– Да? А мне показалось, вы уже все придумали, – сказал Джек. И со смешком повел ее к следующей гранитной статуе Рамзеса II.

– О боже! – воскликнула Тедди. – Неужели Рамзес II – единственный фараон, достойный упоминания?

Джек снова рассмеялся.

– Нет, но он считается одним из величайших правителей в истории Египта. Разве вам не рассказывали об этом у мисс Биклшем?

– Может быть. Но похоже, в голове у меня это не задержалось. Меня гораздо больше волнует то, что происходит сегодня в Лондоне, чем то, что происходило несколько тысяч лет назад в Египте. И мне бы хотелось, чтобы и вас это хоть немного обеспокоило. Джек, неужели вы не проявили ни малейшего внимания к тому, что я вам говорила.

– Совсем напротив, дорогая моя Теодоусия, – ответил Джек. Но при этом продолжал рассматривать фигуру давно умершего фараона, словно именно у Рамзеса II имелись ответы на все возможные вопросы. – Вы сказали, что мы должны вести себя как обручившиеся до самого Рождества. И еще вы сказали, что я должен преподнести вам подарок на Рождество – что-нибудь абсолютно не подходящее, и якобы этот подарок станет началом нашего разрыва, потому что он продемонстрирует: мы очень плохо знаем друг друга и, следовательно, пожениться не можем. Но на самом деле… Неужели вы настолько легкомысленная, что сможете бросить меня только из-за того, что я выбрал неподходящий подарок?

– Я могу быть чрезвычайно легкомысленной. Во всяком случае, раньше я именно такой и была, – ответила Тедди. – Кроме того… Просто я больше ничего не могу придумать. Ведь вы и впрямь идеальная для меня партия. То есть так было бы в том случае, если бы меня интересовало замужество, – поспешно добавила Тедди.

– Значит… – Он пристально взглянул на нее. – Что же я должен вам подарить, чтобы подарок оказался совершенно непригодным?

– Что-нибудь… связанное с птицами. – Тедди вздохнула. – Я понимаю, это звучит глупо, но птицы… Они собираются в огромные стаи и наблюдают… В общем, я нахожу их… зловещими.

– Птиц? – удивился Джек.

– Да, их. И еще я терпеть не могу перья, особенно – павлиньи. Мне известно, что они очень хороши для шляп, вееров… и прочего, но я их не переношу. – Чуть придвинувшись к Джеку, Тедди понизила голос: – Как-то раз, маленькой девочкой, я вообразила себе павлина без перьев – огромного и злющего. Так вот, с тех пор… Знаете, как смотрю на этих птиц, так вижу: они замышляют месть всем тем глупым женщинам, что носят перья, на которые не имеют никакого права.

– Стало быть, павлиньи перья? – Джек ухмыльнулся. – Значит, придерживаясь вашего плана, после Рождества мы начнем понемногу спорить, по чуть-чуть ссориться, и все эти мелочи будут накапливаться, а потом, в день бала, мы скажем вашей матери, что как следует подумали и решили, что все-таки не подходим друг другу.

Тедди в изумлении уставилась на своего «жениха».

– Так вы меня слушали?..

– Очень внимательно. – Джек снова ухмыльнулся. – Но мне кажется, в вашем плане имеется существенный изъян.

– Сомневаюсь, – буркнула Тедди.

– Сомневаетесь? Тогда ответьте на один вопрос. Скажите, что произойдет потом?

– Когда?

– Ну, после того, как мы разорвем помолвку. Разве ваша мать не попытается снова выдать вас замуж за Саймона?

– Что ж, может быть. Но у меня нет ни малейшего намерения… – Тедди, казалось, задумалась о чем-то. Потом вдруг посмотрела Джеку в глаза и тихо спросила: – Вы же рассказали мне про ваш секрет, верно?

– Секрет? Какой именно?

– Ну, про письма к отцу.

– А… да-да, конечно, – закивал Джек.

– А могу я рассказать вам свой?

– О, разумеется!.. Обожаю выслушивать ваши секреты!

– Не сомневаюсь, – отозвалась Тедди. Она подвела Джека к мраморной скамье у стены галереи и, опустившись на нее – он тут же сел рядом, – тихо проговорила: – Когда мой отец умер… – Рассказывать об этом оказалось труднее, чем она думала. И даже Ди не знала всех подробностей, связанных с незаконными финансовыми сделками ее отца и бывшего жениха. Некоторыми тайнами не делятся даже с ближайшей подругой, но с Джеком… С ним ей было на удивление легко, и Тедди была абсолютно уверена: если кому-то и можно об этом рассказать, то только ему. Собравшись с духом, она вновь заговорила: – Так вот, после его смерти я обнаружила, что он погряз в отвратительных делах. Разоблачение было практически неминуемым, и если бы сердце его не подвело… – Она содрогнулась. – Отец бы, скорее всего, попал в тюрьму. Но после его смерти расследование прекратилось, и исчезла вероятность скандала. – Тедди грустно улыбнулась. – Видите ли, отец всегда любил неожиданные повороты в самом конце пьесы. Что же касается его сделок… – Тедди сделала глубокий вдох и продолжила свой рассказ: – Не знаю точно, имел ли он уже финансовые трудности до того, как втянулся в эту историю, или же положение, в котором он оказался, стало отчасти неожиданностью. Думаю, теперь это уже не имеет особого значения. Разумеется, обнаружилось множество долгов. А последствия всего этого… В общем, мы с мамой остались почти нищими. Правда, мы все-таки сумели сохранить дом в Лондоне, но в остальном… – Она умолкла и тяжко вздохнула.

Джек кивнул и тихо сказал:

– Да, понимаю.

– Поэтому наше с мамой занятие – это действительно бизнес, но светское общество таково, что нам приходится это скрывать. А если люди узнают, что мы нуждаемся в деньгах, вся наша коммерция перестанет существовать, так как… – Тедди снова вздохнула. – Бедность, Джек, – это великий грех среди людей, обладающих титулами и властью. Бедность – это даже ужаснее, чем скандал. Но нас и скандал уничтожит.

Моей матери еще придется признать тот факт, что мир, в котором мы жили, исчез навсегда. А я лишь совсем недавно примирилась с тем, что моя жизнь уже никогда не будет прежней. Наверное, для меня настало время приветствовать новую жизнь. – Тедди вскинула подбородок. – Теперь я – деловая женщина, Джек. Независимая деловая женщина. Конечно, я не стану признаваться в этом во всеуслышание, но себе-то я в этом все-таки призналась. Я намерена твердо стоять на своих собственных ногах и заработать себе состояние. И еще я намерена стать самым престижным и успешным организатором свадеб и званых приемов. Что же касается отцовских долгов… – Тедди снова ненадолго умолкла. – Накануне я много думала не только о нашем с вами затруднительном положении, но и об этом тоже. Так вот, с учетом комиссионных за приемы, запланированные на конец этого года, я смогу наконец расплатиться с последними отцовскими кредиторами. К счастью, те, кто ссужает деньгами аристократов, – люди весьма терпеливые и сдержанные, если ты платишь им регулярно. Вы даже представить не можете, какое чувство облегчения охватывает меня при одной этой мысли!

– Очень даже могу, – отозвался Джек.

– Я так не думаю, но все равно спасибо за поддержку. Когда же над нами перестанут висеть отцовские долги, мама, возможно, перестанет искать мне подходящую партию. Или хотя бы умерит свой пыл. Я уже смирилась с тем, что наша жизнь изменилась. Теперь смириться придется и ей. Поскольку же я по-прежнему не собираюсь сообщать всему свету правду о своем бизнесе, мне придется воспротивиться намерениям матери выдать меня замуж. – Тедди криво усмехнулась и добавила: – Не думаю, что можно стать независимой женщиной, если не сможешь выстоять против собственной матери.

Джек снова кивнул, но не произнес ни слова.

– Ну? – не выдержала она наконец. – Ну что же вы молчите? – спросила Тедди.

– А что я могу сказать? – Джек пожал плечами. – Ведь я, в общем-то, догадывался об этом. Хотя, конечно, не знал деталей и подробностей.

Тедди взглянула на него с удивлением.

– Но как вы догадались? Ведь никто ничего не знает…

– Видите ли, я отмечал мелкие детали, которые, пожалуй, никто больше не заметил. Ведь я – банкир и поэтому привык иметь дело с людьми, чьи финансовые обстоятельства не соответствуют тому, что они демонстрируют миру.

Тедди вздохнула.

– Продолжайте, Джек.

– Вы уверены, что хотите этого?

– Думаю, уж лучше знать, чем не знать.

– Как пожелаете, Теодоусия. Так вот, ни одна женщина со средствами не позволит себе надевать небезупречные наряды. А ваши платья слегка поношены. Заметьте – не потрепаны, но, вне всякого сомнения, уже не идеальны.

Тедди кивнула.

– Продолжайте.

– А ваша мать… Ее словно окутывает атмосфера отчаяния, никак не связанная с подыскиванием для вас хорошей партии. Кроме того, вы раздражаетесь при малейшем предположении, что ваша жизнь, возможно, не так уж хороша… – Он чуть наклонился и посмотрел ей в глаза. – К тому же вы трудитесь слишком усердно для человека, просто играющего в бизнес.

– Но я же… Да-да, конечно, – пробормотала Тедди. Слышать все это было нелегко, но она понимала: Джек говорил чистейшую правду. Наверное, ей и впрямь пора отринуть гордость и одолжить несколько платьев у Ди – хотя бы до того времени, как она сможет обновить собственный гардероб. Что же до всего остального… Ох, она ведь ничего не может сделать с матерью! Впрочем, сегодня утром та впервые за долгое время показалась не такой напряженной, как обычно. – Спасибо, Джек, что сказали об этом. В будущем я постараюсь справляться лучше.

– У вас получится, я уверен. – У него вырвался легкий смешок. – Что же до нашего спектакля… – Он сунул руку в кармашек жилета и вытащил оттуда небольшую коробочку от ювелира. – Вероятно, вам стоит это носить.

– Джек, но как же… – «А может, это действительно всего лишь спектакль?» – промелькнуло у нее. Но нет, глаза Джека свидетельствовали об обратном.

– Берите же, – сказал он.

Она покачала головой.

– Я не могу.

– Конечно, можете. – Он открыл коробочку и вытащил оттуда золотое кольцо с большим опалом в обрамлении бриллиантов.