Кристофер Гортнер - Заговор Тюдоров

Искривленный рот Шелтона тронула неловкая улыбка.

– Вот почему я старался защитить тебя, когда обнаружил в доме Дадли, вот почему стремился спрятать от тех, кто мог причинить тебе зло. Таково было обещание, данное твоей матери, хотя ей самой об этом я так и не получил шанса рассказать. Знаю, я временами обходился с тобой сурово, но я был уверен, что только так можно тебя уберечь. Она не хотела бы, чтобы ты страдал.

Я застыл, не в силах шевельнутся. Шелтон развернулся и теперь глядел на меня единственным глазом, который больше не был способен пролить слезу, даже когда нестерпимая боль столь явственно отражалась на его лице.

– Я вернулся ко двору, когда герцог приехал из Франции. Мистрис Болейн объявила, что носит дитя; ее спешно готовились короновать. Я оставил твою мать в Уэсторпе, не зная, что она тоже понесла. Она рассказала об этом только мистрис Элис, своей знахарке, а для всех прочих распустила слух, будто у нее опухоль. Больше я ее никогда не видел.

– Она умерла из-за меня.

Я присел на корточки, обхватив голову руками. Шелтон опустился на колени рядом со мной.

– Нет, не из-за тебя. Она любила своих детей; она непременно полюбила бы и тебя. – Он обхватил ладонью мой подбородок, повернул лицом к себе. – У тебя глаза твоей матери, такие же серые, но, когда меняется настроение, они становятся голубыми или зелеными.

– Как ты меня нашел? – прошептал я. – Как ты узнал, куда меня увезли?

– Благодаря артишоку, – сказал он, – тому самому чертову артишоку, который хотела заполучить Анна Болейн. Твоя мать написала в завещании, что золотой артишок должен быть разломан, а листки разосланы женщинам, которых она назвала. Герцогу до этого дела не было. Анна Болейн разрешилась дочерью, и он должен был унимать разочарование короля. Твою мать едва опустили в могилу, как Брендон женился на своей подопечной, девушке пятнадцати лет. Он и не подумал бы исполнять последнюю волю своей покойной жены, если бы я не вызвался в память о ней доставить все лепестки по назначению.

– Но ты же тогда не знал обо мне, ничего не подозревал!

– Вначале – ничего. Затем я проведал, что одна из женщин, упомянутых в завещании, – знахарка, и тут-то у меня вспыхнули первые подозрения. Элис исчезла вскоре после смерти твоей матери; никто не знал, куда она подалась. Я верил, что твоя мать не просто так пожелала раздать лепестки артишока, что это знак, послание, предназначенное для меня. Поэтому я исполнил свой долг. Я вручил один лепесток принцессе Марии и вернулся ко двору, чтобы служить герцогу, наблюдать и ждать. Другой лепесток предназначался леди Дадли, но было в ней нечто, не вызывавшее во мне доверия, и я пока что не обращался к ней. К тому времени, когда герцог умер, я обнаружил, что мистрис Элис живет в доме Дадли в Уорикшире. Я обратился к леди Дадли с просьбой найти мне место, и благодаря моей службе при герцоге она наняла меня на должность мажордома. Когда я вошел в кухню, Элис глазам своим не поверила. Я тоже. Когда я увидел тебя сидящим возле нее – вылитая мать, – то почти пожалел, что ты появился на свет. Я страшился жизни, которая тебя ждет, – жизни тайно рожденного сына королевской крови.

Я уже знал продолжение истории. Я жил – и едва выжил. И все равно оставалось задать последний вопрос, хотя сейчас, казалось, в нем не было особой необходимости.

– Ты – мой отец?

Шелтон ответил не сразу. Над нашими головами шуршали, качаясь на ветру, ветки; высоко в небе промелькнула стайка птиц. Кони топали копытами, прислушивались, уши торчком, к звукам пробуждающейся природы. Прибежал Уриан, запыхавшийся, весь в грязи.

– Да, – наконец сказал Шелтон. – Думаю, да.

Он потер подбородок, словно эта мысль не давала ему покоя.

– Я не должен был скрывать от тебя правду. Я заподозрил, что ты вернулся, в тот вечер, когда ты подслушивал разговор принцессы и графа, но не был уверен. Потом ты появился в борделе, и я сразу узнал тебя. Я подумал – вот он, мой сын. Вот мой второй шанс. Только я никогда не предполагал, что снова тебя увижу, а ты считал меня мертвым. Я слишком изменился; я не хотел делать то, что должен был.

– И вместо этого следил за мной, – догадался я. – Все так же старался меня защитить.

Шелтон хохотнул:

– Не очень-то у меня получилось! Я видел, как граф рассылает и получает письма; я знал, что он ввязался в опасное дельце, что помогает Роберту Дадли, сидящему в Тауэре. Я понимал: что бы ни заставило тебя вернуться ко двору, ты очень скоро вляпаешься в беду по самую маковку. От старых привычек не так-то легко избавиться: я хотел уберечь тебя от беды.

Он сунул руку под куртку и достал крохотный шелковый сверток, перевязанный истертой ленточкой.

– Это твое. – Он вложил сверток в мою ладонь. – Я хранил его все эти годы.

Я сомкнул пальцы, уже зная, что в нем – золотой лепесток артишока с рубиновой капелькой, который предназначался леди Дадли и который Шелтон так ей и не отдал.

– Спасибо, – сказал я тихо и шагнул к нему.

Шелтон не шелохнулся, когда я медленно обхватил его руками. Я прижался к нему и, не поднимая головы, услышал, как у него вырвался сдавленный всхлип.

– Ох, парень, – пробормотал он и ласково провел ладонью по моим волосам.

Наконец-то я обрел прошлое.

И теперь мог смотреть в будущее.

Подобно «Тайне Тюдоров», первой книге из цикла «Хроники шпиона Елизаветы I», история эта – прежде всего и по большей части вымышленная. Хоть я и старался придерживаться исторических фактов, но должен признать, что ради облегчения сюжета позволял себе вольности, особенно с хрониками исторических событий, которые были подвергнуты сжатию. То же касается исторических персонажей: с одной стороны, я тщательно изучил их, с другой – наделил вымышленными побуждениями и чертами характера, при этом выдвигая на первый план то, что нам достоверно о них известно.

Эта книга основана на событиях, которые привели к поворотному (и зачастую упускаемому из вида) событию в истории Тюдоров – мятежу Уайетта. Если бы этот мятеж увенчался успехом, будущее Англии могло бы разительно измениться. Тщательно спланированный, но преданный в последнюю минуту, мятеж был подавлен. С тех пор историки уже несколько столетий спорят: знала ли Елизавета о готовящемся мятеже и могла ли быть замешана в этом заговоре против своей сестры, королевы Марии I?

Неудивительно, что здесь, как во многих вопросах, касающихся Елизаветы, мнения расходятся. Я выбрал для изображения лишь один из вероятных сценариев. Хотя с современной точки зрения может показаться спорным убеждение, что Елизавета вообще могла пойти на риск, – ее осторожность не менее знаменита, чем ее блестящее правление, – мы склонны забывать, что в то время коронация Елизаветы была маловероятна. Большинство католиков считали ее незаконнорожденной, и, конечно, ее сестра имела повод сомневаться, была ли Елизавета дочерью их общего отца, – учитывая травму, которую перенесла Мария из-за ожесточенных перипетий расторжения брака между ее родителями, а также ее ненависть к Анне Болейн, которая была обезглавлена по обвинению в государственной и супружеской измене. Как абсурдно ни выглядели бы эти обвинения для нас, Мария наверняка была свято уверена в виновности Анны.

Решимость Марии заключить брак с Филиппом Испанским оказалась роковой ошибкой; она едва не стоила ей короны и приблизила ее кончину. Мария взошла на трон под всеобщее ликование; не прошло и двух лет, как из-за своего брака она заработала прозвище Мария Кровавая. Фанатично стремясь ублаготворить Филиппа и очистить Англию от ереси, она приговорила к смерти сотни протестантов. Во мраке этих дней Елизавета стала лучом надежды, а также средоточием интриг. Как ни странно, именно Филипп Испанский – человек, которого по любым канонам нельзя было назвать терпимым, особенно в религиозных вопросах, – вступился за Елизавету перед Марией. Известно также, что после кончины Марии Филипп просил руки Елизаветы. Эти немногие факты вдохновили меня на создание вымышленного персонажа Сибиллы Дарриер.

Эдвард Кортни, граф Девон, был замешан в мятеже Уайетта. Истории точно не известно, каким именно способом его вынудили признаться и тем самым покончить с заговором, который мог иметь куда более серьезные последствия. Общепринятая версия гласит, что он сломался на допросе у своего союзника и наставника епископа Гардинера, который в свое время выдвигал кандидатуру Кортни в мужья Марии. Многие в королевском совете предпочли бы красавца, пускай и изнеженного, Кортни иностранцу и католику Филиппу. Некоторые даже поддерживали идею брачного союза между Кортни и самой Елизаветой.

Кортни пережил мучения и пытки. В 1555 году его выпустили из Тауэра и отправили в изгнание. Хотя он сохранил титул и земли, ему было запрещено возвращаться в Англию, и обе сестры – и Мария, и Елизавета наотрез отказались впредь иметь с ним дело. Он умер в Италии, в возрасте тридцати пяти лет, неженатый и бездетный.

Симон Ренар оказывал значительное влияние на Марию и был доверенным лицом Карла V. Историки сходятся в том, что он стал также самым заклятым врагом Елизаветы, постоянно убеждая Марию казнить сестру, как до, так и после мятежа Уайетта. Он скончался в 1573 году, завершив долгую и примечательную карьеру на службе Габсбургам.

Казнь Джейн Грей, Гилфорда Дадли и герцога Саффолка, отца Джейн, равно как и около сотни мятежников и самого Уайетта, отмечает трагический конец восстания – кровавая жертва императору, обеспечившая Марии брак с Филиппом.

Приключения Брендана еще впереди…

Как обычно, я безмерно обязан своему сказочно трудолюбивому агенту Дженнифер Уэлц, чьи бесценные указания и неослабевающий энтузиазм притягивают меня, как магнит. Ее коллеги из литературного агентства «Джин В. Наггар» – моя группа поддержки, которая никогда не отказывает мне в одобрении. Чарли Спайсер, мой редактор, не только помог мне улучшить книгу, но и позволил мне заниматься этим в одиночку – высшая степень редакторского доверия. Помощник редактора Эйприл Осборн, корректор Индиа Купер и вся творческая команда издательства «Сент-Мартин пресс» поддерживают меня своей энергией и профессиональным опытом. Сьюзи Доур, мой редактор в Соединенном Королевстве, и вся команда «Ходдер & Стаутон» пропагандируют мое творчество, за что я им безмерно благодарен. Я хочу также выразить особую благодарность моему другу Саре Джонсон, которая выкроила время из своего рабочего расписания, чтобы прочитать черновик этой книги и снабдить меня бесценными предложениями по ее улучшению.