Не сводя с Хансена глаз, Джон спросил почти дружелюбным тоном:

— Не можешь ли объяснить мне, почему ты не хочешь, чтобы эти женщины ехали с нами?

Не догадываясь о том, что ему расставляют ловушку, Хансен осмелел:

— Ты удивляешь меня, Квейд! Ведь тебе хорошо известно, как развратничают эти аморальные женщины.

Джон молчал, вежливо слушая его. Хансен повысил голос, уже предвкушая победу:

— Я не хочу, чтобы они совращали наших юношей!

По комнате пронесся недовольный гул. Когда он затих, Джон вкрадчиво поинтересовался:

— Говоря о совращении молодежи, ты подразумеваешь, что эти леди могут кого-то затащить в постель? Твоих сыновей, например?

— Именно это я и имею в виду, — уверенным тоном произнес Хансен. — Мои сыновья должны избежать растления, в отличие от большинства присутствующих здесь.

Джон серьезно кивнул, словно соглашаясь с ним, и опустил глаза, чтобы скрыть лукавый огонек. Затем, как бы себе самому, он сказал невинным голосом:

— Полагаю, что слухи о том, что сыновья Хансена уже совращены хорошенькой индианкой, которая живет у них в доме, — сплошная ложь…

Смешки переросли в дикий хохот. Смущение на лице Хансена сменилось выражением гнева, когда он, наконец, понял, что попал в ловушку. Бросив на охотника взгляд, полный ненависти, Сайлас решительно направился к выходу. Его сыновья последовали за ним, едва сдерживая смех… Старший, высокий и сильный как взрослый мужчина, проходя мимо Джесси, не удержался и ущипнул ее за мягкое место. Она с воплем негодования бросилась следом.

Джон со смехом поймал ее за руку.

— Оставь его, Джесс. Со временем он превратится в твоего лучшего клиента.

Джесси скривила яркие губы:

— Возможно, ты и прав. Я чувствую, что старая леди Хансен скоро избавится от молодой индианки, и кто знает, не поскребется ли старый греховодник в одну из ночей в наш фургон.

Все засмеялись над колким замечанием Джесси, но Джон серьезно взглянул на нее.

— Еще ничего не решено, Джесс.

— О чем ты говоришь? — подбоченилась девушка, — Я думала, что ты выиграл спор с Хансеном?!

— Правильно! — закричали все. Джон хлопнул ладонью по стойке, призывая к тишине.

— Если у вас ничего не готово для путешествия, я не разрешаю вам ехать с нами.

— Мы все знаем! — взорвалась Джесси. — Мы не пиявки, Квейд. Девочки собрали деньги, купили фургон и четырех отличных мулов, — она потупилась. — Конечно, продуктов у нас не так уж и много, но мы решили, что мужчины об этом позаботятся, а нам придется позаботиться о них… Одним словом, будем жить как одна большая дружная семья, верно?!

Идея была принята с энтузиазмом. Джесси все рассчитала правильно. В таком длительном путешествии мужчины будут стараться получать удовольствия бесплатно, пусть же девушки по крайней мере будут сыты.

Джон согласно кивнул:

— Звучит необычно, но, если это устраивает одиноких мужчин, я не возражаю.

Холостяки радостно подталкивали друг друга локтями и хитро подмигивали, но среди женатых раздался недовольный ропот:

— А почему только холостые? Я тоже могу накормить кого-нибудь по такому случаю, — крикнул кто-то из них измененным голосом, чтобы снаружи его не узнала жена.

Остальные тоже настаивали на том, что нет веских причин для прекращения посещения проституток.

— Ну и ослы! — Джон потерял терпение. — Здесь ваши жены спокойно сидят дома в то время, когда вы болтаетесь неизвестно где. А в дороге? Мне совсем не хочется, чтобы каждую ночь они устраивали скандалы. Поэтому предупреждаю, если застану женатого мужчину в чужой постели, то немедленно выброшу его из обоза и объясню его жене, почему я это сделал.

Квейд обвел всех внимательным взглядом и дал приказ готовиться к отъезду.

Шум стоял невообразимый. Все, кто правил лошадьми, орали, что было мочи, на бедных животных, пытаясь выстроить их в одну линию. Заботливые матери загоняли детей в повозки. Джон носился взад-вперед, успокаивая, советуя и давая указания.

За исключением двух фургонов Квейд разрешил всем остальным ехать в произвольном порядке. Когда же они прибудут в Индепенденс, каждому будет определено место в обозе. Фургон Джесси он поставил предпоследним, а за ним пустил Джонса, у которого было двадцать голов скота.

Теперь этот человек неотступно следовал за ним, громко протестуя против такого решения.

— Мои животные окажутся без защиты, — пытался Джонсон перекричать шум. — Проклятые волки съедят их за несколько дней.

Пот ручейками стекал по лицу Квейда, соль разъедала глаза, он устало посмотрел на орущего Джонсона.

— Какого черта ты хочешь? Ехать впереди обоза, чтобы все остальные глотали пыль?

Джонсон глуповато улыбнулся и пробормотал:

— Я об этом не подумал.

— Сейчас никто из нас толком ничего не соображает. Не переживай, я пошлю тебе на помощь подростков.

Джон грустно посмотрел вслед удаляющейся квадратной фигуре Джонсона и подумал, что это лишь малая доля того, с чем ему придется столкнуться во время их долгого путешествия…

Наконец, фургоны выстроились в одну линию, лошади нетерпеливо переступали с ноги на ногу. Все молча ждали команды к отправлению.

Джона охватило непонятное волнение. Он приподнялся в стременах, взмахнул рукой и, немного подождав, звонко крикнул:

— Трогай!

Воздух тут же наполнился щелканьем кнутов, скрипом колес, криками, смехом. С общим шумом смешался лай собак: от протяжного воя чьей-то гончей до отрывистого тявканья маленькой собачонки проституток. Сквозь поднятую пыль Джон помахал на прощание провожающим и вяло улыбнулся, когда Бен крикнул вдогонку:

— Торопитесь, еще до ночи вас застанет дождь!

К концу дня предсказание Бена сбылось. Сгустились тучи, стало душно и, наконец, первая вспышка молнии осветила небо.

Они только что выбрали место для ночлега около быстрого ручья и собрались распрягать лошадей, как разразилась гроза. Страшной силы ливень обрушился на землю. Животные, ослепленные молниями, в испуге заметались. Труднее всех пришлось Джонсону со своим стадом: скот начал разбегаться в разные стороны и ему с большим трудом удалось собрать его в одном месте.

Тем временем с некоторых фургонов сорвало парусину. Женщины и дети залезли на металлические дуги и изо всех сил старались удержать куски материи. Драгоценные продукты не должны были промокнуть. Впереди их ждала долгая дорога, и, если что-нибудь случится с провизией, им придется вернуться обратно. Промокшие насквозь люди, наконец-таки, распрягли лошадей и укрыли их под густыми кленами.

Гроза прекратилась так же внезапно, как и началась, и лишь вдалеке еще слышались раскаты грома. Все облегченно заулыбались. Женщины поспешили в лес за сухими ветками, но хворосту набралось совсем немного, поэтому решили развести один большой костер.

К наспех приготовленному ужину позвали и Джона, но он вежливо отказался, сославшись на то, что его уже пригласили на другой конец обоза. Некоторые понимающе улыбнулись, другие же пренебрежительно фыркнули. Однако, когда оттуда стал долетать веселый смех, мужья начали бросать тоскливые взгляды в сторону красного фургона, а жены недовольно поджали губы…

Прошло пять дней. Однажды утром один из переселенцев привстал на подпрыгивающей повозке и, указывая куда-то пальцем, издал радостный пронзительный вопль:

— Вот он! Индепенденс! Прямо перед нами, в долине!


Резкий стук в дверь каюты заставил Серену испуганно вздрогнуть. За несколько долгих дней и ночей вынужденного безделья она словно погрузилась в состояние апатии: будущее пугало ее, воспоминания причиняли боль… С широкой улыбкой на обветренном лице вошел Илай Лэндри:

— Давай, дорогая, одевайся побыстрее. Скоро прибываем в Индепенденс. Мы причалим минут через двадцать.

Девушка постаралась воскликнуть как можно радостнее:

— Прекрасно! Не могу дождаться, когда, наконец, почувствую под ногами твердую землю. Я буду на палубе через десять минут.

Серена переоделась довольно быстро. На этот раз она выбрала голубое в цветочек платье. Сложив вещи в саквояж, девушка небрежно провела несколько раз щеткой по волосам и, вздохнув, убрала туалетные принадлежности в сумочку. На палубе она присоединилась к Лэндри, который с нескрываемым интересом наблюдал за происходящим внизу.

— Вот, дорогая, это и есть наш отправной пункт. Серена посмотрела на город, вытянувшийся вдоль реки. Его неприглядный, убогий вид еще больше поверг ее в уныние.

— Он не производит впечатления, правда? — тихо промолвила она, придвигаясь поближе к Илаю, словно ища утешения.

— Да, с Виксбургом не сравнить, — согласился он, взглянув на ее мрачное лицо, и успокаивающе обнял за плечи. — Это всего лишь небольшой городишко, но зато очень важный. Посмотри на все эти перегруженные суда, на фургоны, съезжающие на берег! А пароходы все подходят и подходят, и на каждом — лошади с повозками!

От избытка чувств Илай так крепко сжал плечи Серены, что она протестующе отстранилась.

— Извини, дорогая, но я так счастлив, что вижу все эти фургоны! У нас будет к кому присоединиться!


Джон Квейд решительно направил жеребца к городу, к этому последнему островку цивилизации, от которого начиналась дорога на дикий Запад.

Через несколько минут он въехал на единственную, по всей видимости, улицу, и сразу же попал в самую гущу народа. Кого здесь только не было! Жители равнин, охотники, торговцы, картежники, скотоводы — все готовились отправиться в неизведанные края. Он почувствовал облегчение, когда в этой толчее заметил и представителей горных северных районов — бородатых молчаливых мужчин.

«Хорошо, что я разбил лагерь в двух милях отсюда, — пробормотал Джон, с трудом пробираясь сквозь толпу. — Мы бы уже давно потерялись в этой сутолоке».

Наконец, он выехал к реке и остановился, натянув поводья. Скрестив на груди руки, Квейд с интересом разглядывал тяжело груженую повозку на огромных колесах, которая как раз съезжала на берег. Высокий худощавый мужчина лет пятидесяти подстегивал лошадей.