– Кстати, он устроился на работу! – торжественно объявила Татьяна Юрьевна. – И куда, как ты думаешь, этот будущий бизнесмен пошел?

– На фиг он пошел! – выпалила Рита и в ярости швырнула сумочку под вешалку.

– В магазин продавцом! – сообщила мама с таким лицом, словно зять работал на живодерне. – Ты представляешь? В овощной! Гнилую картошку там таскает!

– Это его маман поведала?

– Нет, она сказала только про магазин. И так гордо, словно ему грант выделили и в Америку отправили Кремниевую долину покорять.

– Ну, в его ситуации устроиться хоть куда-то – уже подвиг, – желчно заметила Рита.

– Это его новая девушка так положительно повлияла, – усмехнулась маменька. – А с тобой он так бы и просидел пнем до старости.

– Я за них рада! – выкрикнула Рита и разрыдалась.

Дело не в том, что Андрей за месяц, прошедший с момента их расставания, устроился на работу, а не умер от горя и не спился. А в том, что девушка все же была. И теперь о ней все говорили как о свершившемся факте.

– Молодец девка! – гнула свою линию мама. – Помяни мое слово: она еще у тебя квартиру отсудит, пока ты тут телишься! У юриста опять не была?

– Мне некогда. – Маргарита перестала рыдать и ожесточенно терла лицо полотенцем. К юристу она не ходила, потому что все еще на что-то надеялась.

– Ну-ну, скоро и незачем будет, – процедила Татьяна Юрьевна. – Давай, подари ему на свадьбу свои полквартиры, пусть живет и радуется. И алиментов нам не надо! Мы и так кучеряво живем. Лишь бы гордость свою показать! Это дурость, а не гордость! Они там оба ржут над тобой в голос!

– Это тоже его мать сказала?

– Нет, но подтекст был именно таким.


Жизнь тянулась густым столовским киселем, в который Маргариту засасывало все глубже. Наступило лето, которого она так ждала, но вместо радости оно принесло черную дыру в душе и пустоту в мыслях. Ничего хорошего не случилось.

– Мне не нравится твой депрессивный настрой, – заявила Горецкая, когда они впервые за долгое время выбрались в кафе.

Даже Лизавета наконец отпросилась у одуревшего от любви Танненштока и прибежала поболтать с подругами.

– Мне жить не хочется, – честно призналась Рита. – Я вообще ничего не хочу.

– А ты разозлись, это помогает, – посоветовала Лера и пнула под столом Лизавету, призывая поучаствовать в военном совете.

Бабаева всколыхнулась и согласно закивала:

– С разводом жизнь не заканчивается.

Дальше продлить мысль ей не удалось, хотя Лиза явно пыталась вспомнить что-нибудь из плюсов послеразводного существования.

– А что юрист? – Горецкая ласково погладила свой округлившийся живот.

– Говорит, что это два дела. Одно о разводе и алиментах, а другое о дележке имущества. Их даже слушают в разное время, и они никак между собой не связаны, – сообщила Рита. – И снова нужны деньги, суета какая-то и непременно пытаться договориться с Андреем. А меня от одной мысли о нем мутит. Я с ним не могу договариваться. Я тут сделала финт ушами, маму на него натравила, так теперь только хуже стало. Она умудрилась вместо конструктива облить его помоями и вспомнить все плохое, что случилось за годы их общения. Набралось так много, что он не дослушал и бросил трубку. Девочки, ну почему на меня все сразу свалилось? Как он вообще узнал про анкету на сайте? Да еще меня с работы выперли. Просто мировой заговор какой-то!

– Пришла беда – отворяй ворота, – глубокомысленно изрекла Бабаева и дернулась от очередного пинка Горецкой.

Лера многозначительно взглянула на Лизавету и покрутила пальцем у виска.

– Я к тому, что уж больно странно все это. – Лизу понесло в другом направлении. – Может, это его новая подружка тебе пакостит? Лишила тебя работы, чтобы не было денег на юристов и времени на разборки. Явно глаз на твою квартиру положила. Кто она, кстати?

– Откуда я знаю? – воскликнула Рита. – Он нас не знакомил.

– Ну ты даешь! А ты сходи и познакомься! Неужели тебе не интересно, на кого тебя муж променял? – Бабаева даже рот приоткрыла, желая выразить крайнюю степень удивления.

– Интересно, – призналась Рита. – Я даже пару раз специально вечером приходила, чтобы дома их застать. Только они мне дверь не открывают.

– А ты с милицией приди, – посоветовала Лера. – Ты там прописана. Вызови наряд и заяви, что у тебя в квартире какие-то люди забаррикадировались. Выгнать ее ты, конечно, не сумеешь, но хоть поглядишь, что там за прынцесса! Хочешь, мы с тобой сходим как группа поддержки?

– Нет, – буркнула Рита. – Это позорище будет. Не собираюсь я унижаться. Пусть думает, что мне на него плевать!

– А тебе плевать? – спросила Бабаева и снова содрогнулась от заслуженного тычка Горецкой.

Лера не мигая смотрела на нее и что-то такое телепатировала.

– Лерка, ты мне всю ногу отбила уже! – закапризничала Лизавета. – А что я такого спросила? Ритуська сама должна разобраться в собственных ощущениях и ответить себе на все вопросы. Не к психотерапевту же ей идти. У нее есть мы. Вот мы и поможем расставить все точки над «i».

– Мне не плевать. Я хочу отомстить, только не знаю как. Вернее, знаю. Хочу забрать свой кусок квартиры, чтобы не чувствовать себя облапошенной. И чтобы мама мне печень не выклевывала, а то она тоже замучилась. Переживает за нас. Дура я, конечно!

– Почему дура? – Лизавета опасливо отодвинулась и заглянула под стол. Лера безуспешно пыталась достать ее босоножкой.

– Надо было раньше на развод подавать. А так получилось, что меня выгнали. Омерзительно и унизительно. И дело даже не в анкете, а в том, что у него эта тетка до анкеты уже имелась. А то, что он там что-то нашел, – это был просто повод. Но зато какой козырь для суда! И я вся буду стоять и обтекать.

– Рита, плюнь! Пять минут пообтекаешь, зато потом всю жизнь свободна, – посоветовала Лера. – Не о том думаешь. Главное – жилплощадь оттяпать. А то ты сейчас хочешь быть гордой, а потом станешь локти кусать. Не вздумай отступиться.

– Да я и не собираюсь.

– И займись собой! Подстригись, волосы покрась, приоденься. Жизнь не кончена. Утри своему Андрею нос. Пусть знает, что он тоже не последний мужик на планете. Да и для морального равновесия мужичок нужен. Вон как у Лизки.

Бабаева неопределенно промычала что-то, кивнув. Видимо, подтверждала обретение морального равновесия за счет Танненштока.


Приводить себя в порядок Маргарита отправилась в салон.

– Не переживай! – Марина смотрела на нее с сочувствием, и Рите захотелось поплакать.

Но подруга не позволила ей зареветь, подбодрив обещанием навести такую красоту, что все мужики шеи будут сворачивать.

– Что планируешь делать? – Марина вдохновенно орудовала ножницами, изредка отступая на пару шагов и любуясь своей работой.

– Стану квартиру делить, – неуверенно сообщила Рита, помнившая, что Маришка была сторонницей гордого ухода за горизонт с пустыми руками. – Мне Лешку растить. С мамой жить невозможно. Мы ей мешаем, она нас доводит.

– Тебе надо мужчину найти с жилплощадью и женить его на себе, – заявила Марина. – Тогда ты сможешь уйти от Андрея красиво. Пусть ему будет стыдно.

– Не будет ему стыдно.

– Ты просто не знаешь мужиков. Ему нужны оправдания. Он не просто так тебя бросил, а потому, что ты стерва, пилила, а теперь еще и склочничаешь из-за квартиры! Должен же он всем рассказывать про себя нечто красивое и жалостливое.

– Я хочу выяснить, какая у него баба, – призналась Рита, надеясь, что Маришка даст умный совет.

– И как будешь выяснять?

– Не знаю.

– Не надо ничего выяснять. Само потом выяснится. Она наверняка на развод в суд явится. Ты, кстати, на суд приходи ненакрашенная и зареванная.

– Чтобы алиментов больше присудили?

– Рита, какие алименты? Не подавай на алименты вообще. Жалкие копейки! Зато ты будешь иметь полное право не давать ему ребенка! Ты же не хочешь, чтобы он с сыном виделся?

– Нет.

– Просто разведись и забудь про него. А себе другого найди.

– Надо это обдумать.

В конце концов, почему она ждала от парикмахерши, которая моложе ее, каких-то умных советов? У девчонки со своим мужем куча проблем, детей нет – что она может знать о жизни? Ничего! Но в вопросе об алиментах Марина права. Рите до дрожи хотелось наказать будущего бывшего мужа и лишить его сына. Проблема заключалась лишь в том, что папаша не особо претендовал на встречи. И не факт, что она его этим накажет. Но отказаться от алиментов гораздо проще, чем от квартиры. Разбрасываться жилплощадью Маргарита не собиралась.


Выскочив из парикмахерской, Рита понеслась на работу. Заказов у нее было множество. Народ перед летними отпусками совершенно сдурел и заказывал все подряд. Но сегодня Маргариту поездки не тяготили.

Когда у женщины новая прическа, ей хочется быть на людях. А как же иначе? Для кого это все делалось? Да, в первую очередь для себя, чтобы, пробегая мимо витрины, с удовлетворением отметить – ах, хороша! А во вторую – чтобы поймать чей-то восхищенный или просто заинтересованный взгляд. Вот и сейчас полная, загорелая девица периодически косилась на Риту с явным желанием что-то спросить.

«Наверное, хочет узнать, где меня стригли или название краски», – решила Маргарита, повернувшись к девице с доброжелательной улыбкой.

Та потаращилась на нее пару секунд, после чего выпалила:

– Женщина, по вам что-то ползет! По волосам. – И ткнула дрожащим пухлым пальцем в направлении Ритиного темечка.

Маргарита басом взвизгнула и с ожесточением затрясла головой. С челки лениво съехала какая-то зеленоватая каракатица и шлепнулась на пол, проворно забившись в ближайшую щель.

«Какое гадство! – возмущалась Рита, галопируя по раскаленной июньским зноем улице. – Все против меня!»

Стрижка уже не радовала, а охранник очередной мелкой конторы, в которую Маргарита везла небольшой сверток, вообще рисковал получить в лоб.

– Не положено, – гудел он. – Пропуска нету!