В упорных трудах достижения своего мастерства, в один из дней Зайнаб выросла в знаменитую ковровщицу. Слава ковров, сотканных ее руками, перешагнула далеко за рынки Ферганы, Бухары, Самарканда. Ей стали делать заказы индийские махараджи, турецкие султаны, иранские шахи. В ее коврах непонятным образом оживала природа, небо становилось еще выше и ярче, реки, озера, моря глубже, на их волнах играл ветер, отражались солнечные блики, леса становились дремучей.
Девушки, ученицы, которые учились у мастерицы Ашаханум, видя, как их ковры блекли перед произведениями искусства Зайнаб, теряли дар речи, в изумлении, в знак величия, падали к ее ногам.
Почти всех девушек, достигших определенных вершин мастерства, сегодня тетя Ашаханум с родственниками, родными, близкими отправляла к себе по домам. А Зайнаб, как мастера — ковродела высочайшего класса, оставил а в своей мастерской, передав к ней все бразды правления и права приема новой партии учениц…
В обществе девушек-сверстниц, быстро позабыв о сельских проблемах, став мастером ковроделия высочайшего класса, Зайнаб даже не заметила, как она остепенилась, как характер стал терпимым, уживчивым, а сама веселой и беззаботной. Теперь она все свое время проводила в мастерской, передавая свой опыт и мастерство молодым, неопытным, неокрепшим девушкам. Вдохновенный труд приносил ей огромную радость, поэтому она часто и ночи проводила совместно с ученицами, работая с ними иногда до утренней зори. С зарей они засыпали, на коврах, постеленных на полу, обнявшись, чтобы сохранить тепло, не остыть.
Жизнь Зайнаб, как у любой простой горянки, прошала бы, сидя за ковровым станком, не заметно, как у речки, загнанной в кювет, и протекая в одну сторону, если бы не случай, перевернувший ее, ударивший ее лицо об землю так, что из искры полетели, глаза ослепли…
Зайнаб вошла в колею, проявляя исключительные организаторские способности, работу в мастерской поставила так, что все ученицы, сасма Ашаханум были поражены ее талантом, умением пепевоплощаться, войти в доверие для достижения главной цели — поставка ковров на лучшие рынки Востока. Но со временем, хотя очень красиво и изящно одевалась, встречалась с интересными и творчески одаренными людьми города, ходила на творческие вечера, в лучших домах города слушала музыку, ей стало казаться, что она потеряла что-то очень важное, значимое, без чего ей очень грустно, тоскливо. Чем бы она не занималась, она к нему быстро теряла интерес, никак не могла его завершить. Чего же ищет ее душа, чего ей не хватает, она никак не могла определить, такая меланхолия подтачивала ее сердце, такая апатия охватила ко всему в ее душе, что по ночам зарывалась куда-нибудь, в дальний угол дома, там, где нет людей, и долго горько плакала. Сердце себя вело так, что она ждет чего-то, кого-то, того, кого сама не знает, оно постоянно ныло, готово было разорваться на части, рвалось куда-то. Теперь ее прекрасное лицо, большие, выразительные глаза, чувственные губы поблекли так, что казалось, она потеряла интерес ко всему на свете, даже к жизни. В мастерской ее ученицы между собой шепотом рассуждали, не заболела ли Зайнаб неизлечимой болезнью?
Один раз вечером Зайнаб по поручению Айшат пошла к старой меняле за новой партией тонкорунной пряжи. Она по дороге в темном углу парка под платаном увидела крадущуюся в кусты пару. Ее ноги, как под гипнозом, потянулись за парой. То, что она там увидела, ошеломило ее: парень с девушкой в кустах лежали на зеленой травке и целовались. Вдруг ее сердце выскачило из груди, из глаз полетели искры, с ног до головы, захватывая ноги, бедра, ложбинку между ног, крутя в животе, кусаясь и дергаясь в груди, по телу поползло что щемящее, горячее, которое до сих пор она в жизни никогда не испытывала, отнимая силу, разум, она поползло ввех, к шее, губам, душа и кусая ее. Она стояла как вкопанная, матово-бледное лицо покрылось испариной; глаза смотрели так, что, казалось, она их гипнотизирует. Пока молодые соображали что-то делать, Зайнаб вдуг очнулась, вскрикнула и под разразившимся хохотом молодых убежала в глубь парка. Не успела прибежать домой, она, не замечаяникого, прямо направилась к себе в комнату и закрылась. Девушки рядом услышала, как вдруг заплакала, вдруг встала, разьяренная, все, что попадалось под руки, разбивала о стенки дома и крушила. Через определенное время успокоилась, подумали, наверное, устала и уснула…
Зайнаб не помнит когда, но вдруг проснулась с тайной тревогой в душе, каким-то огнем в руках и ногах, казалось, будто они были связаны какой-то силой, она находилась в оцепенении, внутри горел огонь. Она попала в плен каких-то, до сих пор ей неизвестных сил, страстей, утро ее горели, внизу живота что дергалось, горело, от чего ей было стыдно, она теряла разум. Она переворачивалась с боку на бок, прятала лицо под одеялом, от кого-то отстранялась, жаловалась, то смеялась, то плакала, то кого-то звала, называла ласковыми именами. «О, Аллах, скажи мне, что со мной стало? Что за силы напали на меня, не давая мне покоя?» — жаловалась Зайнаб. Она тянулась то к ногам, то к животу, то к груди, пытаясь избавляться от невидимых петель, которые сжимали ее тело, опутали его, не давая двигаться, глубоко дышать, даже повернуться.
Знала бы Зайнаб, что она созрела как женщина, что в своем физиологическом развитии перешла новый психологический барьер, что это созревший плод внутри нее восстал против нее, требует своих прав и освобождения из запретного плена. Знала бы, что от этого воспламенило ее тело, все горит внутри, все восстало против нее. Она не знала, не понимала, что происходит с ней, какой джин открыл тайные кладовые ее души, нарушил ее покой, от этого страдала, мучилась. Вдруг перед ее глазами стала картина с целующейся влюбленной парой в парке; она вздрогнула, неожиданно вскочила, испуганно оглянулась по сторонам, не заметила ли кто-нибудь из девушек слабость ее души. Зайнаб, разгоряченная непонятной страстью, переборов девичий стыд, душевную слабость, готова была выскочить на улицу, кинуться на шею первому встречному мужчине, повалить, подмять его под себя, срывать с него одежду, все, до гола, и целовать, кусать, рвать его плоть, царапать грудь, живот до крови, упасть перед нм на колени, плакать, умолять, просить, только чтобы он освободил ее от пут, сковывающих ее, превративших ее в свою рабу.
Первое, что пришло ей в голову — тетя Ашаханум, захотелось крадучись подняться по лестнице на второй этаж. Хотя Зайнаб долго жила в доме тети Ашаханум, она ни разу не была у нее на втором этаже. Она всем учащимся коврового училища запретила, что бы ни случилось, под страхом самого сурового наказания, подняться к ней на второй этаж. Зайнаб нарушила все запретные границы, за что на всю жизнь поплатилась за свою ошибку.
Зайнаб переборола свой страх перед тетей Ашаханум — перешагнула запретную зону. Двери веранды были не заперты, а полуоткрыты. Еще в полутемном коридоре Зайнаб почувствовала, что тете Ашаханум в комнате не одна. Оттуда слышно было тяжелое сопение мужчины, шорохи свежего белья, чмоканье губ, тихий, приглушенный смех тети Ашаханум, переходящий на шепот двух пар губ. Зайнаб остолбенела, нутром понимая, что она попадает в какую-ту страшную историю, нарушает и вскрывает самую запретную для девушки тайну тети Ашаханум, задрожала от страха. Но ноги вместе того, чтобы повернуть обратно и как можно дальше унести своего хозяина подальше от этого стыдливого места, они двинулись дальше, поближе к приоткрытой двери, откуда в коридор бросало узкое окно слабого света. Двери были занавешены прозрачными шторами, через которые был видно нутро комнаты.
Зайнабат, чувствуя опасность, передвигалась по коридору на цыпочках, неслышно, как кошка, пытаясь не дышать, не дай бог, на что-то наступить или опрокинуть. За дверью рядом были слышны звуки, казалось, кто-то из взрослых посасывает соску-пустышку, вдруг эти звуки прерывались надрывным нервным смехом, переходящим на какие-то ритмические движения двух сомкнувшихся в наитии тел, лежащих в постели, они прерывались щемящими сердце греховным хихиканьем и шлепками по голым телам.
У Зайнаб голова пошла кругом, она все видела и чувствовала, как в тумане. Сердце колотилось так, что его стук в ее ушах отражался, как бой колокола, от этого, боясь, что ее застукают за дверью, опускалась все ниже и ниже, пытаясь сравниться с полом. Не соображая, что она делает, крепко ухватилась за створку двери, чтобы не упасть. Теряя волю, падая, чтобы у нее из нутрии не вырвался душераздирающий крик, она плотно закрыла рот ладонью, заглянула во внутрь. Сердце, готовое разорваться, бешено качало кровь по ее кровеносным сосудам, которые упирались, напрягали, прыгая и пульсируя в огнедышащем теле. Руки, ноги, сердце, все тело перестало ее слушаться, они затягивали ее во внутрь, в комнату. Не понимая, что она делает, она дрожащей рукой отодвинула занавеску, и то, что она увидела в постели, ошеломило, оглушило ее так, что на мгновение в ее глазах потемнело, она потеряла дар речи. В постели, совершенно голые, обнявшись, переплетясь друг с другом, как белые змеи, лежали мужчина и женщина. Этой женщиной была тетя Ашаханум. У нее невольно вырвался глухой «ах», и, не чувствуя ног, выскочила на веранду, не замечая, что находится у нее впереди, бросилась через лестницу на первый этаж, ворвалась в свою комнату, не понимая, откуда вырвалась, что делает, куда попала, инстинктивно закрылась изнутри, в чем была одета, легла в постель и головой накрылась одеялом. Она заплакала, заплакала так, что задрожали, зазвенели стекла в окнах. От ее воплей вдруг проснулись девушки в соседних комнатах, боясь нарушить ее покой, войти к ней в комнату, кругом стали у дверей и вместе с ней хором заплакали.
Когда она наплакалась, чуть упокоилось сердце, стала понимать, что за колдовская сила, что за греховные страсти заполонили ее, куда рвалось ее сердце, от каких пут хотелось освободиться ее тело. Теперь она знала, где, как, с кем утолить жажду своего тела, к чему же все это время стремилось, в каких поисках истосковалось ее бедное сердце.
"Зайнаб" отзывы
Отзывы читателей о книге "Зайнаб". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Зайнаб" друзьям в соцсетях.