Тилли остановилась и взглянула на Вилли. Что говорить, Жозефина испытала шок и наверняка пребывает в отчаянии. Ведь плачущей ее никто никогда не видел. Девушка не плакала, даже в тот день, когда ссорилась с Вилли, даже когда прощалась со всеми на пристани.

Тилли снова взялась за письмо.

«Мисс Луиза была бы рада, если бы она осталась, ей очень одиноко. Она даже говорила с Жозефиной насчет школы. У нас сейчас дюжина мексиканских ребятишек, да и в округе еще сколько-то наберется. Ты помнишь Номер Три? Так он женился на метиске лет десять назад. Но вроде я уже тебе об этом писала. У него пять детишек, они совсем не выглядят полукровками, просто черненькие и очень сообразительные. Иногда тут детей кишмя кишит, совсем как дома. Ох, Тилли, как же я хочу вернуться домой хоть ненадолго, не на совсем, я ведь здесь уже привыкла. А что мне оставалось, верно? Ну все, больше никаких новостей. Мужчины уже возвращаются, а мой мужик слопает собственную лошадь, если сразу же не подать ему обед. Передавай всем привет… Я лучше сама тебе скажу, Тилли, ведь я написала Пег и пригласила ее к нам. Надеюсь, ты не станешь возражать, а мне так хочется, чтобы здесь был кто-то из наших. Ты знаешь, о чем я. Целую. Кэти».

Когда Тилли положила письмо на стол, Вилли, лежавший на кровати, повернул к ней голову и спросил:

— Ну что?

Она ответила:

— Это от Кэти.

— И что она пишет?

— Вот прочту письмо Жозефины и расскажу.

Письмо Жозефины начиналось так:

«Моя дорогая мамочка. Странно, но я до сих пор думаю о тебе, как о своей матери, хотя совсем недавно вернулась от своей родной мамаши. Я мысленно все время повторяю: "Она была права, как же она была права", имея в виду тебя. Я до сих пор не пришла в себя от увиденного.

Я воображала, что когда мы встретимся, она меня сразу полюбит. Я знала, что они бедны, но то, что я увидела, было ужасно — грязь, лень, разруха. Про образ жизни мне и писать неловко, хотя вроде и не должно, ведь я среди всего этого родилась.

Я со стыдом признаюсь, что, уезжая с ранчо, даже не поблагодарила Кэти и Луизу за их доброе отношение ко мне, а когда вернулась как побитая собака, то еще больше устыдилась — так тепло и радушно они меня приняли.

Луиза поделилась со мной своими идеями насчет обучения местных ребятишек-метисов. Мне бы радоваться, но душа ни к чему не лежит. Наверное, я все еще в шоке.

Что касается мисс Бентвуд, о которой ты мне писала, то я не верю, чтобы она скрылась навсегда. Если она любит Вилли, то обязательно вернется. И если он любит ее, а я знаю, что любит, он найдет способ ее разыскать.

Я так скучаю по тебе, мама, даже выразить не могу. Я все время думала, сравнивала и поняла, как повезло тем, кто у тебя работает.

Передай привет Вилли. Жозефина».

Тилли опустила письмо на колени. Это движение не ускользнуло от Вилли.

— Довольно длинное письмо, — заметил он.

— Не такое длинное, как от Кэти. Какое мне прочитать первым?

— Все равно… Ну, давай послушаем, что пишет Жозефина.

Тилли начала читать письмо Жозефины, вскоре она заметила, что Вилли внимательно слушает, и на его лице уже нет выражения обреченности. Она выпустила ту часть, где говорилось о нем и Норин, а когда закончила, сын сразу же сказал:

— Ей надо вернуться домой. — Немного помолчал и добавил: — Она знает о Норин?

— Да, я писала.

— И она никак не отреагировала?

Тилли не знала, что ответить, но, наконец, решилась:

— Нет.

Она видела, как Вилли откинулся на подушки, провел ладонью по обычно гладко выбритой, а сейчас заросшей щеке. Немного погодя он тихо сказал:

— Она изменилась, сломалась, не чувствуется ее силы духа. — Он взглянул на мать. — Она ведь всегда была такой жизнерадостной, да?

— Согласна.

— Знаешь, мы ведь очень дружили. Мне казалось, что мы очень близкие люди. Но сейчас я думаю, что никогда по-настоящему не понимал ее — того, что ей нужно…

— Ты тут не виноват, она — девушка скрытная. Она и меня к себе не допускала. Я ведь тоже засомневалась, хорошо ли это — вырывать людей из их привычного окружения. Наследственность, она в крови и обязательно проявит себя рано или поздно. А я хотела как лучше. А что такое лучше? Одно я знаю наверняка, если ты не родился в определенной классовой среде, учись — не учись так и останешься на задворках, в свое общество никто тебя не примет.

— Ты бы могла украсить любое общество.

Вилли протянул к ней руку, она встала, подошла и сжала ее. Потом сказала:

— За всю свою жизнь я не встречала и полдюжины людей, которые бы так думали. Но все равно, спасибо тебе, милый. — Тилли нагнулась, поцеловала сына в щеку и добавила: — Увы, сегодня пятница, мне пора на шахту. Я пришлю к тебе Неда. Из Ньюкасла привезли газеты. Он может прочитать тебе заголовки. Да и я не задержусь; часа через два вернусь.

Она уже подошла к двери, когда он тихо произнес:

— Я по тебе соскучился.

Тилли приостановилась, повернулась и так же тихо ответила:

— Рада это слышать. — Но в душе понимала, что она — всего лишь неадекватная замена того, в чем он нуждается.

Совещание закончилось. Все прошло как обычно, даже быстрее — Джона не было, и никто не задавал вопросы не по делу, что он как правило делал, чтобы продемонстрировать свою заинтересованность.

После совещания Тилли спустилась в шахту вместе со Стивом и Алеком Меннингом. Там она поговорила с рабочими, поинтересовалась, как у них дела дома, поздравила некого мистера Моргана, который похвастался, что его сын получил книгу в награду за беглое чтение, а дочь — грамоту за регулярное посещение воскресной школы.

Когда они вышли из шахты, Тилли увидела за конюшнями ослепительную всадницу, контрастно выделяющуюся на довольно унылом фоне.

Тилли не сводила с нее глаз. Незнакомка сидела в седле по-женски. Искоса Тилли заметила, что Стив бегло взглянул в ее сторону, но ей было не до него. Ее внимание сосредоточилось на прекрасной женщине в коричневом костюме для верховой езды. Тилли тут же сделала вывод, что ее высокие сапоги и бриджи выглядели весьма непривлекательно.

— Ха, Филлипа, я тебя не ждал. — Стив немного обогнал Тилли и теперь держал женщину за руку.

Она смотрела на него и смеялась.

— Мы вчера вернулись. Я съездила в коттедж, но тебя не застала. И огонь в камине почти погас.

— Подумаешь! — Стив улыбался, глядя ей в лицо. Наконец, вспомнив про Тилли, он представил ее: — Дорогая, это Тилли… миссис Сопвит. Я тебе о ней рассказывал.

— Да-да.

Женщина кивнула, но Тилли молча смотрела на нее и не шевелилась до тех пор, пока не заметила протянутую руку. Тут уж она была вынуждена пожать ее.

— Очень рада с вами познакомиться, миссис Сопвит. И позвольте вам сразу признаться — мне очень нравится ваш костюм. Очень рационально. — Она отпустила руку Тилли, взглянула на Стива и сообщила: — Обязательно сошью себе такой же.

— Тебе не пойдет.

— Да? Это почему?

— Потому что… Ну, — он улыбнулся Тилли, подмигнул всаднице и громко расхохотался, — у тебя кругом выпуклости, так что тебе придется изрядно похудеть, чтобы натянуть такие бриджи, как у Тилли.

Худая — значит неженственная. Вот какого он о ней мнения. Надо поскорее уйти.

— Пойду, найду свою лошадь. Приятно было познакомиться. До свидания.

— Нет, так не пойдет. — Стив попридержал Тилли за локоть. — Сейчас приведем лошадей и поедем в коттедж. Я хочу, чтобы вы поближе познакомились. — Он взглянул на всадницу и по-хозяйски скомандовал: — Стой здесь. Мы через минуту вернемся.

Тилли, не сопротивляясь, вошла в конюшню вслед за Стивом. Но там она высвободила руку и заявила:

— У меня не было ни малейшего желания вообще знакомиться с твоей подружкой.

— Что же, миссис Матильда Сопвит, — Стив покачал головой, — для разнообразия я на этот раз пренебрегу вашими желаниями. Впервые в жизни. Постарайся понять — пришло время поговорить начистоту. Здесь я не могу этого сделать, так что позволь помочь Тебе. — Он наклонился и подставил ладонь под каблук ее сапога, и уже через несколько секунд они выезжали из конюшни.

Всю дорогу до коттеджа Стив и леди оживленно болтали, Тилли участия в разговоре не принимала. Она страдала — до чего же мужчины жестоки. Все мужчины жестоки, а уж Стив в этом смысле побил все рекорды. Сейчас он мстит ей за долгие годы безнадежного обожания. Острая боль пронзила грудь — а ведь когда-то ей стоило только поманить его. Так Стив расплачивается с ней. Всем своим видом демонстрируя, что мужчина в возрасте, хотя больше сорока ему не дашь, вполне может вызвать нежные чувства у молодой женщины. Леди около тридцати, и фигура у нее хоть и не для бриджей, но ни один мужчина не пропустит.

Все вошли в кухню, вскипятили чайник, эта женщина, Филлипа, заварила чай. Вела она себя уверенно, отлично зная, что в этом доме где находится. Разлив чай, она протянула одну чашку Тилли, другую Стиву и взяла в руки свою. Стив в этот момент подошел к ней, обнял за талию и крепко прижал к себе. Тилли, чудом удерживая чашку и блюдце, боялась, что они зазвенят: так тряслись руки. Она и в самом деле едва не выронила чашку, когда Стив сказал:

— Тилли, познакомься с моей дочерью, миссис Филлипой Райд-Смитсон.

Тилли все же справилась с непослушной чашкой и взглянула на них. Оба хитро улыбались и напоминали детей, устроивших сюрприз взрослым.

Наконец она смогла выговорить:

— Твоя дочь?

— Да, Тилли, моя дочь. — Стив перестал улыбаться, долго смотрел на нее и потом серьезно добавил: — Это длинная история. Я сам все расскажу, а пока мне бы хотелось, чтобы вы немного поболтали друг с другом. В это время я помоюсь и даже допью свой чай.