— А если потеряешь деньги? — подозрительно спросил Эд Харрис. Он не привык доверять слишком заманчивым предложениям.

— Хороший вопрос. Нет, не потеряю. Я хороший делец. Я не буду вдаваться в детали, но вкратце дело обстоит так: все эти годы вам недоплачивали, но теперь все будет по-другому. Я могу предложить вам пятнадцать шиллингов за тонну и все-таки получить свою прибыль. Если на будущий год цена на сахар упадет, я смогу пережить это. А если возрастет — что же, значит, я только выиграю. Я готов заключить сделку с вами — сначала с теми, кто получал за тростник мало, а потом и с остальными. Но количество поставщиков для моей фабрики, естественно, ограниченно. Так что, если хотите иметь со мной дело, поторопитесь.

Несколько секунд в зале стояла тишина.

— Так когда бумаги подпишем? — крикнул вдруг кто-то.


Вечером того же дня Джордан рассказал Еве о собрании фермеров и об успехе задуманного им плана.

— Так, значит, почти все фермеры заключили с вами контракт? — в изумлении спросила Ева. Она ожидала, что к плану Джордана отнесутся с недоверием, а друзья Макса попробуют помешать ему.

— Большинство подписало контракт. Осталось только несколько упрямцев, из тех, кто может позволить себе сохранить верность Максу. Кое-кто поначалу колебался, не хотел платить канакам равное с белыми жалованье, но потом они посчитали деньги и поняли, что все равно останутся с прибылью.

— Значит, с канаками наконец все будет по-честному? — Ева улыбнулась, и Джордан уже не в первый раз подумал, как прекрасна ее улыбка.

— Именно.

— А фабрика Мурилен теперь разорится?

— Да. И вместе с ней Макс. Он просто не сможет купить здесь достаточно тростника, чтобы его фабрика работала.

Ева вдруг опустила голову — она подумала о матери и сестрах. Улыбка ее погасла.

— Вас что-то беспокоит, Ева?

— Ничего… Судьба Макса меня совершенно не волнует. Но я не могу не думать о том, что будет с матерью и с сестрами.

— Я понимаю вас, Ева. Но, к сожалению, на войне всегда есть раненые.

Глава 24

— Ева, нельзя подвергать себя такой опасности! Максу невозможно доверять ни в чем! Я говорю вам: это совершенное безрассудство — ехать одной в Уиллоуби!

Джордан говорил это еще прошлым вечером, когда Ева рассказала ему о визите Силии. Ева не знала, что, беспокоясь за нее, Джордан не спал всю ночь. Еву даже слегка раздражала чрезмерная заботливость Джордана, и она попыталась успокоить его:

— Не волнуйтесь так, Джордан! Силия объяснила мне, что Макс спит целыми днями, и обещала встретить меня у ворот.

Рабочие уже ушли в поля пропалывать только что взошедший тростник. Гэби, помогавшая Тин Ян убирать со стола тарелки, слышала разговор Джордана и Евы и поняла, что Джордан очень взволнован.

— Я могла бы пойти вместе с Евой, — предложила она.

— В этом нет необходимости, Гэби, — прервала ее Ева дрожащим от нетерпения голосом. Всю жизнь она ревниво оберегала свою независимость, и предложение Гэби сопровождать ее было очень неприятно ей.

— Было бы лучше, Ева… — начал Джордан, но тут же увидел по решительному лицу девушки, что спорить бесполезно, и только безнадежно вздохнул. — Если уж вас черт несет одну… я знаю, что не смогу остановить вас. «Будь я проклят, — подумал он, — если не поеду вслед и не прослежу за ней!»

— Вот и прекрасно! — воскликнула Ева. — И перестаньте так волноваться! Макс, конечно, домашний тиран и любит угрожать, но я уверена, что он не тронет меня, — сказала Ева, стараясь не думать о том, что случилось с матерью. — Да и Силия проследит за тем, чтобы мы не встретились, она совсем этого не хочет! Она очень беспокоится о матери и просила меня приехать. Я просто не могу отказать ей! — беззаботно продолжала Ева, однако ясно видела, что слова ее нисколько не успокоили Джордана. — И вы же знаете, что у меня есть особые причины, чтобы повидать Летицию. Я должна узнать правду о…

— Я знаю, — тихо ответил Джордан. — Но я все равно не буду спокоен, пока вы не вернетесь сюда… целой и невредимой.


Ровно в два часа пополудни Ева подъехала к воротам Уиллоуби и с облегчением увидела, что ворота никем не охраняются. Несмотря на нарочитую уверенность, с которой она говорила с Джорданом, ей было страшно, и сердце ее сильно билось. Спрятав велосипед в олеандровых зарослях, она отошла немного в сторону и стала ждать, нервно поглядывая на часы. Силия задерживалась, и Ева даже подумала, не заставила ли Лекси отменить назначенную встречу. Наконец Силия показалась на веранде.

«По крайней мере долго ждать не пришлось», — с облегчением подумала Ева, наблюдая, как сестра торопливо идет к воротам.

— Привет! — тихо сказала Ева, подойдя к воротам, и заметила, как сильно взволнована ее сестра.

Интересно, подумала Ева, жалеет ли она, что позвала меня?

— Привет, — осторожно ответила Силия. — Хорошо, что ты не передумала. Ночью мама опять несколько раз звала тебя. Она была очень возбуждена. Не знаю, что с ней, но… это касается тебя. Я не представляю, что это может быть… Ты не знаешь? — Она отомкнула висячий замок, впустила Еву и вновь заперла ворота.

Ева не знала, что ответить.

— Я… еще не уверена, Силия, но, может быть, я узнаю это очень скоро.

Сестры быстро шли по аллее к дому, и Ева видела, что Силия нервно поглядывает на конюшню. Еве очень хотелось сказать сестре, как она восхищается тем, что она решилась позвать ее ради здоровья матери, но от волнения Ева не сумела найти подходящих слов: слишком многое должно было решиться в эти минуты. Ее мучил страх: за себя, за Силию, а мысль о том, что очень скоро она сможет узнать тайну своего рождения, совершенно подавляла ее.

— Ты уверена, что Макс спит? — едва сумела сказать Ева.

— Да, — шепотом ответила Силия, как будто боясь, что отец может услышать их. — Я только что послала Джабари проверить. Обычно он спит два-три часа, но знать наверняка нельзя… — Где-то далеко в горах прогрохотал гром, и Силия ускорила шаг, обогнав Еву. Остановившись у лестницы, ведущей на веранду, Силия подождала, пока сестра не подойдет к ней.

— Нужно спешить, — сказала она, поднимаясь по ступенькам. На веранде девушки лицом к лицу столкнулись с Лекси.

Лекси окинула Еву холодным, неприязненным взглядом, нисколько не удивившим Еву. Было ясно, что визит сестры не вызвал у Лекси никакой радости и она не намерена тратить время на дружеские приветствия.

Ева взглянула на Силию, и та, поняв ее мысли, чуть усмехнулась. Лекси, видя, что сестры перекинулись парой слов о чем-то своем, пришла в еще большее раздражение.

— Пойдем скорее, пока нас кто-нибудь не увидел, — сказала Силия и, прежде чем Лекси успела сделать еще какое-нибудь язвительное замечание, слегка подтолкнула Еву к двери.


В родительском доме царила атмосфера преждевременной скорби, и Еву бросило в дрожь. В дверях спальни Летиции Силию неожиданно охватила неуверенность в себе — и Еве показалось, что сестра все еще колеблется.

Старшие сестры понимали, что им придется позвать Еву, но Лекси сразу объяснила Силии свое отношение к визиту младшей сестры: если Макс узнает о приходе Евы, сказала она, Силии не стоит рассчитывать на ее поддержку. Силии еще никогда не приходилось противоречить отцу, и сейчас она сильно волновалась.

Ева хорошо понимала страх Силии.

— Мы уже здесь, Силия, — прошептала она. — Теперь мы не можем просто уйти.

Силия, тяжело вдохнув, кивнула в ответ.

— А мама была сегодня в сознании? — Ева только сейчас наконец решилась спросить сестру о состоянии матери.

— Не совсем. На самом деле утром она лежала очень тихо, это и встревожило нас… Обыкновенно она то теряет сознание, то приходит в себя. Если она сейчас не спит, постарайся не утомлять ее, — ответила Силия. Услышав эти слова, Ева в первый раз поняла, насколько тяжело состояние матери — она почувствовала комок в горле и только кивнула в ответ.

Силия открыла дверь. Сестры вошли в комнату в полном молчании. Ева встала у постели и потрясенно посмотрела на Летицию: в глаза ей бросилось, как бледна и измождена мать и как сильно она постарела всего лишь за несколько дней. Впервые Ева заметила на висках Летиции седину. Но Ева не собиралась показывать сестрам, особенно Александре, свое уязвимое место и была полна решимости скрыть подлинные чувства под маской полного самообладания.

Несмотря на решение сохранять хладнокровие, Ева, дотронувшись до руки матери, не смогла скрыть нервной дрожи. Почувствовав пристальный и злой взгляд Лекси, Ева поняла, что, по мнению сестры, у нее нет права даже прикасаться к матери. Подавив в себе раздражение и злость, Ева бережно опустила руку матери на хрустящую белоснежную простыню.

— Мама, — сказала Силия, погладив лицо Летиции, — к тебе пришла Евангелина.

Все трое сосредоточенно смотрели в лицо Летиции — Силия и Ева с надеждой, а Лекси с обиженным и возмущенным видом.

Силия искоса взглянула на Еву — она видела, как разочарована ее сестра тем, что Летиция не отвечает ей. Сама Силия была тоже расстроена, но только потому, что желала выздоровления матери. Если Ева могла помочь матери, Силия была готова забыть о личных обидах, но Лекси не могла простить Еве, что когда-то она отказалась общаться с ними, и надеялась, что мать совсем не ответит ей.

— Мама, — повторила Силия уже настойчивее, — пришла Евангелина.

Девушки смотрели в лицо Летиции, ожидая увидеть хоть какой-нибудь знак того, что она услышала слова Силии, но лицо матери по-прежнему было безжизненно.