— Нет, вы ошибаетесь. Он давным-давно меня разлюбил.

— Он всегда вас любил. — Они молча смотрели друг на друга. — Он был просто одержим вами. С этой горькой правдой мне пришлось смириться. Все бы ничего, если бы он вел себя нормально и не пытался избавиться от своих чувств, раздувая в себе ненависть к вам.

Тилли вспомнила, как в последний раз смотрела в лицо Симона Бентвуда и слушала его слова.

— Думается, вы ошибаетесь. Он не притворялся, он в самом деле ненавидел.

— Тогда почему, умирая, он звал вас?

Тилли недоуменно покачала головой:

— Наверное, в беспамятстве. Ведь когда мы не так давно виделись, он совершенно ясно дал понять, что он обо мне думает. Я, сказал он, всю жизнь гонялся за мусором, пренебрегая золотом, и под золотом он имел в виду вас.

— Он так сказал?

— Да. И если бы он выжил, то доказал бы вам это.

Тилли смотрела на склоненную голову Люси, и с трудом разбирала тихую речь:

— Я давно уже разлюбила его, но продолжала о нем заботиться. А потом и заботиться перестала. А что хуже всего — он стал мне безразличен. Я любила дочь, но в то же время ревновала его к ней. Я отлично понимала, что если его поставят перед выбором, кого, к примеру, спасти от голодной смерти, он отдаст последнюю корку дочери. Странно, — она подняла голову, — к сыну он всегда относился безразлично. И мальчик чувствовал это с раннего детства. А ведь большинство мужчин мечтают о сыне. И хотя мне, возможно, не надо было бы этого говорить, но я знаю; Эдди рад, что отец умер, вместе с ним похоронили и его страх. Эдди очень боялся отца. — Люси сделала еще глоток, чай почти остыл, поставила чашку на блюдце и продолжила: — Иногда мне становилось себя жалко. Ведь всю жизнь я жила без любви. И я завидовала вам. Теперь я знаю, что моя жизнь была спокойной по сравнению с вашей. На вашу долю выпало столько страданий и несправедливостей. Таким красивым женщинам, как вы, приходится постоянно расплачиваться за свою красоту. Но в вашем случае явный перебор, поэтому я и прошу вас еще раз — не взваливайте на себя вину за мои несчастья. Уверяю вас, я не чувствую себя обездоленной. У меня есть сын, который очень меня любит, и, благодаря уступчивости вашего сына, у меня есть внучка, которую я стану воспитывать. Но я не забуду, что у нее есть еще одна бабушка и отец. А теперь мне пора возвращаться домой.

Тилли наблюдала, как Люси аккуратно сложила салфетку и положила ее на край стола. Потом она поправила черную шелковую блузку, пригладила тяжелую суконную юбку и степенно поднялась. Тилли последовала ее примеру и импульсивно протянула руки к женщине, которая долгие годы мучилась из-за нее. Люси ответила на рукопожатие. И слезы набежали на глаза Тилли. Обе долго смотрели друг на друга, пока Люси дрогнувшим голосом не сказала:

— Пойду возьму девочку.

Спазм помешал Тилли говорить, и она только кивнула.

Оставшись одна, Тилли в задумчивости смотрела на огонь. Она понимала, что следует пойти и поискать Вилли. Ей с таким трудом удалось уговорить его отказаться от ребенка. Но если смотреть правде в глаза, то следует признаться, что она не зря старалась, чтобы убедить его. Ведь в глубине души она сама хотела избавиться от младенца. В данный момент своей жизни Тилли вовсе не хотелось брать на себя новую ответственность, тем более за воспитание ребенка, а ведь именно ей и пришлось бы этим заниматься. К тому же, присутствие ребенка в доме помешало бы планам, которые уже формировались у нее в голове, но о которых она пока никому не говорила. Так успокаивала себя Тилли, потому что сомневалась, мудро ли поступила, отдав девочку. Ведь малышка могла бы скрасить лежащие впереди одинокие годы. Так или иначе, ребенок будет расти на ферме, а это совсем рядом. Тем более, что она решила подарить ферму Люси и ее сыну. Так она собиралась убить сразу двух зайцев: ребенок все-таки будет расти рядом, выкупая часть ее вины.

Новый год приближался. Но Стив не спрашивал, каков будет ее ответ на ультиматум. С его стороны это было очень тактично в таких обстоятельствах.

Вообще он проявил себя великолепно во всех этих передрягах. Иногда Тилли казалось, что он руководит домом. Непреднамеренно, разумеется. Ведь не хотел же он продемонстрировать ей, что вполне способен справиться с ролью хозяина. И все же, если он придет к ней за ответом, она скажет ему то же самое, что и несколько месяцев назад в коттедже.

Оказалось, что с эмоциональным напряжением последних дней Тилли постепенно справлялась. Но вот вынести перемену в Стиве ей было почти что не по силам. Как будто они были женаты много лет, и вдруг он заявил ей, что у него есть другая женщина… причем довольно давно.

Тилли зажмурилась, она и не представляла, насколько сильно ревнует Стива к его собственной дочери.

Глава 16

— Я вряд ли смогу поехать в Ливерпуль встречать Жозефину. Придется тебе ехать с Недом, — сообщила Тилли сыну.

— Но она удивится.

— Ничего подобного. Скажи ей, что я неважно себя чувствую. Она поймет.

— После такого путешествия… А кроме меня, ее никто не встретит.

Вилли сидел в большом кресле, свесив одну руку через подлокотник; длинные пальцы гладили лежащего у его ног пса. Сколько потребуется времени, подумала Тилли, чтобы он понял, как Жозефина его любит. Хотя, возможно, он уже догадался. На прошлой неделе он внезапно сказал:

— Осталось всего пять дней, и она приедет, если все пойдет по расписанию. Все будет как раньше. — И добавил: — Разве можно оживить прошлое?

— Попытаться можно, — ответила она.

— Наверное, Жозефине было там очень плохо, раз она захотела вернуться. Когда она уезжала, искренне верила, что навсегда. Знаешь, я по ней скучаю.

— Да, знаю. Я тоже.

— Как только она вернется, я хочу снова работать на шахте. Мне надоело все время болтаться без дела. Кстати, Стив на этой неделе не заходил?

— Нет.

— А на совещании в пятницу был?

— Нет, он взял несколько дней отпуска, уехал куда-то с друзьями.

— Вы что, на самом деле поссорились?

— Нет, с чего бы?

— Ох, мама, неужели я похож на полного идиота. Вспомни, я ведь тоже любил. Знаю, что это такое. А любовь Стива — это что-то необыкновенное; чтобы пережить все и быть с тобой рядом все эти годы.

— Что же, он уже недолго будет рядом.

Ну вот, проговорилась!

— Что? — Вилли подпрыгнул в кресле. — Что ты хочешь сказать?

— Ему предложили новую должность в фирме Коулмана.

— Это инженера Коулмана?

— Да.

— И он согласился?

— Насколько мне известно, согласился.

— И когда все это произошло?

— Ну, не очень давно.

— Не верю! Он что, так тебе и сказал?

— Да, Вилли, он так мне и сказал. И есть еще кое-что, Вилли, чего ты не знаешь. Наш дорогой друг долгие годы вращался в высшем обществе. У него есть дочь…

— Что? У Стива есть дочь?

— Да, уже вполне взрослая женщина, ей за тридцать, ее вырастили Коулманы, а замуж она вышла за Райд-Смитсона. Трудно забраться еще выше.

— Стив! Наш Стив?

— Да, наш Стив.

— Ты знакома с его дочерью?

— Да. — Тилли видела, как сын снова откинулся на спинку кресла и покачал головой.

— Так вот оно в чем дело, — сказал он. — Уж сюрприз, так сюрприз. Ни за что бы не поверил. Вот почему ты в плохом настроении. Мне очень жаль. — Вилли рывком поднялся на ноги, подошел к ней и обнял.

Она прижалась к нему и проговорила прерывающимся голосом:

— Такова жизнь, Вилли… никуда не денешься от сюрпризов.

— Да, у тебя их было невпроворот. Но Стив… Никогда не думал, что он тебя оставит, какой бы сладкой и большой ни была бы морковка. Я по-настоящему удивлен…

Послышался стук в дверь, появился Биддл и доложил:

— Пришел мистер Макграт, мэм.

— Упомяни дьявола: он тут как тут, — фыркнула Тилли и кивнула Биддлу:

— Проводи его сюда, пожалуйста. — Быстро обернувшись к Вилли, она поинтересовалась: — Куда это ты пошел?

— В библиотеку. Не хочу присутствовать при вашем разговоре: могу забыть, как он был добр ко мне, и наговорить такого, о чем потом буду жалеть. — Вилли повернулся, на ощупь прошел по длинной гостиной к дальней двери и вышел. Как раз в этот момент в другую дверь вошел Стив.

Он не сразу поздоровался. Немного постояв молча, он заметил:

— Солнышко выглянуло, здорово, правда?

— Да, — Тилли повернула голову к окну — солнышко нам не помешает.

— Как ты?

— Я? Да ничего… Садись. — Она показала на кресло, и когда он опустился в него, села напротив.

Стив выглядел великолепно. Новый костюм из прекрасного твида серого цвета, короткие гетры поверх узких штанин и коричневые сапоги, начищенные до блеска. В галстуке — золотая булавка. Волосы аккуратно причесаны, все еще темные, только на висках поседели. На лице появились морщины, но скорее от норова, чем от возраста. Да, он вполне вписывается в то общество, в котором сейчас вращается. Его дочери не будет за него стыдно.

— Ты похудела, — заметил он.

Она выпрямила спину.

— Ну, если ты не забыл, мне да и всем нам в последнее время пришлось туго.

— Да, конечно. — Стив благодушно кивнул. — Это точно. Могу под этим подписаться.

Могу под этим подписаться. Он и слова употребляет подходящие для своей новой жизни. В душе собиралась горечь: Тилли больно было видеть, какая пропасть разделяет подростка, когда-то обожавшего ее, и этого умудренного опытом мужчину.

— Мы можем поговорить о деле?

— Да, можем.

— Хорошо. — Стив снова улыбался. По нему было видно, что он доволен собой. — Лучше я встану, так ведь положено, если собираешься делать предложение.