Наверное, Теодоусия смотрелась бы в этой комнате совершенно естественно. И ему вдруг почудилось, что она стоит около камина с бокалом вина в руке – обольстительная и обнаженная… А ее глаза и лукавая улыбка…

– Однако я бы хотел кое о чем с тобой поговорить, – сказал отец, опускаясь в одно из тех мягких кожаных кресел, что стояли по обеим сторонам дивана.

Джек вздрогнул – переключился на отца. О боже, откуда перед ним возник такой образ Теодоусии? Хотя, безусловно, образ оказался чрезвычайно привлекательный…

Джек откашлялся и проговорил:

– Что ж, я этого ожидал.

Отец взглянул на него с удивлением.

– В самом деле? Неужели мы уже так хорошо узнали друг друга?

– Похоже на то. – Джек улыбнулся. – И у тебя определенно вид человека, который не знает, как приступить к тому, что он твердо решил сделать.

Отец фыркнул.

– Ничего подобного.

– А мне кажется, что именно так. Кроме того… – Джек кивнул на руку отца. – Волнуясь, ты всегда постукиваешь пальцем по стакану, по столу… и вообще по всему, что попадется под руку.

Полковник уставился на свою руку.

– Черт побери! – Он перевел взгляд на сына. – Напомни мне, чтобы я никогда не играл с тобой в карты. Никогда! Вот почему ты в прошлый раз у меня выиграл?

– Нет, просто я играл лучше тебя. – Джек усмехнулся. – Как ни странно, играя в карты, ты этого не делаешь. И в шахматы – тоже.

– Ну, хоть так… – Отец приложился к стакану с виски. – Ты очень проницателен.

– Приходится. – Джек пожал плечами. – Я же банкир, поэтому просто обязан быть проницательным. То есть должен прислушиваться не только к тому, что человек сказал, но и к тому, о чем он промолчал. Если не можешь выудить из клиента правду, в мире финансов тебя ждет провал. – Он немного помолчал, потом вновь заговорил: – Знаешь, я всегда думал, что банковское дело у меня в крови, и никогда не подвергал это никаким сомнениям. А вот теперь задумываюсь… Мой дед – президент банка, прадед – один из его основателей, а я вот больше не уверен, что это дело мне подходит.

– А ты когда-нибудь думал… о чем-то другом?

– Мальчишкой я хотел стать пиратом. – Джек ухмыльнулся. – Или искателем сокровищ.

Отец рассмеялся и проговорил:

– Вообще-то тебе стоит хорошенько подумать. Не о том, чтобы податься в пираты, конечно, но ты должен решить, стоит ли тебе возвращаться в банк.

– Мне кажется, теперь у меня действительно есть возможность выбора. – И разве Теодоусия не говорила, что он, Джек, может стать тем, кем захочет?

– Вот и славно, – кивнул отец. Он поднялся, пересек комнату и вернулся обратно с графином, чтобы долить виски в стакан Джека. – Тебе не кажется, что это странно, когда мужчина на пятьдесят пятом году все еще живет в доме брата?

Джек пожал плечами.

– Мне кажется странным, что такой вопрос вообще мог прийти тебе в голову.

– А вот мне в последнее время постоянно приходит, – со вздохом сказал отец.

– Но ведь это очень большой дом, где всем места хватает. – Джек сделал глоток виски.

Полковник улыбнулся.

– А ты к тому же еще и дипломат. – Он поставил графин на столик возле кресла, снова сел и окинул взглядом библиотеку. – Видишь ли, раньше я никогда не задумывался о том, чтобы приобрести себе отдельное жилище. На протяжении многих лет я ни разу не задерживался в Англии дольше, чем на шесть месяцев. Провел в других странах куда больше времени, чем здесь. А будь у меня семья… Тогда я, наверное, вел бы себя совсем иначе.

– Ты имеешь в виду… если бы женился?

Отец криво усмехнулся.

– Поскольку все эти годы у меня, как недавно выяснилось, имелась законная жена, то вышла бы большая неловкость, найди я другую. – Он немного помолчал. – Как ты думаешь, если бы я все-таки женился, твоя мать и впрямь подала бы на меня в суд?

– Мне бы хотелось сказать «нет», но… – Джек невольно вздохнул. – Если я что-то и понял после знакомства с тобой, так только одно: я на самом деле вовсе не знаю свою мать. Так что я бы такого варианта не исключал.

– Ты бы написал ей.

– С чего ты взял, что я этого не сделал?

Полковник с удивлением взглянул на сына.

– Ты что, действительно ей написал?

– Ну, не ей самой, а деду. Честно говоря, я не знаю, что ей сказать.

– Ты все еще на нее злишься?

– Уже не так, как вначале. – Джек немного подумал. – Отчасти я даже понимаю, почему она не стала рассказывать мне о тебе. – Он взглянул на отца. – Знаешь, я ведь вполне мог сам попытаться разыскать тебя.

– Спасибо, Джек. – Отец улыбнулся.

– И я понимаю, почему она о тебе не рассказала. Конечно, это ее не оправдывает, но я думаю, она очень боялась потерять единственного ребенка. Однако же… – Джек покачал головой. – Я уже давно не ребенок. И я не уверен, что когда-нибудь смогу ее простить. – Он посмотрел отцу прямо в глаза. – А ты?

– Не знаю, – со вздохом ответил полковник. – Зато точно знаю: когда я думаю о твоей матери, у меня возникает множество сожалений.

– Жалеешь, что на ней женился? Или что расстался с ней?

– В основном – последнее. Знай я о тебе, ни за что бы не позволил ей уехать. – Отец сделал глоток виски и добавил: – Но когда я снова ее увидел… Знаешь, я тогда крепко задумался.

– О чем?

– О том, какой могла бы быть наша жизнь. И о том, почему я так и не встретил другую женщину, на которой захотел бы жениться. Только не пойми меня неправильно, Джек. Я никогда не верил в теорию о родственных душах, о единственной настоящей любви и прочем в том же роде. Во всяком случае, раньше не верил.

– А теперь?

Полковник надолго задумался, потом наконец проговорил:

– Платон писал, что изначально женщины и мужчины были едиными существами, но их сила прогневила богов. Поэтому Зевс разделил их на половинки, так что они всю жизнь пытаются найти свою вторую половину, чтобы снова стать единым целым. – Он покачал головой. – Вздор, конечно. Но все равно есть о чем задуматься.

– И ты думаешь, что мама – твоя родственная душа?

– Я ведь только что сказал, что сама эта идея абсурдна.

– Но эта мысль все равно приходила тебе в голову, не так ли?

– Полагаю, что так. Эта мысль в последнее время часто приходит мне в голову. И еще – мысль о твоем будущем. Более того, я догадываюсь, что у тебя возникли сомнения насчет того, стоит ли возвращаться в банк.

– Напротив, отец, я уже практически уверен: мои банковские дни остались позади. – И едва Джек произнес эти слова, как понял, что сказал чистейшую правду. После чего с его плеч словно свалился тяжкий груз. Он всегда был доволен своей жизнью – но сейчас вдруг понял, что обманывал себя или, возможно, просто тянул время, ожидая, когда что-нибудь случится и жизнь его резко изменится. Да-да, наверное, он тянул время, хотя не отдавал себе в этом отчета.

– Но ты до сих пор не решил, останешься ли в Англии и примешь ли все то, что прилагается к титулу, ведь так?

– Верно, еще нет. – Джек внимательно посмотрел на отца. – А это очень важно? Ну… важно ли, когда именно я приму решение?

– Думаю, нет. – Полковник пожал плечами. – Полагаю, Найджел проживет еще много лет, и я – тоже. Так что нет никакой необходимости решать прямо сейчас. – Он покрутил виски в своем стакане и добавил: – И решать, разумеется, только тебе.

– Я искренне благодарен за то, что ты на меня не давишь, – пробормотал Джек.

– Не буду лукавить, – проговорил отец, – мне чертовски трудно ни на чем не настаивать, но я понимаю: для тебя это не просто вопрос выбора между жизнью банкира и жизнью графа. Во многих отношениях это также вопрос выбора между двумя странами и двумя семьями.

– Моя мать никогда не поймет моего решения остаться в Англии и никогда не сможет с ним смириться. – Джек криво усмехнулся. – Не смирится она и с тем, что решение принимала не она сама.

– Но ты же понимаешь, что нет никакой необходимости говорить «или-или»?

– Да, это я понимаю, – кивнул Джек.

– Меньше всего я хочу, чтобы ты сделал неподходящий для себя выбор, – продолжал отец. – Предпочитаю иметь сына, довольного своей жизнью – хоть в Америке, хоть здесь.

Джек посмотрел отцу в глаза и тихо сказал:

– В этом я ничуть не сомневался.

– Но я всегда смогу дать тебе хороший совет, – сказал отец и тут же добавил: – Знаешь ли, я за свою жизнь кое-чему научился.

Джек засмеялся, и полковник поспешно проговорил:

– Конечно, я имел в виду женщин, но не твою мать. Хотя… Подозреваю, что у нее я тоже многому научился. Так вот, как я уже сказал, решать тебе, только тебе, однако… – Отец замялся, и у Джека снова возникло впечатление, что случилась какая-то неприятность. – Может быть, ты хочешь сначала поговорить об этом с леди Теодоусией? Мой опыт подсказывает, что женщины не любят, когда мужчины принимают важные решения, не посоветовавшись с ними.

– Да, верно, – произнес Джек. – Но только к ней это никакого отношения не имеет.

– Не в данную минуту – конечно. А вот в будущем…

– В будущем? – переспросил Джек.

Отец кивнул.

– Да, когда вы поженитесь.

Джек поперхнулся своим виски.

– Когда мы… что?

– Поженитесь, – повторил отец. – О чем я, собственно, и хотел с тобой поговорить. – Он встал и начал расхаживать по библиотеке. – Ты сейчас старше, чем был я, когда женился на твоей матери, и надеюсь, что ты умнее.

Джек уставился на отца в изумлении. Он что, знал о помолвке? Или просто делал предположение? По словам Сэма и Грея, леди Бристон якобы неоднократно заговаривала о том, что из Джека и Теодоусии получилась бы прекрасная пара.

– Господь свидетель, не мне давать советы насчет брака, – продолжал отец. – А Теодоусия – прелестная молодая женщина. Но не делайте этого шага до тех пор, пока оба не будете полностью уверены.