— У вас действительно есть дом в Йоркшире? — осведомилась Антея подозрительно.

— Само собой разумеется, есть, любовь моя.

— Ничего само собой разумеющегося нет! Вы здесь наплели столько вопиющей лжи, что нет ни малейших оснований доверять вашим словам. И где находится этот дом?

— На краю верескового болота, рядом с Хаддерсфильдом. В этом-то все и дело! Когда мой дед оставил старый дом рядом с прядильной фабрикой, мы все переехали жить в Аксби-Хаус. Он стоял в сельской местности, но город все разрастался и разрастался, а теперь, когда закончилась война, он расстраивается еще больше. Я едва узнал это место, когда вернулся домой в конце войны. Не думаю, что он вам понравится, любовь моя.

— Вовсе не понравится! Я хочу дом в Лондоне, конечно в лучшем его районе!

— Ну, об этом можно не беспокоиться, — весело заверил ее Хьюго.

— У нас никогда ничего подобного не будет. То есть я хочу сказать, что мы не сможем иметь дом в Лондоне, потому что им уже владеет мой дядюшка Мэтью.

— А разве нет других домов в столице?

— Господи боже мой, ну конечно! Какая я глупая! Мне следовало бы догадаться, что вы намерены купить шикарный дом.

— По правде говоря, нет. Я намеревался его снять.

— Нет-нет, это мелко! Потом вы скажете, что не намерены иметь больше одного дома в деревне.

— Нет, не скажу! Я хочу дом в Лестершире!

— О, в таком случае мне нечего добавить, потому что я бы предпочла поселиться на Луне, подальше от вас.

— Вы этого вовсе не хотите, любовь моя! Нет, вы сказали не подумавши, — рассуждал он. — Это же слишком далеко от столицы.

У Антеи вырвался непроизвольный смешок:

— Мне следовало бы знать, что у вас на все есть ответ. Как вы считаете, не слишком ли много мы тут наговорили чепухи?

— Лично я никакой чепухи не говорил, барышня. Я бы достал вам луну с неба и забросал бы вас звездами, если бы мог, — сказал Хьюго, взял ее за руку и поцеловал. — Вы ведь не удовлетворились бы меньшим, верно?

— Вы… вы говорите ерунду, — еле вымолвила Антея, внезапно почувствовав, что у нее перехватывает дыхание.

Антея была неопытна в искусстве флирта, но ей, конечно, не раз приходило в голову, что у ее великана кузена есть перед ней преимущество. Его методы ухаживания, судя по тем знаниям, которые она приобрела за время единственного сезона, проведенного в Лондоне, были оригинальны, но она ни на минуту не допускала, что его намерения могут быть серьезными. Никогда не заглядывала она и в свое сердце. После начального недоверия Антея приняла майора как приятеля, с которым ей на удивление легко и в компании которого ей всегда на редкость весело. Он не был героем смутных девических грез, а лишь простым и земным человеком, на которого можно положиться. Теперь она с ужасом поняла, что этот огромный и с первого взгляда простодушный незваный гость воспользовался ее неопытностью. Он продвигался незаметными, но быстрыми шагами от положения незнакомца, к которому следовало относиться с осторожностью, до положения близкого друга, которому можно надежно довериться и который стал незаменимым ее утешением. Антея недолго верила в существование красавицы мисс Мелкинторп, но мысль о том, чтобы самой выйти замуж за майора, до настоящего момента не приходила ей в голову. Ясно, это необходимо тщательно обдумать. Отняв у майора свою руку, она сказала шутливо:

— Вспомните, ведь мы с вами знакомы меньше месяца. Кузен, вы же не могли за такое короткое время воспылать… привязанностью!

— Нет, любовь моя, не будьте так легкомысленны, — попробовал Хьюго усовестить ее. — Какой смысл говорить о том, что я не мог сделать, когда я это уже сделал.

Мисс Дэрракотт, сообразительная девушка, поняла, что посетившая ее на одно мгновение мысль о том, чтобы выйти замуж за мужчину, который так прискорбно далек от идеального любовника, сделала из нее неисправимую дурочку. Идеальные любовники могут отличаться друг от друга, но, несмотря на то, по какому шаблону они все отлиты, ни один из них не может быть столь неделикатным, чтобы пользоваться такими словечками, при которых трудно не захихикать. Этого безнадежного переростка и лишенного всякой романтики идиота нужно поставить на место. Решительно подняв глаза на его лицо и призвав себе на помощь улыбку, которая (как она надеялась) была ехидной, но не настолько злобной, чтобы обидеть, Антея сказала:

— Мой дорогой кузен, ваши высказывания абсурдны. Умоляю, не говорите ничего больше!

— Ни за что!

Она перевела свой взгляд на верхнюю пуговку его сюртука. Если что-то и убедило бы Антею, что Хьюго достоин ее внимания, то лишь приставленный к ее виску пистолет. Ей пришлось взглянуть на его лицо, иначе откуда, возмущенно размышляла Антея, было знать, что человек, настолько легкомысленный, может так волноваться? Любая здравомыслящая женщина должна была бы съежиться от нанесенной ею боли, которую чувствует любое живое существо, но как иначе можно предотвратить притворство, не причинив боль виновному или не ввергнув его в ненужное уныние?

Тем не менее, она могла быть лишь благодарна тому, что майор, поняв свою ошибку, освободил ее от необходимости отвечать. Он лишь сказал уныло:

— Если у кого и дурная башка, так это у Хьюго Дэрракотта! Не смотрите на меня так укоризненно, любовь моя. Забудьте все, что я тут наболтал. Я понимаю, это слишком скоро.

Благодарная за то, что майор так быстро понял ее проблему, мисс Дэрракотт решила с редкой выдержкой не обращать внимания на неуместность того, что он одной рукой обнимал ее, пока произносил эту краткую речь.

— Слишком скоро! — торжественно заверила она.

Его рука моментально замерла, Хьюго поцеловал ее в макушку, но и это Антея сумела проигнорировать, потому что он сказал задумчивым голосом:

— Ну, а теперь — где я могу найти книгу об этикете? Вы, случайно, не знаете, нет ли такой в библиотеке его светлости?

Щеки ее немного покраснели, и она, высвободившись из его объятий, сказала:

— Нет, не думаю. У него есть книга о рангах, титулах и порядке наследования. Вы это имели в виду?

— Нет, мне это совершенно ни к чему. Мне нужна книга, в которой говорится, как правильно себя вести.

— Вы опять морочите мне голову, — сказала Антея, покоряясь своей судьбе, — а кроме того, вам вовсе не нужно никакой книги по этикету — хотя правила приличия вам бы не помешали.

— Я совсем не пытаюсь морочить вам голову, — заявил Хьюго. — Я просто хочу знать, как долго нужно быть знакомым с барышней, прежде чем правила этикета позволяют сделать ей предложение.

Глава 14

Все страхи, затаившиеся в мозгу Антеи, что преждевременное объявление о своих чувствах может привести к некоторой напряженности между ними, очень быстро рассеялись. Если не считать какой-то теплоты во взгляде майора, она не могла заметить никаких перемен в его поведении. Она была искрение благодарна, потому что прекрасно знала, что ее дедушка пристально наблюдает за тем, как продвигается ухаживание, на которое он сам и подстрекал.

К счастью, внимание его светлости отвлеклось на последствия ухаживаний совершенно другого вида. Кузнец Эклетон, дюжий тип, пропитанный тем, что его светлость считал революционными идеями, не только стал возражать против элегантного легкомысленного флирта Клода со своей дочкой, но и воспользовался возможностью, предоставленной ему этой довольно сговорчивой барышней, отыграться с милордом за старые обиды. К ужасу и испугу Клода, старший Эклетон подстерег его светлость, когда тот ехал верхом через деревню к себе домой, и выдвинул обвинение против наименее любимого внука, туманно обозвав его змеей, которая ужалила его дочку, и намекнул на возмездие — неясное, но ужасное. Милорд, чья природная проницательность заслужила ему репутацию у живущих по соседству старой продувной бестии, не поверил этим россказням и не испугался угроз. Хотя ему было восемьдесят лет и его родные считали, что он стоит на краю могилы, милорд был еще способен прекрасно справиться и с более решительными попытками шантажа. На сей раз старик сразил кузнеца несколькими сильными и тщательно подобранными словами, включающими рекомендации этому бессовестному олуху получше следить за невинной Элизой, чтобы та не закончила свою полную приключений карьеру в ближайшем публичном доме. Поскольку этот разговор происходил посреди деревенской улицы, он вскоре встал всеобщим достоянием и причиной большого веселья и обсуждения, особенно когда старший Эклетон или его еще более свирепый сын находились вне предела слышимости вредных слухов об образе жизни Элизы.

Его светлость не пользовался всеобщей любовью, но семейство Эклетонов недолюбливали от всей души все, за исключением немногих закадычных дружков. Наиболее уважаемые жители считали Элизу позором деревни, а два представителя мужской половины семейства не только шокировали порядочных людей своими неясными бунтарскими политическими воззрениями, но и отталкивали всех неизменной драчливостью, когда выпьют лишнюю кружку эля. Ни у кого не хватало храбрости признаться, что он знает о ссоре у кузницы, но внезапное молчание, в которое вдруг погрузилась компания в пивном зале харчевни «Синий лев», когда туда тем же вечером вошли отец с сыном, не оставило у них сомнений в том, что было предметом прерванной дискуссии. Старший Эклетон после тщетных попыток затеять ссору с кем-нибудь, кто пожелает ответить ему, был опережен беззубым и дряхлым старцем, воспользовавшимся, к досаде Эклетона, преимуществом своих лет и немощи и осведомившимся у разъяренного кузнеца с пронзительным насмешливым хихиканьем, не имел ли он благопристойной беседы утром с милордом. Приободренный сдержанными смешками, старец покачал убеленной сединой головой и высказал свою готовность поддержать милорда, чтобы задать жару кузнецу и ему подобным.

Кузнецу, понявшему, что общественное мнение перевесило чашу весов не в его пользу, ничего не оставалось, как сообщить старикашке, какова была бы его участь, будь он лет эдак на семьдесят помоложе, прежде чем грохнуть кружкой о стол и удалиться. Но старшему Эклетону следовало бы забрать с собой своего сынка, а не оставлять его упиваться до пьяной удали в компании сочувствующего ему молодого человека, чьи опрометчивые утверждения о том, как бы он сам поступил на месте Неда, укрепили решимость того при первой же возможности как следует вздуть мистера Клода Дэрракотта.