– Если мы это сделаем, то предупредим тебя об их появлении.

– Хорошо. Тогда я успею найти человека, который будет поливать мои цветы, пока я сижу в тюрьме. – Она обняла Эйлин и Сиобейн. – Теперь мне надо отсюда выбираться, пока Финн не вернулся в гостиницу.

– Будь осторожна, – напутствовала ее Эйлин.

Тара кивнула и побежала к машине. Минуту спустя она поставила ее на прежнее место рядом с гостиницей, заперла дверцу и отправилась в «Нос епископа» слушать музыку.

Войдя в переполненный шумный паб, она посмотрела на часы. Прошло всего двенадцать минут. Оставалось надеяться, что никто не заметил ее отсутствия.

Из него никогда не получится хороший частный сыщик, думал Томми, скорчившись в «мини» в ожидании, пока затихнет шум мотора машины Тары. Если тот случай с подслушиванием у кухни Мэри еще не доказал этого, то сегодняшний вечер, безусловно, это доказывал.

Ему очень не нравилось просто сидеть в машине и ждать. Это занятие действовало ему на нервы больше, чем все, что он делал раньше, и еще хуже становилось, когда кто-нибудь проходил мимо. Его уже три раза чуть было не поймали сегодня: один раз – когда вышла Крисси, сразу же после того, как он залез в машину; второй раз – когда приехала мисс О’Коннел, и еще раз – когда она уехала, потому что он как идиот сел прямо, не ожидая, что она пробудет там так недолго.

Если он задержится здесь еще хоть чуть-чуть, его наверняка заметит либо миссис Макенрайт, когда вернется домой, либо, что более вероятно, Сиобейн, когда будет уходить. Зрение у нее не менее острое, чем язычок.

Если его застанут слоняющимся у порога Эйлин, это окончательно погубит его репутацию. Вместе с дракой и рубашкой. И всеми остальными ошибками и неудачами, которые ему припомнят начиная с раннего детства, и это гарантирует ему насмешки до конца жизни. Ему придется уехать из Килбули, возможно, эмигрировать в Америку, чтобы его оставили в покое.

Томми открыл дверцу и выскользнул из машины Эйлин так же бесшумно, как забрался в нее. Он твердо намеревался вернуться в паб и уже придумывал объяснение для своего отсутствия, когда услышал смех Эйлин.

О Боже, как он соскучился по ее смеху!

Этот смех притянул его к окну кухни. Убедившись, что рядом никого нет, Томми осторожно заглянул в окно. Эйлин и Сиобейн стояли у стола и обсуждали, куда спрятать коробку, которую принесла мисс О’Коннел. Сиобейн предложила зарыть ее на заднем дворе, и они захихикали как школьницы. Эйлин порозовела, словно роза, от возбуждения.

Пальцы Томми стиснули ручку футляра со скрипкой. Она сейчас была такой же хорошенькой, как и в шестнадцать лет, может, даже еще красивее, потому что ее формы округлились, а лицо стало более женственным. Только почему она становилась такой мегерой, как только речь заходила о браке?

С ответом на этот вопрос, как и на гораздо более важный вопрос – что задумали женщины, – придется подождать до тех пор, пока он не придумает лучшего способа узнать это, чем подслушивать у дверей, играя в шпиона.

Бросив последний в тот вечер взгляд на Эйлин, Томми пошел прочь.

К тому времени как он вернулся в «Нос епископа», Тара О’Коннел уже сидела рядом со своим оператором, словно никуда и не отлучалась весь вечер.

Он даже не вспомнил об этом до следующего утра, когда услышал о пропавших пленках.

Пить чай и есть сладости с Рори было так приятно, как ни с одним из мужчин прежде, и к тому времени, когда они перешли в гостиную, чтобы выпить последнюю чашечку, Крисси охватило сильное возбуждение.

Поцелует ли он ее еще раз? Ей хотелось этого, очень, и она подозревала, что он знает об этом. Однако, не желая показаться слишком нетерпеливой, она послала его вперед и минуту собиралась с духом, потом налила чай и внесла его в гостиную.

– Вот и я, – сказала она, подавая ему чашку. – Два кусочка сахара и немного молока, как ты любишь.

– Ты уже запомнила. – Он посмотрел на нее снизу, сквозь эти его густые ресницы, и похлопал ладонью по дивану рядом с собой.

С трепещущим сердцем она села рядом с ним и была вознаграждена, когда он крепко обнял ее за плечи.

Они сидели так долго, прихлебывая чай и болтая. Рори рассказал ей о драке между Дэниелом и Томми так, как ему изложил эту историю Мартин, поскольку Рори тогда не было в пабе. Крисси про себя сравнила ее с тем вариантом, который ходил среди женщин. Он сильно отличался от этого, и они дружно смеялись над глупостью обоих мужчин.

– Уже поздно, – в конце концов пришлось ей сказать.

– Знаю, – ответил он. – Эти маленькие пирожные были восхитительны. Как ты их назвала?

– «Наполеон». Как того француза. Ты никогда таких не ел?

– Я что-то не помню.

– Меня это удивляет, – усмехнулась Крисси. – Я думала, ты перепробовал все сладости в булочной.

– Не все, нет. – Голос его звучал хрипло; она подняла взгляд и увидела в его глазах такое сияние, от которого у нее в груди закружились бабочки. – Я пропустил по крайней мере одну сладость.

Он мягко притянул ее к себе. Ее словно завернули в большое теплое одеяло. Ей понравилось это уютное ощущение.

А потом он ее поцеловал, не так, как в прошлый раз, а по-настоящему, долгим поцелуем, который все не кончался. Он делал это умело, дразнил ее языком, пока у нее не закружилась голова, и вдруг стал осыпать поцелуями ее лицо: щеки, глаза, виски, – затем вернулся к ее губам и впился в них сладким, нежным поцелуем. Это было слишком, и она прикусила его нижнюю губу.

Он застонал и посадил ее к себе на колени, и так было даже лучше, потому что теперь они могли обмениваться поцелуями на равных и при этом каждый узнавал, что больше всего нравится другому.

– Ах, Крисси, – прошептал он, покрывая поцелуями ее шею. – Всегда здесь, у меня на глазах, все эти годы! Как это я тебя не замечал?

Он нашел чувствительное местечко у нее под подбородком, и она задрожала.

– Так же как и я долго тебя не замечала, – сказала она. – Но теперь мы нашли друг друга.

– Мм, – простонал Рори. Он проложил поцелуями обжигающую дорожку к ее воротнику, отодвинул его носом и прикусил плечо. – Ты такая сладкая, такая теплая. – Его руки, смирно лежавшие у нее на талии, сами по себе начали неспешно исследовать ее бедра, плечи, спину, живот, подбираясь все ближе к цели.

Он осторожно приближался к ее груди, потом осмелел, найдя пик ее соска под платьем. Спокойное, глубокое местечко внутри ее начало медленно вращаться, притягивая к своему центру все невероятные ощущения. Она тихо застонала, и он потянулся к ее пуговкам.

– Ах, Крисси, мне необходимо к тебе прикоснуться.

– Нет, – возразила она. – Не надо, Рори.

– Но ты такая красивая. Я хочу увидеть тебя. Потрогать твою кожу. Поцеловать тебя там.

Что-то вспыхнуло в ней при одной мысли об этом. Ей сильно этого хотелось, хотелось ощутить на себе его губы.

И не только на груди. Она слышала рассказы других женщин, читана книги. Он мог поцеловать ее там, внизу, где все томилось в ожидании его прикосновений. Она была уверена, что Рори это сделает, если она ему позволит.

– Нет, – повторила она.

– Но, Крисси…

– Нет, я сказала! Ты не можешь просто прийти сюда и начать меня лапать. Я не из таких. Только один человек может заставить меня раздеться – мой муж.

Лукавая улыбка промелькнула на лице Рори.

– Есть способы делать это, не снимая одежды. – Пульсация у нее между бедер усилилась.

– И ты, полагаю, специалист в этой области?

– Нет. – Краска разлилась от его воротничка вверх. – Но я много об этом думал.

– И я тоже. И если хочешь знать правду, я даже думала о том, чтобы проделать это с тобой.

– Правда? – хрипло спросил он. – Ну, тогда мы могли бы…

– Нет. Если не хочешь иметь дело с моим братом.

– С Оуэном?

– Нет, с Майклом. С отцом Майклом. Ты его никогда не видел, потому что он учился в семинарии, а потом получил приход на севере, но он пошел в материнскую породу, как и я. Он по крайней мере на голову выше тебя. И занимается боксом.

– Вот как!

– Но я не поэтому не хочу этого делать, Рори. Настоящая причина – во мне. Я видела слишком много девушек, которые спали с мужчинами и ничего не получали, кроме головной боли и детей. Я не собираюсь отдаваться первому встречному. Я берегу себя для того, кто полюбит меня по-настоящему.

– Но я ведь люблю тебя! – выпалил он.

Она замолчала и откинулась назад, чтобы лучше рассмотреть его, чтобы понять, серьезно ли он говорит. Он был серьезен.

– Любишь? – спросила она.

Он выглядел таким же ошеломленным, как и она. Минуту он жевал нижнюю губу, потом широко улыбнулся ей:

– Кажется, да.

– И я тоже люблю тебя, тупица. – Крисси обвила руками его шею и поцеловала самым страстным поцелуем, на какой была способна, используя все приемы, которым научилась со школьных дней по настоящий момент. Она прервала поцелуй только тогда, когда его руки снова слишком осмелели.

– Перестань. – Она сбросила его ладони со своих ягодиц. – Я тебе сказала: это для того мужчины, который любит меня достаточно сильно, чтобы жениться.

– Господи, женщина! Мы только сегодня все выяснили, а ты уже хочешь, чтобы я на тебе женился.

– Правильно. Мы только сегодня все выяснили, а ты уже ждешь, что я раздвину для тебя ноги. – Крисси встала, поправила смятую одежду и вытерла рот тыльной стороной ладони. – Я не согласна, Рори Боланд. Тебе лучше уйти.

Он хотел возразить, но передумал и встал.

– Хорошо. Я уйду.

Она взяла его шляпу со столика в прихожей и подала ему, открывая дверь.

– Тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи. – Он поставил ногу на крыльцо, потом обернулся и крепко поцеловал Крисси. – Я вернусь, – пообещал он и не торопясь зашагал по дороге.

Крисси посмотрела, как он прошел мимо дома Макенрайтов и медленно закрыла дверь.

– Да. Думаю, ты вернешься.

Телефон в гостинице зазвонил, и Брайен взял трубку, не успев еще до конца проснуться.