Дункан с лязганьем протащил цепи по каменному полу. Роберт что было сил молотил кулаками в дверь. Пару дней назад Дункану пришла в голову одна мысль, и сейчас, решил он, самое время ее проверить.

– Клан Гордонов жаждет вернуть себе былое влияние и милость двора, – нарочито медленно проговорил он. – И все те, кто принимал хоть какое-то участие в вашем падении, рискуют столкнуться с местью Гордонов. Интересно… ты действуешь на собственный страх и риск или же погубить меня приказал кто-то из Гордонов более высокого ранга?

Вцепившись в узкие плечи Роберта, закутанные черным шерстяным плащом, Дункан как следует встряхнул врага, едва не оторвав того от пола.

– Ты же, насколько мне помнится, двоюродный брат Джорджа Гордона, графа Хантли, который впал в немилость и личным указом королевы был лишен всех прав, – выдохнул Дункан ему в лицо. – А я – один из тех адвокатов, усилиями которых Джордж Гордон был привлечен к суду. Я лично проводил допрос его сына Джона перед казнью. Моя подпись в числе других стоит под документом, где подтверждается вина Джорджа Гордона…

Бледное от ярости и страха лицо Роберта было совсем рядом.

– Семейный совет клана попросил меня отомстить. Это не я…

– Ах, не ты! Ты ни при чем, да, Роберт? Всегда ни при чем! Дело не в зависти ко мне и даже не в желании отплатить Фрейзерам за сестру. В мирном договоре Гордоны увидели шанс уничтожить одного из адвокатов, чья подпись привела на плаху их брата Джона!

– Стража! – вновь раздался вопль Роберта.

Дункан разжал пальцы. В следующий миг соединявшая его запястья цепь впилась в горло Роберта, пришпилив негодяя к грубой, поблескивающей от влажной слизи стене.

– Жалости во мне не осталось, но честь я сохранил. И убью тебя с удовольствием. Видишь, какая длинная цепь? Вполне хватит, чтобы обернуть вокруг твоей жалкой шеи.

Роберт, синея, закатил глаза.

– Тайный совет послал тебя подписать мирный договор между Фрейзерами и Макдональдами, – сдавленно прохрипел он. – Это поручение должно было достаться мне. Я решил выдать Элспет за одного из Макдональдов, чтобы тебя опередить. Тогда твоя помощь была бы не нужна.

– Какой же ты после этого адвокат? Плохо у тебя со знанием шотландских законов. Продолжай! – Дункан надавил на цепь. – И что дальше?

– Своим письмом к вождю Макдональдов ты нанес мне оскорбление. Я посоветовался с Гордонами, и мы все вместе решили, что пора бы и тебе на собственной шкуре узнать, каково это – когда тебя унижают. Дальше больше… – Он дернулся под безжалостными руками Дункана. – Ты женился на Элспет… Я рассчитывал выгодно выдать ее замуж, но ты увел ее у меня из-под носа. Макдональды схватили твою жену, и у меня появилась надежда на то, что Фрейзеры нарушат договор. Мне повезло еще больше. Ты сам его нарушил! – Маленькие глазки сверкнули злорадством. – Стража! – взвыл Роберт.

Дункан бросил быстрый взгляд на дверь, прислушался. Из коридора по-прежнему не доносилось ни звука. Грех не воспользоваться такой удачей, мелькнула у него мысль. Если уж его ждет скорая смерть, так хотя бы умрет, зная, кто и почему послал его на плаху.

– Ну а суд? Я в жизни не сталкивался с таким попранием законов. Перед Тайным советом предстал единственный свидетель и обвинил меня во всех грехах сразу. Убийство! Шпионаж! Где ты раздобыл эти письма, Роберт? Кто их сочинил? Тебе отлично известно, что я не связан с французами.

Припертый к стене, Роберт все же умудрился пожать плечами:

– Неплохо задумано, верно? Пока твои друзья Морей и Мейтленд занимаются государственными делами где-то вдали от Эдинбурга, приговорить тебя к казни было проще простого. Остальные члены Тайного совета все как один мечтали продемонстрировать свою власть в отсутствие секретаря и брата королевы. Переписку с французами подделать оказалось проще простого, и одно только обвинение в государственной измене привело тебя на плаху.

– Какая низость! – прорычал Дункан. – Как только все это дойдет до графа Морея, он немедленно подпишет помилование. Скорее всего заставит заплатить штраф за нарушение договора – и только.

– Морей ничего не знает, а связаться с ним ты не сможешь. Да, знаю, у тебя много друзей в Эдинбурге. Но они либо отвернулись от предателя в страхе, что твое имя бросит на них тень, либо получили от ворот поворот, пытаясь попасть в тюрьму. Жену твою тоже не пустят. Об этом я уже позаботился. Думаешь, я позволю тебе связаться через нее с Мореем или Мейтлендом? К тому же ее и всех Фрейзеров, если они рискнут появиться в Эдинбурге, ждет обвинение в нарушении мирного договора!

– Крыса, – с ненавистью процедил Дункан. – Крыса, которую мне ничего не стоит придушить. – Он содрогался от почти непреодолимого желания вытряхнуть подлую душонку из этой тщедушной телесной оболочки. Ярость, неукротимая, гнетущая, узлом стягивала внутренности.

– Я – Гордон! – с усилием выдавил Роберт. – И я страшно отомщу тебе, Дункан Макрей, за позор моего клана.

– Вы сами себя опозорили.

– С вами все в порядке, магистр Гордон? – раздался из-за двери гортанный шотландский говор.

Дункан услышал скрежет ключа в замке, увидел победоносную вспышку в глазах Роберта. И медленно опустил руки.

Дверь со скрипом отворилась.

– Он на меня напал! – в ту же секунду выпалил Роберт, вскарабкиваясь на высокий порог.

– Прошу прощения, сэр. Я ж был за дверью, ничего не видел, – отозвался охранник.

– Да проявит Всевышний сострадание к этой заблудшей душе, – пробормотал Роберт, исчезая во мраке коридора.

– И к твоей! – рявкнул ему вслед Дункан и с отвращением плюнул на пол.

Несколько минут спустя тюремщик вернулся к железной решетке.

– Неужто ты и впрямь напал на магистра Гордона? – глядя на узника сверху вниз, поинтересовался он.

– Точно. – Дункан перешел на шотландский. – Причем с удовольствием.

Стражник хрипло хохотнул:

– Ага. Я голоса-то услыхал, ну и решил: не буду мешать, пусть поболтают пару минут. Что ж ты его не пришиб, того сморчка, а? Неужто это я тебе всю обедню-то испортил?

Странные речи для тюремщика… Дункан недоуменно нахмурился, но уже через миг губы его расползлись в улыбке.

– Кого я слышу! Знакомый голос! Хоб? Хоб Керр?

– Не ошибся. Приветствую тебя, брат Макрей, – отозвался его кузен. – Рад-радешенек встрече, хотя, конечно, лучше б где в другом месте встретиться с таким важным законником и добрым разбойником. – Мясистая ладонь протиснулась сквозь ржавые прутья решетки. С трудом дотянувшись, Дункан пожал пальцы Керра.

– Как же ты оказался в тюрьме, а, Хоб?

– Ночными набегами-то не здорово заработаешь. А тут монету какую-никакую да получаю. Как услыхал про тебя, так сразу сюда и попросился. Чего желаете, магистр Дункан Макрей? Одеяло? Эля? Мяса?

– Кое-что ты мог бы для меня сделать, дружище, – сказал Дункан. – Только не знаю – просить или нет. Ты же на службе. Если опасаешься неприятностей – тогда, кроме одеяла и еды, ничего не нужно.

– Я ж из Керров! Нам все эти законы – что забава для дитяти. – Хоб понизил голос до едва слышного шепота: – Я тут и так прикидывал, парень, и эдак… ну никак мне тебя не выпустить. Разве что на пару во Францию махнуть?

– Спасибо, Хоб. – У Дункана потеплело на душе. – Но я и сам отсюда выберусь, ты только немножко помоги.

– Давай выкладывай – чего делать? Подсоблю чем могу.


* * *


Эдинбург поразил Элспет. Она не ожидала увидеть столь причудливую смесь роскоши и уродства. Грязные тесные улицы кишели нищим людом, а чуть поодаль, в голубоватом мареве, казалось, плыл над городом величественный замок с зубчатыми башнями.

Даже на единственной широкой улице везде, куда ни глянь, были толпы людей – и все как один оглядывались при виде кавалькады горцев. Проезжая по улицам на приземистых мохнатых пони, Элспет, братья Фрейзер и Эласдар стали центром внимания горожан.

И объектом насмешек. Элспет испуганно ежилась, ловя насмешки и ехидные замечания. Похоже, в глазах горожан они выглядели дикарями.

На братьях были холщовые рубахи и накидки любимых Фрейзерами цветов, шерстяные штаны и ботинки из оленьей кожи, а на головах – береты с эмблемой клана, веточками тиса. Только берет Хью был украшен тремя орлиными перьями – знаком вождя клана. Лезвия кинжалов блестели на широких кожаных ремнях. Элспет гордилась этими красивыми сильными воинами и не могла понять причину издевок прохожих.

Шотландского она не знала, но и жесты, и тон насмешников говорили сами за себя.

– Не переживай, малышка, – пробормотал Эласдар, направляя к ней пони. – В низинах горцев не слишком жалуют, ты же знаешь. Не обращай внимания.

Он улыбнулся, подбадривая сестру. Та благодарно кивнула.

– Ну и куда теперь? – спросил Эласдар. – Ты привела нас в Эдинбург, теперь командуй! Может, стоит порасспросить о Дункане там, где он снимает комнаты? Это недалеко. Или справиться в замке? Еще можно поискать Дункана у Килкарди Гранджа, начальника караула замка… или в Тайном совете.

Элспет отрицательно мотнула головой:

– Нет. Дункан в тюрьме. Я это точно знаю. Ему нужна наша помощь. Где тюрьма?

Эласдар нахмурился:

– Заключенных содержат либо в темнице самого замка, либо в городской тюрьме. Но Дункан все-таки королевский адвокат… значит, должен быть в подземелье замка. Если, конечно, его судили и вынесли приговор.

– Раз Элспет говорит, что судили, – так оно и есть, – уверенно вставил Келлам.

Кивнув, Эласдар обвел взглядом Фрейзеров, обступивших сестру. И хлестнул коня.

Гордо вскинув голову, девушка двинулась следом в сопровождении могучей четверки братьев.

Несмотря на холодный осенний ветер, солнце прожигало ее плечи в толстой шерстяной накидке. Элспет изнемогала от жары и усталости… Уж сколько дней усталость и какая-то непривычная слабость терзали тело. Но она ни разу не пожаловалась, ни разу за весь долгий, тяжкий путь в Эдинбург не попросила остановить лошадей. Держалась в седле наравне с братьями, но ела мало. В последнее время ее начинало мутить даже от воспоминания о еде… Элспет была измучена, но не собиралась сдаваться. Сердце ее холодело от страха, но она сражалась с ним так же, как и на протяжении нескончаемо долгих недель в Далси…