— Чепуха! — возразил Ричмонд. — Ты сам подливаешь масла в огонь, а не Винсент. Что ты к нему прицепился!

— Я до смерти рассердился! — разволновался Клод. — Я терплю, когда мой дедушка ведет себя из рук вон. Терплю, когда он меня бранит. Терплю, когда он говорит, что у меня нет мозгов. Я не против того, что он обзывает меня бездельником, или хлыщом, или баловнем моды. Но когда он говорит, что я выгляжу как представитель полусвета!… Подумать только: полусвета!

— Клод! — выдохнула потрясенная до глубины души Антея. — Не может быть! Он так и сказал?

— Да, так! Прямо мне в лицо! Сказал, что он не желает, чтобы Хьюго ухищрялся, стараясь походить на меня. Сказал, чтобы я следил лишь за его речью, но не смел учить своим шутовским приемчикам. И это — мне! У дедушки точно крыша поехала.

— Если так, то точно, — подтвердила Антея. — На твоем месте я бы и дня тут не осталась. После такого оскорбления.

— Нет, я как раз намерен остаться, — ответил Клод. — Будь я проклят, но я запихну ему эти слова в глотку! Он хочет, чтобы Хьюго брал пример с Винсента! Представляю! Ну и видок будет у майора, если он станет обезьянничать, изображая из себя спортсмена.

— Да уж, — сказал с довольной улыбкой Хьюго, который слушал разговор, прислонившись плечом к стене и скрестив руки на своей широкой груди.

— Ну конечно! Вы не можете носить шейный платок с павлиньими перьями, или плащ с пятнадцатью пелеринами, или аристократическую шляпу, если только вы не аристократ, а вы таковым не являетесь. Сами нам говорили. И более того, вы не можете носить фрак того же самого покроя, что носит Винсент, даже если бы захотели, потому что вы для этого несколько великоваты. Все уличные мальчишки сбегутся и станут расспрашивать, где тут ярмарка. Доверьтесь мне! Я приведу вас в порядок — покажу вам настоящую моду. Последний писк — никаких побрякушек! Я доведу вас до совершенства!

Хьюго печально покачал головой.

— Не-е-а, — сказал он скорбно. — Дурака учить — что мертвого лечить, парень.

— Будь я проклят, если сдамся! Да! И не говорите «не-е-а», и не называйте меня «парнем»!

— Ага, ладно, не буду, — согласился Хьюго, открыв свои невинные глаза еще шире.

Глава 7

Если майор и вынашивал робкую надежду, что решимость его элегантного кузена придать ему шик быстро иссякнет, то вынужден был эту надежду вскоре оставить. Клода обуял дух крестового похода за моду. Еще до конца дня ему удалось загнать в угол майора, которого он обнаружил в одном из небольших салопов за писанием письма. Клод долго размышлял над этой трудной проблемой, но в конце концов решил, что начать нужно с того, чтобы осуществить, как он выразился, «набег на деревню», где он возьмет на себя руководство выбором шляп, сапог, перчаток, панталон до колен, галстуков и шейных платков, жилетов и сорочек. Потом следует вызвать своего портного и приказать ему привезти альбом выкроек в дом на Дюк-стрит. Поняв из этого грандиозного плана, что под «набегом на деревню» подразумевается визит в столицу, майор отклонил подобное времяпрепровождение. Ведь лорд Дэрракотт будет чрезвычайно недоволен, если подобный план осуществится.

— Я и сам об этом подумал, — честно признался Клод. — Скажите, что у вас разболелся зуб. Я предложу поехать с вами в Лондон, чтобы отвезти к хорошему зубодеру. Нет никакой нужды говорить старику, что я собираюсь приодеть вас по моде.

Но майор полагал, что его светлость так просто не проведешь. И Клод сделал унылое открытие: его ученик столь же упрям, сколь дружелюбен, и столь тупоголов, что, несмотря на все увещевания, внять им, казалось, было выше его сил. Майор был целиком согласен с тем, что встречают по одежке, но когда ему было указано на то, что воротник именно его сорочки столь скромен, что почти немоден, он сказал, что сорочки эти были такими с самого начала. А когда узнал, что Нужи или Стульц придадут ему стиль скорее, нежели Скотт, согласно кивнул, но как только дело дошло до необходимости произвести некоторые изменения в его одежде, стало ясно, что майор либо не слушает, либо не понимает сути того, что ему говорят.

— Обратите на меня свои очи! — наконец взмолился Клод. — Не хочу хвастать, но уверяю вас, мой наряд — последний писк моды!

— Ага, сияет как медный грош! — восхищенно сказал Хьюго, послушно осматривая Клода с головы до ног.

— Я, по крайней мере, тешу себя тем, что этот фрак очень удачный. Конечно, такой покрой вам не подойдет, потому что ваша фигура не для него. Однако, знаете ли, вы сможете надеть корсет — просто чтобы утянуть талию.

— Будет здорово, — согласился Хьюго.

— Расширять плечи нет необходимости, но немного складочек по окату рукава придадут модный шик.

— Да, действительно.

— Да, кроме того, и у плеча рукава должны быть присобраны.

— Ага, непременно.

— А полы должны быть чуть длиннее. А потом ряд серебряных пуговиц — думаю, плетение из серебряных нитей подойдет. Аккуратный жилет и панталоны из трикотажного полотна — но ни в коем случае не нанковые и не из ангорской шерсти. Вы ведь понимаете, что я хочу сказать, кузен?

— Я буду выглядеть в ажуре!

— Как с иголочки, — уточнил Клод. — Или в лучшем виде. А не в «ажуре»!

— Буду выглядеть как с иголочки, — послушно повторил Хьюго.

— Послушайте моего совета: доверьтесь Нужи. Пусть он шьет вам сюртуки. Винсент обращается к Швайцеру и Дэвидсону за одеждой спортивного покроя, а я предпочитаю Уэстона. Сюртук, который был на мне вчера вечером, — от него, но Нужи идеально подходит мне по карману. Или Стульц. Знаете, что я вам скажу: закажите по сюртуку и у того и у другого.

— Да нет! У меня достаточно сюртуков, — попытался возразить Хьюго.

— Черт побери! Разве вы не поняли: это вовсе не то, что вам надо!

— Ну да! И я ужасно огорчен, что не встретил вас до того, как с меня снял мерки Скотт, — печально признался Хьюго.

Но законодателя моды поджидало еще худшее обстоятельство. Когда он сделал замечание майору, что два холщовых саквояжа и чемодан не могут, даже с большой натяжкой воображения, вместить необходимое количество сорочек, которое любой джентльмен должен иметь при себе, он был, по его собственным словам, сбит с ног незатейливым признанием своего ученика. Тому якобы говорили: в деревне вполне уместно проблему нехватки сельских прачечных решить, обзаведясь манишками и сменными воротничками.

— Манишки?! — выдохнул денди. Глаза у него начали вылезать из орбит. — Сменные воротнички?!

— Ну да, — простодушно кивнул Хьюго. — Но только в деревне, конечно, — добавил он. По телу Клода пробежала дрожь.

— Нет-нет! О нет! Черт побери, кузен! Нет!

Встретившись с ничего не понимающим взглядом майора, Клод бросился приказать слуге Ричмонда Уэллоу, который присматривал и за Хьюго, лично вручить ему в руки все манишки и сменные воротнички, какие он только сможет найти в вещах майора. Естественно, Уэллоу передал этот неординарный приказ своему хозяину. В результате на следующее утро, когда Ричмонд с Антеей и Хьюго выехали на верховую прогулку, Ричмонд тепло поздравил Хьюго с тем, как тот удачно провел Клода.

— Провел Клода?… Неужели я это сделал? — искренне удивился Хьюго.

— Нет, кузен, меня вы так легко не проведете. Подумать только! Сказать Клоду, что вы вместо сорочек носите манишки! Глупый простофиля велел Уэллоу передать все манишки ему. Уэллоу подумал, что у него в мозгах помутилось, потому что, конечно, в вашем гардеробе ничего подобного не оказалось.

— Ну да, меня все время не оставляла мысль о том, что я что-то забыл взять с собой, — сказал Хьюго.

— Да, но больше не забывайте. Ведь если Груби распаковывает ваш багаж, а Уэллоу прислуживает, то каждый в доме тотчас же будет осведомлен о содержимом вашего багажа и о состоянии вашего белья. Надо сказать, что они сочли его самым лучшим, — заметила Антея.

— Рад об этом слышать. Я постарался купить лучшее, — радостно признался Хьюго.

Она бросила на майора слегка удивленный взгляд, но ничего не сказала.

Ричмонд застенчиво произнес:

— Вы ведь не позволите Клоду заниматься своим нарядом, не так ли?

— Э, соблазн велик, — сказал Хьюго. — Я бы замечательно выглядел. То есть выглядел бы, если бы носил корсет, — вот где собака зарыта. Но, к сожалению, я из тех людей, кто предпочитает внешнему великолепию прежде всего удобства.

— Корсет?! — воскликнули оба его спутника хором.

— Чтобы немного уменьшить талию, — объяснил майор.

— Что за нелепость! — воскликнул Ричмонд. — У вас фигура лучше, чем у Клода. — Он поколебался, а потом сказал, слегка запинаясь: — На самом же деле, поймите меня правильно, мой дедушка говорит, что вы гораздо больше похожи на настоящего мужчину, нежели Клод.

Майор как не выказал никаких признаков обиды, так и не казался слишком уж польщенным.

— Ну, если милорд говорит, что Клод выглядит как последний индюк, то подобное сравнение не превозносит меня до небес, — лишь заметил он.

— Наш дедушка не питает слабость превозносить кого-нибудь до небес, — сказала Антея. — Вы выглядите тем, кто вы есть: солдатом! Не знаю почему, но военных всегда отличает какая-то подтянутость.

— Это все благодаря Скотту, — ответил майор. — Никакой подтянутости во мне да и во всех нас не было, когда в дни пиренейской кампании мы были одеты в жалкую форму. Вы наверняка слышали все эти разговоры о зеленых мундирах с иголочки, но, боже мой, видели бы вы их, когда мы добрались до Мадрида.

Для Ричмонда этого было достаточно, чтобы тотчас же забросать своего кузена вопросами о кампании. Майор отвечал на них доброжелательно, но либо потому, что он был не слишком словоохотливым человеком, либо потому, что ему запретили подогревать интерес Ричмонда к военной службе, он оказался не столь общителен, как ожидал его молодой кузен. Хьюго даже слегка разочаровал Ричмонда, потому что на просьбу описать марш до Талаверы или битву при Саламанке единственное, что он рассказал, так это пару нелепых случаев, в которых майор играл скорее комическую, а не героическую роль. О битве он лишь сказал, что пехоте там делать было нечего. Ричмонд настойчиво выпытывал у кузена, мечтал ли тот с детства стать военным, при этом романтический энтузиазм горел в его глазах, но ответ майора был снова разочаровывающим: