– Минутку, – сказала она несколько минут спустя, серьезно поглядев на него, – каким образом получилось, что ты все еще жив? Я не понимаю этого. Что произошло?

На ее вопрос ответил Дэйгис. Пока она и Кейон были заняты другими делами, он и второй МакКелтар быстро спустились по лестнице и присоединились к ним в главном зале.

Теперь он уводил их всех подальше от мертвого мага, и три пары собрались вместе, разместившись рядом с камином.

– Я не рассказал тебе всей правды, девушка, – сказал он. – Правда была в том, что мы не смогли бы найти никакого способа, чтобы освободить его. Нашей единственной надеждой была попытка аннулировать Договор с Темным Двором Сидхе. Драгары полагали, что если Договор со Светлым Двором Сидхе может быть аннулирован в результате злого деяния, то Договор с Темным Двором Сидхе может быть аннулирован самоотверженным поступком. Не сломан, не расторгнут и не разрушен. Аннулирован. Обе стороны освобождаются от взаимных обязательств и возвращаются к их естественному состоянию.

– Предполагали? – воскликнул Драстен. – Ты говорил мне, что они были уверены.

– Они очень сильно верили в это, – быстро поправился Дэйгис, плавным движением обнимая свою жену и притягивая ее к себе.

– Минуточку, – возразила Хлоя, – разве то, что Кейон желал умереть, только бы не дать Луке заполучить Темную Книгу, не может считаться актом самоотречения?

– Нет, – ответил Дэйгис. – Самоотверженный поступок не может быть отравлен личными мотивами. Кейон же в течение многих столетий жаждал мести. Это проскальзывало в его голосе каждый раз, когда он говорил о Луке и о смерти, как о способе уничтожить его.

Кейон кивнул.

– Да, это так. Я не хотел умирать. Я никогда не хотел умирать. Я желал убить Луку, но существовал лишь один способ, которым я мог добиться этого. Хотя я и хотел не дать ему завладеть Темной Книгой, но все же мести я жаждал еще больше.

– Но он готов был умереть ради тебя, Джессика, – сказал ей Дэйгис мягко. – Это было то, на что я мог держать пари. То, что ради тебя он умрет самоотверженно. Когда он бросал зеркало, в его сердце не было ни малейшей мысли о мести. Не вызывало сомнения, что это было отчаянное, чистое самопожертвование, продиктованное любовью. И это аннулировало Договор с Тьмой.

– Ты не знал наверняка, как это сработает, – рычал Кейон.

– Ты прав. Я не знал. Но однажды я был в подобной ситуации, родственник. – Дэйгис пристально посмотрел на Хлою. – Я думаю, что с уверенностью могу держать пари на твои чувства к своей половинке.

– Проклятье, ты был на волосок от провала. В каких-то секундах!

Дэйгис выгнул бровь и с упреком глянул на Кейона.

– Это была наша единственная надежда.

– Ты подверг мою женщину опасности.

– По крайней мере, она у тебя есть, – напомнил Дэйгис. – Христос, неужели тебе так трудно признаться, что ты благодарен мне за спасение, родственник.

– Не ты спас его, – с легкостью указала Гвен, будучи физиком и рационально оценивающим возможности человека во всем. – Неправда. Ты просто подготовил условия. А он спас себя сам.

– Чертовски здравая мысль, мои усилия не стоят благодарности, – сказал Дэйгис сухо.

– На мой взгляд, тебя не за что благодарить. Ты подверг нас всех опасности, – сказал Драстен.

– Я буду благодарить тебя, Дэйгис, – пылко сказал Джесси. – Спасибо, спасибо, спасибо. Я буду благодарить тебя по сто раз на дню всю оставшуюся часть твоей жизни, и если хочешь, я принесу тебе извинения за то, что я на мгновение возненавидела тебя, когда подумала, что ты предал меня.

Дэйгис кивнул.

– Пожалуйста, девушка. Хотя тебе нет необходимости извиняться за ненависть ко мне.

Хлоя одарила своего мужа улыбкой.

– Я тоже буду благодарить тебя. Я думаю, что ты блестяще справился с подготовкой условий, Дэйгис.

Он наклонился и чмокнул ее в нос. Хлоя была его самой верной поддержкой, так же как и он ее, и так будет всегда.

– Продолжая тему о стечении обстоятельств, – сказал Драстен задумчиво, – меня преследует какое-то странное ощущение с того момента, как вы вдвоем прибыли в Замок Келтар. На самом деле я чувствовал это и несколько раз до вашего прибытия. Почти, как если бы… нет, это глупость. – Он покачал головой.

– О чем ты, брат? – спросил Дэйгис.

Драстен, насупившись, потер свою челюсть.

– Скорее всего, это не стоит внимания. Но в последнее время я испытывал очень странное чувство, что на земли Замка Келтар направлено чье-то внимание. Никто больше не чувствовал этого?

– Я не могу говорить о Замке Келтар, Драстен, но я думаю, что понимаю, о чем ты говоришь, – ответила Джесси. – В последнее время я также несколько раз испытывала подобное ощущение. Какое-то слово вертится на кончике моего языка, с тех пор как все это началось. Я топчусь рядом, но это – проклятое определение – всякий раз тает, когда я думаю, что разгадала его.

Ее брови нахмурились, и она надолго замолчала. Затем:

– Ага! Мне кажется, что я догадалась! – воскликнула она. – Это то, что ты подразумеваешь? Синхронизи…

– …рованность, – прошептала Эобил, Королева Туата Де Данаан, радужки ее глаз мерцали.

Вероятность совпадения, настолько невозможная, что это может показаться божественным вмешательством.

Уголки ее губ слегка приподнялись в улыбке. Она выровняла их. Она так часто в последнее время использовала смертную форму, что начала перенимать их мимику.

Люди всегда будут приписывать вмешательство Чара божественному. Им и надлежит думать таким образом, так как для того, чтобы уметь обращаться с многочисленными нитями, и искусно изменять переплетения материи мира, действительно требуется нечто божественное.

Теперь они были здесь.

Ее игроки, ее фигуры на шахматной доске. Больше чем пешки, меньше чем короли.

Катаклизмы, произошедшие в семнадцатом столетии, в конечном счете, никак не отразились на нем, по крайней мере, не после того, как она изменила ход событий, чтобы открыть запечатанную подземную комнату Келтаров. По той же причине это не произошло с ним и в двадцатом столетии. Равно как и с двумя другими, хотя и по другим причинам.

– J’adoube , – прошептала она. – Я дотрагиваюсь. Я примеряюсь.

Теперь уже в седьмой раз она предотвратила исчезновение самого чистого и самого мощного из Друидов.

И разместила пять самых мощных Друидов, которые когда-либо существовали точно в том месте, где она хотела, чтобы они находились. Где они могли объединиться с нею.

Где они могли спасти ее.

Дэйгис, обладающий самыми обширными знаниями среди других Друидов: всеми знаниями Драгаров, их тринадцати старейшин, воспоминания которых она сохранила в нем, о чем он не спешил рассказывать. Ни Драстену, ни своей половинке.

Кейон, обладающий самой огромной мощью среди других Друидов: счастливая генетическая случайность, неожиданная мутация, проявившаяся в родословной. Дэйгис и Кейон совместными усилиями могли сделать такое, что даже у нее вызывало бы волнение.

И Драстен: по сравнению с его опасно одаренными родственниками, обладающий скромной мощью и скромными знаниями, и все же они никогда не достигнут таких высот, как он. Дэйгис и Кейон могли выбрать и пойти тропой как добра, так и зла. Драстен МакКелтар относился к тому уникальному типу мужчин, имена которых были увековечены в легендах о мужчинах-войнах, и обладал столь чистым сердцем, что был не подвластен соблазнам. Он человек, который умрет, отстаивая свои идеалы, и не единожды, а десятки тысяч раз в случае необходимости.

Что касается других двух избранных, она скоро встретится с ними.

Под нею в главном зале Замка Келтар стояли люди, за разговором не обращавшие внимания на ее присутствие. В блаженном неведении, что пройдет еще чуть более пяти лет и их мир окажется в хаосе, стены между миром людей и Королевством Чара падут, и Темный Двор Сидхе будет править ледяной, жестокой рукой. Тени будут кормиться снова, Охотники будут оказывать давление, требуя смертной казни за малейшие нарушения, а утонченные принцы Темного Двора Сидхе будут удовлетворять свои ненасытные аппетиты со смертными женщинами, жестоко насилуя и оставляя от них бессмысленные оболочки.

А она?

Ах, в этом то и состоит суть проблемы.

Ее пристальный взгляд, направленный внутрь себя, переместился на вид внизу.

Хотя ее раса при желании могла перемещаться в прошлое, они не могли проникать в будущее, которое еще не произошло. Если кто-то и пытался пробиться за рамки настоящего времени, то сталкивался с защитным белым туманом и ничем более. Если ты пройдешь слишком далеко назад в прошлое, то столкнешься с тем же самым туманом. Даже Туата Де Данаан не подвластно время. Им было известно только то, как осуществлять самые простейшие перемещения.

Сейчас она тщательно перебирала события, начиная с пяти с половиной лет в будущем Земли – ее настоящего, вплоть до очень далекого прошлого, тонко вмешиваясь в них, пытаясь изменить не слишком много. Скрывая от всех, даже от представителей собственного Двора, что она делала, перемещаясь во времени. Миры были хрупки, можно было неосторожно разрушить всю планету. Она уже несла на себе ответственность за подобные ошибки. Это было тяжелое бремя. В давнем прошлом ей пришлось столкнуться с неизмеримо древним Темным Королем, жаждущим абсолютной пустоты и смерти миллиардов.

Она жила более шестидесяти тысяч лет. Многие из ее расы утрачивали интерес к жизни задолго до этого.

Но не она. У нее не было ни малейшего желания прекратить свое существование. Хотя уход Адама Блэка к его смертной половинке огорчил ее, и она рассматривала вариант уничтожения той, из-за которой это произошло, но она также узнала, что существовал человеческий фактор, в который было очень опасно вмешиваться. Власть любви была ужасно непредсказуемой. Она влияла на важнейшие события в жизни самих Туата Де, оказывая разрушительное воздействие, что происходило неоднократно.