Сабрина Джеффрис - Загадочный виконт

Регина смерила его гневным взглядом:

— Как ты смеешь втягивать в нашу ссору мою кузину! Тем более после того, что она сделала для нас?! Чего ты добиваешься?

Он ответил жене взглядом, не менее сердитым, чем у нее.

— Хочу привести тебя в чувство, разве это не ясно? Вряд ли тебе удастся обойтись без ее помощи — ты не сможешь ни играть в карты, ни отвечать на приглашения, ни писать записки — короче, ты без нее как без рук!

Регина почувствовала, как к горлу подкатила тошнота. Маркус воспользовался ее слабостью… как это подло с его стороны!

— О-он знает, что ты не умеешь читать? — проблеяла Сайсели.

— Знает, — с горечью выплюнула Регина. — Сказал, что для него это не имеет значения. Соврал, очевидно.

Глаза Маркуса сверкнули.

— Какого дьявола, я сказал тебе правду! А сейчас я имел в виду только то, что если это и имеет значение, то лишь в глазах твоих так называемых друзей! Тех, которых ты предпочла мне.

— Нет, Маркус, ты ошибаешься — я выбрала не их, а свободу, — устало покачала головой Регина. Она не могла отвести от него взгляда — обезумевший упрямец! Лицо пылает гневом, а в глазах прячется страх. Стоит ей подчиниться, уехать с ним, и этому сумасшествию не будет конца. Но если она останется, если настоит на своем, сможет ли он простить ее?

Но она должна попытаться. Это ее сражение, битва за его душу, и она должна ее выиграть, чего бы ей это ни стоило.

— Ты всегда прятался у себя в норе, скрываясь от жизни, потому что она казалась тебе уродливой. Но у нее есть и свои прелести, а ты о них ничего не знаешь. Ну а я так не хочу. Решишь вернуться — я буду ждать тебя. Но я люблю тебя слишком сильно, чтобы позволить тебе посадить меня на цепь, даже если ты будешь сидеть рядом.

Повернувшись на каблуках, Регина вылетела из комнаты и направилась к лестнице, сама толком не зная, куда идет. Она была уверена в одном — останься она хоть на минуту, и сердце ее разорвется.

Она услышала, как муж бежит за ней.

— Поедем домой, Регина. Я приказываю тебе, наконец! Регина даже не обернулась.

— Проклятие, ты же моя жена!

Да, и он уже с лихвой успел отблагодарить ее за то, что она ею стала! Слезы застилали Регине глаза, и она беспомощно смахнула их ладонью.

Позади нее воцарилась тишина. Уже на самом верху лестницы Регина остановилась, гадая, куда пойти, чтобы выплакаться без помех. И тут она вдруг услышала снизу его гневный рык:

— Ну хорошо! Если хочешь остаться в Лондоне, черт с тобой! Но ты будешь тут одна!

Регина застыла. Слезы ее мгновенно высохли. Она услышала, как он шумно пронесся через холл, а вслед за этим — стук захлопнувшейся двери. Потом ее слуха коснулся грохот копыт по тротуару… он становился все тише, пока не затерялся среди уличного гула.

Только тогда она решилась обернуться. Без сил опустившись на пол, Регина беспомощно заплакала. Что, если она потеряла его навсегда?! Неужели он не вернется?

На лестнице послышались чьи-то торопливые шаги, захлопали двери, кто-то суетился вокруг нее, невнятно бормоча, а Регина все плакала, не в силах остановиться, не в состоянии даже заставить себя встать.

Внезапно чья-то рука обняла ее за плечи и ласковый, хорошо знакомый ей с детства голос прошептал на ухо:

— Тише, дорогая, не надо так плакать!

— Сайсели? — пробормотала Регина, сквозь мутную пелену слез различив встревоженное лицо кузины. — Ты… ты же уехала с ним?

— Кто — я?! Чушь! Мое место возле тебя, дорогая.

— А как же его угроза? Он сдержит свое слово, ты же знаешь. А я не могу обещать…

— Ш-ш-ш, милая, — пробормотала Сайсели, укачивая ее, как ребенка. — У тебя есть еще брат.

— Нет, — покачала головой Регина. — Это он во всем виноват! Я не хочу видеть его — никогда! — Комок застрял у нее в горле. — И потом, Маркус пообещал, что убьет его.

— Не убьет, об этом я позабочусь, — услышали они чей-то голос.

Регина, вскинув глаза, увидела стоявших рядом лорда Айверсли с женой. Лица их были полны искреннего сочувствия.

— Я немедленно пошлю записку вашему брату, — продолжал граф, — и напишу, что если ему дорога жизнь, пусть укроется в своем имении и не высовывает носа, пока Дрейкер не поостынет.

— Маркусу это не понравится. Да и я тоже не хочу вмешиваться между вами и вашим бра… — Регина вовремя прикусила язык. — И вашим другом, — поправилась она.

Расстроенное лицо графа немного смягчилось. Покосившись на Сайсели, он криво улыбнулся:

— Наша дружба выдержала и не такое. Но если придется выбирать между ссорой с Дрейкером и его смертью, которая будет на моей совести, я предпочитаю первое.

— Он одумается, — вмешалась леди Айверсли. И с улыбкой положила руку на плечо мужу. — Так всегда бывает, уж вы поверьте мне на слово.

— Мне бы вашу уверенность… — уныло пробормотала Регина.

— Он любит вас, даже не сомневайтесь, — поддержал жену лорд Айверсли. — Но некоторым мужчинам трудно сразу свыкнуться с этим. Кэтрин права — нужно дать ему несколько дней. Хотите, я с ним поговорю?

— Нет. Он сам должен решить, кто ему нужен — жена или рабыня-пленница. И он знает, что последнее — не для меня. — «Только чтобы понять это, ему понадобится куда больше, чем несколько дней», — добавила она про себя.

— А пока вы погостите у нас, — радушно предложила леди Айверсли.

— Мне не хочется вас стеснять. Кстати, есть еще и мой дом…

— Чушь! — тут же вмешался граф. — Вы с Сайсели останетесь у нас, и разговор окончен. — Регина открыла рот, чтобы возразить, но он поспешно добавил: — У вас же нет ключей, верно? А Дрейкер мог запретить своим слугам пустить вас — это вполне в его духе.

При одной только мысли о подобной подлости Регина рассвирепела так, что слезы ее тут же высохли.

— Да, — с горечью кивнула она. — С него станется. Мужчина, не постеснявшийся сделать попытку отнять у нее Сайсели, от которой она полностью зависела, запросто мог подложить ей и такую свинью.

Но Сайсели осталась с ней, и у Регины сразу стало легче на душе.

К тому же в голове у нее забрезжила пока еще неясная мысль…

С трудом проглотив комок в горле, она посмотрела сначала на кузину, потом перевела глаза на леди Айверсли. Кэтрин… выходит, она ее невестка. И она может ей довериться.

— Раз уж мне предстоит побыть тут несколько дней, может, вы попробуете научить меня читать?

Маркус даже не представлял себе, что ужиться с Региной будет настолько трудно. По правде сказать, выскочив из дома Айверсли, он вообще об этом не думал — может, потому что ярость застила ему глаза.

Но с тех пор у него было достаточно времени поразмышлять на досуге. Подавив вздох, он посмотрел на часы. Столовая, где он сидел за столом, уныло жуя свой тост, выглядела до ужаса пустой. Девять часов. Скоро явится с утренним докладом управляющий — благослови его Бог, потому что это позволит ему хотя бы пару часов не мучиться мыслями о жене.

Но это ненадолго — он знал, что они вернутся. И ждал их, как приговоренный ждет палача. И ничто — ни дела имения, ни возможность новых инвестиций, ни любимые им некогда книги — не могло отвлечь его от мыслей о Регине. А потом он пообедает — тоже в полном одиночестве, поскольку Луиза решительно отказывалась сидеть с ним за одним столом. И так — с того самого дня, когда они вернулись в Каслмейн.

Неужели прошло всего лишь три дня, как он уехал от Айверсли? А казалось, миновала целая вечность. И в этой юдоли печали его не ждало ничего, кроме терзаний и душевной муки. Постель его была одинока, и безысходная опустошенность царила в сердце. И пустовало место за столом, где должна была сидеть его жена…

Проклятие! Маркус швырнул на тарелку недоеденный тост. Он ведь жил так и прежде — запершись в Каслмейне, с удовольствием занимался хозяйственными делами и проводил время в обществе Луизы. И не обращал ни малейшего внимания, когда Луиза, рассердившись, день или даже два не разговаривала с ним. Тогда почему он сейчас не может отвести глаз от часов, с болью в сердце ощущая, как они неспешно и равнодушно отсчитывают минуты его жизни?!

Это из-за Регины, уныло подумал он. Потому что пока она не ворвалась в его жизнь, он не понимал, что такое рай, не знал, чего он лишил себя. Она перевернула его жизнь. Невероятная женщина!

И, Бог свидетель, он отдал бы все на свете, лишь бы вернуть ее! Он уже привык держать ее на коленях, просыпаться по утрам, чувствуя возле себя тепло ее нежного тела, читать ей вслух утреннюю газету, сидеть рядом с ней, склонившись над букварем…

Заниматься с ней любовью…

Маркус застонал. Так вот, значит, как ей удается околдовывать мужчин — своей притворной нежностью, готовностью ублажать их в любое время она сводит их с ума, так что те, забыв о гордости, оказываются не в силах держать в узде собственное вожделение. И он тоже, как остальные, попался на этот крючок и сейчас беспомощно трепыхался, хватая воздух ртом, словно вытащенная на берег рыбешка. Он знал, что ему не спастись. Только не понимал, хочет ли он этого…

Маркус спрятал лицо в ладонях. Вот в чем его беда. Он и сам уже не знал, хочет ли уберечься от ее чар. Да и жизнь, даже среди ее друзей, все же была лучше, чем эти муки.

Может, именно поэтому отец в конце концов смирился с неверностью матери? Потому что она околдовала его… поставила его на колени? И он, измученный, понял, что лучше уж делить любимую женщину с другим, чем лишиться ее навсегда? Пропади все пропадом, этого он не вынесет!

— Маркус?

Нежный голос сестры заставил его очнуться.

— Да, ангелочек…

— Я хочу поговорить с тобой. — Луиза величественно, как королева, вплыла в комнату. Великий Боже, подумал потрясенный Маркус, да ведь она уже и двигается, как Регина! Еще года два, и общество тоже станет называть ее Прекрасной, но жестокой дамой.