Потрясающий ЗМ никогда не производил скрипа.

Первое, что я увидела не яркий свет от светодиодного фонарика. Потом увидела контур руки, кончики пальцев дотронулись до моей двери, медленно приоткрывая ее.

Я перестала дышать, мне не хотелось, чтобы человек по ту сторону услышал мой вдох. Чтобы разбить снежный шар Wachtmeister, ударив его по голове, мне придется приложить усилия.

Я подняла снежный шар, пока дверь приоткрывалась.

А потом я услышала вой сирен.

Спасибо тебе, Господи.

Его рука замерла, исчезая с двери. Шаги стали удаляться, становясь все быстрее, я слышала, как они бежали по лестнице, спускаясь вниз.

Потом наступила тишина.

Я оперлась спиной на стену и сползла вниз, обхватив руками снежный шар с моей счастливой кошкой.

* * *

Я сидела на своей кухне, разглядываю свою гостиную.

Подняв ноги на стул, прикрыв их почти до щиколоток ночной рубашкой, обхватив руками и прижавшись щекой к колену.

Я была очень рада, что на мне была моя зашибенная, цвета мокко, из мягкого трикотажа, с коротким рукавом летучая мышь, ночная рубашка. Трикотажные ночные рубашки как известно, не слишком сексуальные, но эта была исключением, потому что она сверх меры подчеркивала все нужные места. Эта рубашка была просто отпадной, поэтому и сменила мою пижаму, как только мой дом вдруг наполнился мачо копами.

На них я и смотрела в данный момент на мачо полицейских, которые передвигались по моей гостиной, разглядывая стоящие вещи, и зачерпывая ложками готовое тесто печенья с кусочками шоколада, представляющее из себя единую массу, из тарелки, которое я смогла раскопать в холодильнике. (Edible Egg-less Chocolate Chip Cookie Dough – тесто, печенья с кусочками шоколада, которое едят так или выпекают.)

Мое окно в двери было разбито, но я не слышала звука бьющегося стекла, также была разбита лампа в гостиной под пыльным абажуром, этот грохот, кажется я и услышала.

Кроме этого, больше не было никаких повреждений, и офицер, который прошелся со мной по дому, интересуясь не пропало ли что-нибудь, видно был авторитетом в этом вопросе, но нет, ничего не пропало.

Но полицейские не желали выслушивать мой рассказ о произошедшем. Сначала их было двое офицеров, потом четыре, затем шесть, а сейчас их было восемь, но все они говорили мне, что стоит дождаться детектива.

Я не сильна в полицейских процедурах и не могла не быть им благодарной (учитывая тот факт, что я была сверх, в два раза сверх, в панике), но мне казалось, что они не воспринимали меня всерьез, хотя и отправили ко мне столько полицейских, готовых встать на стражу в моей гостиной, поедая печенье и даже полноценного детектива, чтобы задать мне вопросы. Однако у меня ничего не украли, и хотя мой визитер направился прямиком в мою спальню, я сомневаюсь, что он охотился за моим снежным шаром от Wachtmeister, взлом оказался совершенно обычным, и дело можно было закрыть.

Но поскольку его никто не собирался закрывать, я решила, что что-то здесь не так, и догадалась, что это не так напрямую связано с Джинджер Кидд.

В гостиной как-то все закопошились, видно кто-то приехал и через пять секунд этот человек появился.

Я уставилась на него.

Серьезно, это что лучшая шутка?

В моем дверном проеме стоял мужчина. Высокий мужчина и здесь можно было совершено не использовать слово «довольно» высокий. Он был просто, обычно высоким. Шатен, с темно-карими глазами и квадратной челюстью. Волосы у него были густые и вились на концах, опускаясь на воротник его кожаной куртки. Его глаза смотрели проникновенно, подбородок был напряжен. Он был одет в цвет шоколада водолазку, темно-коричневую кожаную куртку, джинсы, великолепный ремень, на котором висел полицейский значок и бутсы. Не сомневаюсь, что он красовался на обложке календаря департамента полиции Денвера, завтра мне стоит выйти и прикупить себе такой календарь.

Почему такое происходит со мной? Почему? Что я сделала не так? За один день трое горячих парней, и все трое мне не подходят. Один был ужасно пугающим и был боссом, руководя преступным, безусловно, антисоциальным мотоклубом, поэтому он не походил. Другой был пугающим и таинственным засранцем, поэтому тоже был не в счет. А этот не был пугающим, а был великолепен, но был детективом, назначенным вести мое дело, и это означало, что скорее всего ему не разрешается дружить с жертвой, а именно мной, поэтому он тоже не подходил.

Я не подняла голову с колена, а он, не отрывая глаз от меня, прошел на кухню, взял стул, поставив не слишком близко и не слишком далеко от меня, сел напротив. По-прежнему не выпуская меня из вида, он наклонился вперед, поставив локти на колени.

— Гвендолин Кидд? — спросил он приятным глубоким голосом.

Я кивнула, не понимая головы.

— Я детектив Митч Лоусон.

Детектив Митч Лоусон. Ни хрена себе! Потрясающее имя.

Я наконец оторвала щеку от колена и спокойно сказала:

— Идеальное имя для копа.

Его брови чуть-чуть приподнялись. Он явно этого не ожидал, скорее всего, он ожидал, что-то типа: «Привет!» или «Спасибо, что пришли», или «Боже, ты такой горячий».

— Что? — спросил он.

— Митч, — прошептала я. — Сильные, последние две согласные, но не в жестком звучании, а в мягком. Это типа того, когда вы переживаете за кого-то и сближаетесь с этим человеком, и он что-то вам говорит, а вы не расслышали, вы не говорите: «Что?», вы говорите: «Ммм?» мягко. Поэтому буква «М» звучит мягко и сильно, как и должна звучать у полицейского... Митч.

Он уставился на меня.

Я же продолжала лепетать.

— И фамилия Лоусон, разумеется, означает закон... и сын. Сын закона, — я втянула носом воздух и прошептала: — Идеально.

Он во все глаза смотрел на меня.

Затем сказал:

— Гвендолин звучит как песня.

Э-э... прекрасно.

Мне итак очень понравилось мое имя.

— Короткая, — ответила я.

— Но красивая, — ввернул он.

Э-э... звучит очень приятно.

Я улыбнулась ему и детектив Митч Лоусон улыбнулся мне в ответ.

Ого!!!

Потом вдруг он взглянул через плечо, тут же поднявшись, продолжая смотреть в ту сторону.

Я проследила за его взглядом, удерживая голову на колене, хотя сердце екнуло.

Потрясающий ЗМ стоял там.

Он не был одет в сказочную шоколадно-коричневую водолазку, кожаную куртку и джинсы. Он был одет, как и раньше, в облегающую темно-синюю с длинными рукавами футболку, подчеркивающую выточенные мышцы груди, плеч и рук, армейские зеленые штаны и ботинки. У него было недовольное выражение лица, и его глаза не отрывались от детектива Митча Лоусона.

Затем он перевел взгляд на меня, и за наносекунду он передвинулся ко мне, всей своей мужской грацией, словно большая кошка, вышедшая на охоту, приводящая в восхищение.

Я смотрела на него, но головы не подняла, он наклонился ко мне, подняв руку. Я не знала, чего ожидать, и напряглась, пока не почувствовала его пальцы на своем виске. Они слегка прошлись по линии роста моих волос, опускаясь вниз, за ухо, и я прикрыла глаза, он убрал волосы у меня с шеи, опустив свою теплую руку.

И я услышала, как он тихо спросил:

— Ты в порядке, детка?

Детка?

Я тут же распахнула глаза, он наклонился ближе к моему лицу.

— В порядке, — ответила я ему.

— Нет, не в порядке, — заявил он.

— Ну, я…

— Тогда почему ты свернулась в клубок? — спросил он.

Это был хороший вопрос.

Я пожала плечами.

— Слышал, что она была твоей, — заметил Лоусон, ЗМ выпрямился и повернулся к нему, а я удивилась такому заявлению по разным причинам, приподняв голову и положив подбородок между коленями.

— Она моя, — решительно подтвердил ЗМ.

— Я не его, — опровергла я, но, наверное, не так решительно.

Лоусон смотрел на ЗМ, но как только я возразила, его глаза резанули по мне. Он пристально посмотрел на меня, казалось, я пропустила несколько ударов сердца, затем одна сторона его рта дернулась, и он опустил взгляд на пол на секунду, а потом опять посмотрел мне в глаза.

— Мне нужно задать вам несколько вопросов, — тихо сказал он. — Вы сможете ответить?

ЗМ встал справа от меня, прижавшись ко мне боком, его рука скользнула опять мне на шею.

— Спрашивай, — приказал он, отвечая за меня, Лоусон взглянул на него и сел на стул.

Я приподняла подбородок, но сильная рука ЗМ, лежащая у меня на шеи, не сдвинулась. Он вел себя как собственник, показывая Лоусону, что он заявляет на меня права. Но его рука... рука успокаивала, он беспокоился за мое душевное состояние и, кроме того, заботился обо мне.

Итак, что же мне делать со всем этим?

Я сосредоточилась на Лоусоне, а не ЗМ, и заметила, что он снова наклонился вперед, поставив руки на колени.

— Расскажите мне, что произошло, — мягко сказал он.

Я громко вздохнула и произнесла:

— Я услышала грохот, который меня и разбудил, и поняла, ну так человек понимает, когда снится плохой сон, и вы рывком просыпаетесь, тело все покалывает, но вы уже чувствуете, чувствуете, что кто-то есть в комнате, чтобы напасть на вас и вам не удается избавиться от этого чувства, вы поняли, что я имею в виду? — я замолчала, он кивнул. — Я знала, что кто-то был в моем доме, но я до конца не поняла, что это настолько реально. — Он снова кивнул, а я продолжила говорить:

— Я позвонила в 911, но до этого подумала, что хорошо бы иметь бейсбольную биту. Но, пока я вас ожидала, решила, что мне нужна не бейсбольная бита, а монтировка. У бейсбольной биты нужно распределять силу удара по большой поверхности. Монтировкой мне кажется легче ударить. Как вы думаете?

Пальцы ЗМ крепче сжались у меня на шее, но Лоусона явно заинтересовали мои размышления, и он спросил: