Эрик перевернул янтарный талисман. На другой стороне латинские слова, расположенные в виде креста, провозглашали славу Господу и испрашивали у Него покровительства для носящего. Это была обычная христианская молитва, которую носили на себе рыцари, ходившие сражаться с сарацинами за обладание Святой Землей.

Эмбер глубоко вздохнула, успокоенная тем, что незнакомец не оказался каким-нибудь черным колдуном, посланным сюда, в Спорные Земли, для недобрых дел. Она впервые посмотрела на незнакомца как на человека, а не как на принесенный ей предмет, по которому она должна распознать правду или обман.

Куда бы Эмбер ни взглянула, ее взору представала необоримая реальность силы незнакомца. Единственными намеками на нежность были его густые, чуть загнутые ресницы и плавный изгиб губ.

Незнакомец был красив красотою воина; это была красота скорее бури, чем цветка. Свежие синяки, порезы и царапины виднелись повсюду поверх старых рубцов — следов более давних битв. Но эти отметины только усиливали его ауру мужской мощи.

Хотя при незнакомце, кроме талисмана, не было ничего, даже одежды, Эмбер не сомневалась, что он не простой человек.

— Где ты нашел его? — спросила она.

— В Каменном Кольце. Эмбер вскинула голову.

— Где? — переспросила она, почти не в силах поверить.

— Где слышала.

Эмбер ждала, что он еще скажет. Эрик просто смотрел на нее немигающими волчьими глазами.

— Не заставляй меня вытягивать из тебя слова, как перья у курицы, которую ощипывают, — нетерпеливо сказала Эмбер. — Говори!

Жесткие черты лица Эрика смягчила улыбка. Он перешагнул через бесчувственное тело незнакомца и закрыл дверь хижины, чтобы холодный осенний ветер больше не мог врываться внутрь.

— Не найдется ли у тебя подогретого вина для старого друга? — мягко спросил Эрик. — И одеяла для этого незнакомца, кто бы он ни был. Сейчас слишком холодно, чтобы валяться нагишом, друг он или враг.

— Да, господин. Малейшее твое желание — для меня приказ свыше.

Явно притворная холодность тона, которым это было сказано, никак не могла скрыть звучавшей в словах привязанности. Сэр Эрик был сыном и наследником великого шотландского лорда, но Эмбер всегда чувствовала себя с ним удивительно легко, несмотря на свое отнюдь не высокое происхождение и тот факт, что родных у нее было не больше, чем у буйного осеннего ветра.

Движением плеч Эрик сбросил свой роскошный плащ. Когда он накрыл незнакомца его плотной, теплой шерстяной тканью цвета сумерек, свободным остался лишь небольшой кусочек.

— А он великан, — рассеянно произнес Эрик.

— Даже больше тебя, — отозвалась Эмбер с другого конца хижины. — Сразивший его рыцарь, должно быть, могучий воин.

Прищурившись, Эрик смотрел, как Эмбер спешит к нему, едва удерживая на вытянутых руках пышное меховое покрывало, обычно согревающее ее собственную постель.

— Если верить тому, что говорят следы, то его сразил удар грома с небес, — раздельно сказал Эрик.

Длинный подол ночной рубашки Эмбер вдруг запутался у нее в ногах. Она споткнулась и упала бы прямо на незнакомца, если бы Эрик не подхватил ее. Он поставил Эмбер на ноги и убрал руки одним быстрым движением.

— Прости, — торопливо проговорил он.

Хотя Эрик прикоснулся к ней лишь, на одно краткое мгновение, она не могла скрыть, что это причинило ей неприятное ощущение.

— Прощать не за что, — сказала Эмбер. — Лучше прикоснуться к тебе, чем к незнакомцу.

Несмотря на ее ободряющие слова, Эрик не сводил с нее пристального взгляда, желая убедиться, что причиненное его прикосновением неудобство было действительно мимолетным.

— Я не понимаю, почему мне не больно от твоего прикосновения, — с гримасой добавила Эмбер. — Видит Бог, душа твоя не чище, чем ей положено быть.

Улыбка, тронувшая уголки губ Эрика, была такой же мимолетной, как и неудобство, которое ощутила Эмбер.

— Для тебя, Неприкосновенная Эмбер, — сказал он, — моя душа чиста, как не выпавший снег.

Она тихонько засмеялась.

— Может быть, это потому, что мы оба с детства усвоили уроки Кассандры.

— Да. Может быть.

Эрик улыбнулся почти с печалью. Потом нагнулся и укутал неподвижное тело незнакомца в меховое покрывало.

Эмбер торопливо накинула на плечи плащ и расшевелила огонь в очаге, устроенном в центре хижины. Вскоре приветливо взметнувшиеся языки пламени согрели комнату и, подобно солнечным бликам, заиграли на длинных золотистых косах Эмбер. Она подвесила над огнем горшок.

— А что сталось с его спутниками? — спросила она.

— Рассеялись по ветру вместе с лошадьми. — В улыбке Эрика появилось что-то свирепое. — Должно быть, древнему Каменному Кольцу норманны пришлись не по вкусу.

— Когда же это случилось?

— Не знаю. Хотя следы были глубокие, дождь их почти совсем размыл. От дуба, в который попала молния, остался только обгорелый пень и холодные угли.

— Пододвинь его ближе к огню, — сказала Эмбер. — Он, должно быть, совсем окоченел.

Эрик передвинул незнакомца с такой легкостью, словно тот весил не больше обычного человека. Отблески пламени в очаге позолотили волосы и бородку Эрика.

Волосы незнакомца сохранили глубокий оттенок темноты. Щеки и подбородок у него были чисто выбриты, а усы тоже были темного цвета.

— Он дышит? — спросила Эмбер.

— Да.

— А сердце…

— Бьется так же сильно, как у боевого жеребца, — не дал ей договорить Эрик.

Эмбер вздохнула с облегчением, какого сама от себя не ожидала по отношению к чужому человеку. И все равно она его почувствовала.

— Ты послал кого-нибудь из оруженосцев за Кассандрой? — спросила Эмбер.

— Нет.

— Почему же? — Ответ Эрика поразил ее. — Ведь Кассандра более искусная целительница, чем я.

— Но не такая искусная гадалка.

Эмбер незаметно перевела дыхание. Она боялась этого с того самого момента, когда Эрик положил к ее ногам тело незнакомца. Она медленно просунула руку под плащ и ночную рубашку.

Хотя у нее было много ожерелий и браслетов, булавок и украшений для волос, сделанных из драгоценного янтаря, лишь одну из драгоценностей она носила не снимая, даже когда ложилась спать. Цепочка этого ожерелья была из тонко скрученной золотой нити. К ней на золотом колечке был подвешен кусок янтаря величиной в половину ее ладони, исписанный мельчайшими рунами.

Этот древний, бесценный, таинственный подвесок был дан ей при рождении. Заключенный внутри драгоценного камня солнечный свет сливался и сверкал, грустил и смеялся, и горел, окруженный частицами темноты, тоже заключенными внутри золотого озерца.

Шепча древние слова, Эмбер взяла подвесок в сложенные чашей ладони. Она стала дышать на волшебный камень, питая его теплом своего тела. Когда субстанция впитала живое тепло, поверхность талисмана затуманилась.

Эмбер быстро наклонилась к огню, держа подвесок над самым пламенем. Как только туман начал таять, камень наполнился неуловимой, непрерывно меняющейся игрой света и теней.

— Что ты видишь — спросил Эрик.

— Ничего.

Он издал звук, выражавший досаду, и посмотрел на незнакомца, который лежал все так же неподвижно и казался невредимым, если не считать его неестественного сна.

— Не может быть, чтобы ты ничего не видела, — пробормотал Эрик. — Даже я могу заглянуть в янтарь, когда…

— Свет, — заговорила вдруг Эмбер. — Круг. Древний. Стройная рябина. Темные тени. Там, у подножия рябины. Что-то…

Голос ее затих. Она подняла голову и увидела, что Эрик пристально смотрит на нее, и глаза у него совсем как янтарь в ночное время — сумрачно-золотые, загадочные.

— Это Каменное Кольцо и священная рябина, — решительно произнес Эрик.

Эмбер пожала плечами.

Эрик ждал в напряженной позе, словно готовился броситься в битву.

— Священных кругов много, — наконец сказала она, — и много растет рябин, и много клубится темных теней.

— Ты видела его там, где я его нашел.

— Нет! Ведь рябина растет внутри Каменного Кольца.

— Он и был там.