Арина Ларина - Заклятая подруга

– Сплошные проблемы от этого придурка, – недовольно пробормотала Лиза, укладываясь спать.

На следующее утро беззаботной и веселой была только Горецкая. Она дивно провела вечер и ночь со своим Геной и не видела повода для печали. Тем более что на носу был лучший праздник – Новый год. Геннадий предложил встретить новогоднюю ночь в Стокгольме. Идея небанальная и волнующая. Действительно, жизнь требует разнообразия во всех ее проявлениях. Нельзя же каждый год трескать оливье в любимом ресторане, пусть даже в хорошей компании. А Гена оказался оригинальным, что радовало.

Когда в кабинет буквально вползла злая и невыспавшаяся Маргарита, Лера едко констатировала:

– Жизнь не удалась. Но даже если она встала к тебе не лицом, а другим местом, улыбнись. Это настроит твой психоэмоциональный фон правильно. И позитивно.

– Из всего сказанного я согласна со словами «психо» и «эмоциональный». Причем по отдельности. И вот я сейчас – очень эмоциональный псих.

– Мужик не стоит подобных моральных травм. Нервные клетки не восстанавливаются.

– Почему сразу «мужик»? – вскинулась Рита, в это нерадостное утро все принимавшая в штыки.

– Я не угадала? – невинно захлопала глазками Горецкая.

– Напился и простудил ребенка еще сильнее, – горестно призналась Рита. – И ужин не сделал. Опять дома сидит. А утром даже не проснулся, когда я уходила. Или прикидывался, будто спит, чтобы не огрести.

– Очень правильная тактика. Зато у него теперь весь день с настроением будет полный порядок, потому что никто ему мозг с утра пораньше не вынес.

– Ничего, я по телефону, – угрожающе пообещала Рита.

– Тебе не полегчает, поверь на слово. Кстати, тебе Бабаева не звонила?

– Не звонила. А то бы я и ей сказала все, что думаю. Я, между прочим, забыла ее Славику письмо написать. Не до того было.

– Наверное, и Славику было не до того, – утешила ее Лера. – Надеюсь, вчера он не прибил нашу Бабаеву.

– Да ну, – хмыкнула Рита. – Она небось у Танненштока на ночь осталась.

В этот момент за стеклом, словно огромная хищная рыба, промчался сияющий босс.

– О как! – Маргарита засмеялась и прикусила губу.

– Нет, не угадала. – Горецкая ехидно прищурилась. – К шефу маманька приехала с какой-то девицей. Видимо, невесту нашему директору подогнали. Прибыли они вчера. Так что наша Лизавета с адюльтером пролетела, как фанера над Парижем.

– Ну надо же, – расстроилась Рита. – А я надеялась, что у них получится.

– Вот! Ты же понимаешь, что мужик у нее дрянь! – оживилась Валерия.

– Он ничего вроде. Был. Но если уж начал себе кого-то искать, то рано или поздно найдет.

– Слушай, ну что ты мямлишь? Не работает? Раз. Не любит? Два.

– Почему не любит? – обиделась за подругу Маргарита. – Просто у него, может, любовь такая своеобразная.

– Ага. Поэтому ему нужна третья. А уезжает он вообще с четвертой! Он Лизку вчера даже не отбил у шефа!

– А ты хотела, чтобы завязалась драка?

– Это Лизка хотела, чтобы ее ревновали. Что-то в глаза-то не бросилось, что ее кто-то ревнует!

– Ты к чему, Лер?

– К тому, что твой тоже не подарок, а ты этого не видишь. Лизка ведет себя как дуреха наивная, и ты не лучше. Мужик пьет, не работает…

– Зато не гуляет! – вспыхнула Рита.

– Это временно. И вообще – не факт.

Договорить на эту волнующую тему они не успели. Двери распахнулись, и на пороге возникла заплаканная Бабаева с распухшим носом и заплывшими глазками. Плюс ко всему она еще и тряслась, как в лихорадке.

– З-з-з-замерзла, – пробормотала она, бросившись к батарее.

– Да, – вздохнула Маргарита и тревожно взглянула на Леру.

Та выжидательно уставилась на Лизавету:

– Ты где была? И что случилось?

– Славик дома не ночевал! Я подумала, что он вчера увидел нас и в обморок упал! – Лиза не выдержала и горестно завыла, как оплаченная плакальщица на солидных похоронах.

Танненшток, давно мотавшийся по коридору и желавший объясниться с сотрудницей, принял вой на свой счет и пугливо удалился в кабинет. Надо дать Лизетте успокоиться. Как она убивается! Ему было приятно, что девушка так нервничает по поводу несостоявшегося рандеву. Ничего, он ей все компенсирует!

– А сейчас такие морозы! Он же мог замерзнуть! Насмерть! По моей вине! Я всю гостиницу обошла, останки искала! – голосила Лиза.

– Ишь ты, как в образ вдовы вжилась, – усмехнулась Горецкая. – И не мечтай. Мы тут вчера подежурили. Слава твой был, вас с шефом видел, только потом с какой-то бабой в ресторан отправился.

– С бабой, – всхлипнула Лизавета, медленно затихая и пытаясь переварить услышанное. – С какой бабой?

– Да кто ее знает, – пожала плечами Рита. – Она его в джипе ждала. Он сначала туда залез, когда вы уехали, а потом вылез снова, и они пошли в наш ресторан.

– Да? – Глаза Лизы лихорадочно блестели. – Нужно срочно допросить ночную смену! Его могли заманить!

– Зачем? Чтобы воспользоваться его невинностью? – хмыкнула Лера.

– На органы! Чтобы меня шантажировать! Чтобы украсть его картины! – со скоростью пулемета начала выдавать версии Лизавета.

– Иди, книжки пиши! – отмахнулась Валерия. – Кому он нужен?

– Тетке этой! – воскликнула Лиза.

– Разве что. Только, дорогая моя, чтобы допрашивать утреннюю смену, надо было приходить вовремя. Люди уже давно дома спят.

– Я до вечера подожду, – произнесла Лизавета. – Я должна понять, куда его увезли.

– Чего сразу «увезли»? – покрутила пальцем у виска Рита. – Не дите, чай! Сам уехал. Кобель твой художник. У него и без Данаи теток тьма, как я погляжу.

– А ты письмо написала? – вспомнила Лизавета про первоначальный план.

– Нет. Вечером напишу. Не до того вчера было.

– Напиши, – рассеянно кивнула Лиза, думая о чем-то своем.

– Барышни, давайте поработаем! – вернула всех к действительности Валерия. – А то мы не только вечернюю смену ресторана дождемся, но и до утренней тут просидим. Новый год на носу, вон бумаг сколько. Активнее, активнее! Без обеда оставлю!

Новый год – не всегда счастье. Иногда в ночь, когда кто-то радостно орет на улице, пуская фейерверки, за темными окнами льются чьи-то горькие слезы. Судьба сваливает на свои весы равными кучками счастливые и несчастные жизни, соблюдая вековой баланс и гармонию. Как известно, если где-то что-то убыло, то в другом месте непременно прибудет. И наоборот.

Валерия улыбалась Гене сквозь дрожащий над свечами воздух и лениво цедила вино. Ей было так хорошо, что хотелось, подобно Фаусту, закричать: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» Новогодний Стокгольм умиротворял неспешностью и простотой праздничных мероприятий. И хорошо было не потому, что пышно и ярко, а просто спокойно на душе. И казалось, что жизнь наконец-то вошла в ровную колею. Мечты начинали сбываться.

Блестя великолепными зубами, Гена подмигнул ей и нежно накрыл ее руку горячей ладонью.

Что еще надо женщине для счастья?

Рите для счастья не хватало всего сразу. В эту праздничную ночь выяснилось, что ничегошеньки у нее нет. Она так замечательно все рассчитала: до девяти дома, посидеть с Лешкой, подарить ему первый подарок, потом отвезти ребенка к бабушке, а самим – в гости к друзьям. Она продумала все, кроме одного!

– Надеюсь, твой муж не напьется, как обычно, – не удержалась от реплики мама, забирая полусонного Лешку, размахивавшего коробкой с вертолетом. У нее в гостях сидели закадычные подруги. Их нестройное пение доносилось из комнаты.

– Я спать не лягу, – немедленно начал торговаться ребенок. – У меня дела. Я тоже хочу петь! И есть! И еще телевизор смотреть!

– Мам, ну что ты опять? – пробормотала Рита, вытряхивая сына из комбинезончика.

– И вам не хворать, тещенька! – усмехнулся уже слегка поддатый Андрей.

– Не дождешься, – поджала губы Татьяна Юрьевна.

– Не ругайтесь хоть в праздник-то, – умоляюще произнесла Рита, торопливо выталкивая супруга на лестницу. – Мамуль, Лешку завтра заберем! С Новым годом!

– С новым счастьем! Надеюсь, в этом году оно у тебя будет каким-нибудь новым, потому что твоего старого счастья я так долго не выдержу! – душевно пожелала маменька, захлопывая дверь.

Транспорт ходил все реже. Они едва не опоздали к назначенному времени. На такси лишних денег не было, поэтому остаток пути пришлось преодолевать чуть ли не бегом.

– Андрей, ты обещал! – строго напомнила Маргарита, когда они, запыхавшись, топтались перед квартирой друзей.

– Перестань, – отмахнулся муж. – Я же не алкаш какой-нибудь.

Он очень удивился бы, если бы узнал, что в последнее время Рита все чаще в этом сомневалась.

И не зря. Такого Нового года у нее еще не было. Андрея пришлось бросить у друзей, потому что изображать комиссара и волочь мужа на себе Рита не желала.

Раздухарившийся супруг пил, как красноармейская лошадь после долгого перехода. Он плясал на столе, приставал ко всем особам женского пола, подрался с кем-то из гостей и наконец, устав, заснул на унитазе. Когда там столпилась очередь из страждущих, дверь в санузел вскрыли, Андрея разбудили, в связи с чем состоялась еще одна часть его сольного выступления. Дело было под утро. Андрей допил все недопитое и снова заснул, но уже на полу в гостиной.

Едва Маргарита ввалилась в свою квартиру, сдерживаемые всю дорогу рыдания вырвались из нее вместе с истерикой. До сих пор она даже не подозревала, что можно проплакать почти целый день. Она то затихала, то начинала подвывать снова. Было жаль загубленную молодость, обезображенный штампом о браке паспорт, себя и Лешку. Первый день нового года прошила мелкими стежками закольцованная мысль – разводиться!

Было стыдно перед друзьями, перед мамой и даже перед сыном. За то, что выбрала ему такого папашку. В результате лицо опухло до такой степени, что она постеснялась ехать за ребенком. Во-первых, вид был как у бомжихи, которая пила весь последний год. А во-вторых, мама еще добавила бы негатива со своим излюбленным «я же говорила-предупреждала!». Плюс любопытные мамины подружки. Ничто не интересует и не радует в информационном плане так, как несчастья ближнего.