– Ха! – воскликнула Хлоя. – Я знала, что женщина точно не глупа.

– Секундочку. Они – там? – повторил Дейгис недоверчиво. – Они оба сейчас там в коридоре? Я сделал в этом замке более ста комнат, а они не придумали ничего лучшего, чем расположиться в этом проклятом коридоре, как будто не могли найти двери в комнату? Я вроде бы не делал из них тайны, как минимум одна находится в нескольких проклятых шагах от них. Неужели так сложно повернуть ручку двери?

Желваки Драстена дернулись, его глаза сузились.

– Дорогая, ты хочешь сказать мне, что Кейон и Джессика находятся в коридоре в чем мать родила? Поэтому ты закрыла дверь?

Покраснев, она кивнула.

– Ты видела их? Нет, это был глупый вопрос. Конечно, ты видела. Что точно ты видела, дорогая?

– Я? О, ничего. – Она скрестила руки на груди и уставилась на точку где-то выше его локтя.

– Гвендолин? – Он скрестил руки и ждал.

– Ладно, возможно действительно увидела немного, – признала Гвен, – но он занимается с ней любовью, прижав к стене, и все, что я смогла увидеть – только его зад, и сразу же, как только увидела его, я закрыла глаза.

– Ты видела задницу моего предка? – переспросил Драстен холодно. – Его голую задницу? На нем вообще была какая-нибудь одежда? – Он снова попытался добраться до дверной ручки за ней.

Она отвела его руку.

– О, ради Бога, Драстен, Ты же видел его, когда он выходил. Все, что было на нем – это только его плед. О чем ты думаешь?

Ноздри Драстена раздувались.

– Я думаю, что мужчина вздорный дикарь.

– Да, – согласился Дэйгис.

– О, не вам обоим говорить об этом, – сказала Хлоя, смеясь. – И, Дэйгис, я что, должна напомнить тебе о некоторых местах, где ты и я…

– Это бесспорный и убедительный аргумент, милая, – сказал он торопливо.

– Я лишь мельком взглянула, – убеждала Гвен Драстена. – Я не хотела открыть дверь и увидеть что-нибудь, даже с учетом того, что он МакКелтар. – Она моргнула. – А он, бесспорно, каждым дюймом подобен МакК… – Она резко оборвала фразу, выглядя при этом смущенной, и эта внезапная демонстрация придала особое очарование ее тонкой коже. – Я только хотела сказать, что вы, МакКелтары, являетесь прекрасными образцами мужчин, Драстен, а он приходится вам родственником, фактически, в нем изначально объединились те гены, и это объясняет... О, дорогой, наверное, мне стоит сейчас замолчать, не так ли? – Она сжала губы.

– Лучше закрыть эту тему, – сказал Драстен спокойно. – Или мне придется убить этого мужчину.

Именно Дэйгис стал тем, кто обратил их внимание на предстоящие события.

– Драстен, не факт, что ты смог бы это сделать, даже если бы попытался. Пока он связан с зеркалом, его нельзя убить. Но не стоит беспокоиться об этом. Несчастный ублюдок так или иначе умрет через две недели, и он уже не сможет снова заняться любовью со своей половинкой в нашем коридоре.

Драстен вздрогнул, и его глаза помрачнели. Мгновение он пристально глядел на Гвен, затем мягко притянул ее в свои объятья и так держал ее.

Дэйгис также притянул к себе свою жену, вспоминая то время, когда не думал, что у него будет намного больше времени с его половинкой.

Полчаса спустя угрюмая четверка осторожно выглянула в коридор перед тем, как попытаться снова пойти пообедать.

Джесси проснулась поздно вечером, одна, в спальне.

До нее и Кейона в конечном счете дошло, где они находятся – и насколько это место открыто – и они перебрались из коридора в первую попавшуюся спальню.

Она ворочалась в большущей пуховой кровати с балдахином, укутанная теплыми мягкими одеялами. Она пригладила рукой свои растрепанные локоны; ей не нужно было видеть зеркало в качестве напоминания, что для нее является самым главным. Ужасная правда билась на границе ее сознания, пытаясь заполнить ее мысли, но она отказалась прислушиваться к ней. Сейчас имеет значение только настоящее. Будущее и так наступит слишком скоро.

Она улыбнулась. Она заснула в кровати в сильных объятиях своего Горца, с одной из его мощных ног, закинутой поверх ее, прижимаясь к нему спиной.

Это прекрасное воспоминание, и она сбережет его в специально отведенном уголке своей памяти, где будет увековечено каждое мгновение, проведенное с ним. Эти воспоминания, которые она создаст с ним сейчас, должны будут остаться с ней на всю жизнь.

Она поднялась с кровати и плавно упустила босые ноги на пол. Стремительно одевшись, Джесси поспешила к двери, желая быть рядом с ним все возможное время.

Но когда она засунула свою голову в тускло освещенную библиотеку – обитатели замка уже несколько часов как легли спать – зеркала не было на том месте, где она видела его в последний раз, и приступ слепой паники заставил ее с особой остротой почувствовать сильное стеснение в груди.

– Мы перенесли его, девушка, – послышался мягкий голос из темноты.

Она дернулась, вглядываясь в тускло освещенную комнату. В свете мягкого красного жара от тлеющих угольков угасающего камина она смогла разобрать фигуру мужчины, в кресле около очага. Стопки книг окружали его с обеих сторон, и он пролистывал страницы от начала до конца еще одной.

– Драстен? Дэйгис? – По голосу она не могла определить, кто из них находится перед ней.

– Дэйгис, девушка. Почему я не могу прочитать твои мысли, Джессика?

Джесси пожала плечами.

– Я думаю, это из-за того, что в детстве я получила травму, и у меня в голове имеется металлическая пластина. Когда Кейон использует чары «Голоса» на других людях, я ощущаю это как зуд в черепе.

Мгновение он молчал, а затем фыркнул от смеха.

– Ох, это просто великолепно. Она ощущается точно также как гладкий, холодный, непреодолимый барьер. Она каким-то образом ограждает тебя от магического воздействия. Ты сказала «на других людях». А он когда-либо пробовал использовать «Голос» на тебе?

– Да, – ответила она. – Это не срабатывает.

Дэйгис издал еще один мягкий смешок.

– Несмотря на всю его чертову мощь, Кейон тоже не может глубоко слушать тебя, не так ли?

– Я так не думаю. Он сказал мне, что ни один из его магических талантов не действует на меня.

– Хорошо, – сказал он задумчиво. – Это очень хорошо.

Она думала, что это странная тема для разговора, и уже начала испытывать напряжение, но он снова быстро спросил.

– С тобой все хорошо, Джессика?

Она снова пожала плечами. Что она могла ответить? «Я более счастлива и более жива, чем была когда-либо, и в тоже время я чувствую, что умираю? И я подозреваю, что прежде, чем это закончится, я пожалею, что не умерла». Но вместо этого она спросила:

– Где находится зеркало?

– По его просьбе мы перенесли его в большой зал. Когда я строил этот замок, я заложил четыре охранных камня под холлом с восточной, западной, северной и южной стороны. Это очень мощные камни, я сам лично заколдовал их. Он ощутил их мощь и попросил, чтобы зеркало повесили у основания лестницы. Он хотел обеспечить ему максимальную защиту. Кейон уверен, что Лука не сможет добраться до Темного Зеркала. – Он сделал паузу, и у нее возникло чувство, что Дэйгис был не доволен своим предком. – Он осуществит свою месть, девушка, независимо от того, чем за это придется заплатить.

Она уже знала это, и у нее не было ни какого желания это обсуждать. Было горькое, тревожное кипение внутри нее, но она еще не была готова глубоко окунаться в него. Она должна сначала вкусить все радости. Она резко кивнула головой.

– Спасибо. – И выскользнула из библиотеки.

Двадцать минут спустя у Джесси было все, в чем она нуждалась.

В то время как она стелила стеганные ватные одеяла, покрывала и подушки у подножья зеркала на широком свободном месте пола в большом зале, Кейон стоял на виду в зеркале, наблюдая за каждым ее движением. Когда она уютно устроилась под одеялом, повернувшись на бок лицом к зеркалу, она сонно улыбнулась ему.

– Спокойной ночи, Кейон.

– Спокойной ночи, Джессика. Сладких тебе снов, дорогая.

– Тебе тоже.

Он был достаточно учтив, чтобы не напоминать ей, что он ни спит, ни видит снов, даже коротеньких.

А Джессика, уже засыпая, сделала отметку в мысленном дневнике.

Память/День четырнадцатый: Сегодня вечером мы пожелали друг другу спокойной ночи как женатая пара, которая вместе уже в течение многих лет.

Ну и что такого в том, что он в зеркале, а она спит на полу.

Это все равно было прекрасное воспоминание.

Глава 25


Дни пролетали незаметно.

Джесси всегда думала, что это просто такое избитое выражение: время скоротечно; время пролетает, когда вы увлечены; или, как однажды настолько точно выразился Кейон – время имеет свойство ускользать.

Да, это было так.

Внезапно все шаблонные фразы в мире стали достоверными. И смысл каждой без исключения прекрасно подходил к ней. Те песни о любви по радио, которые когда-то вызывали у нее желание переключиться на диск с мелодиями Годсмака, вместо этого теперь в мгновенье вызывали у нее глупую сентиментальность. На днях она даже поймала себя на том, что напевает жалостливую мелодию из песни стиля кантри, а она никогда не любила музыку кантри.

В прошлом году она прочитала «Незнакомца» Альбера Камю на французском языке с целью совершенствования знания иностранного языка. Книга ей не понравилась, хотя дала ей пищу для размышлений, в том числе экзистенциальное утверждение, что перед лицом смерти все мужчины становятся братьями.

Джесси теперь познала, что правда была в том, что она любит всех людей, как братьев и сестер. Насколько бы они ни были различными, любовь была основой единения, делая любого одинаково легкомысленным, безумным глупцом, влипающим в тысячи разных историй.