Я закрыла глаза, положив руки ему на грудь, и вздохнула.

Думаю, если он хотел что-то от них сохранить, то он выбрал правильные вещи. Вещи, напоминавшие о Симоне, окружали его своими воспоминаниями о жене, и как он растил дочь.

Господи.

— Я не могу представить всю тяжесть твоей потери, малыш, — прошептала я ему в грудь, и он взял меня сзади за шею.

— Надеюсь, что Бог никогда не позволит тебе этого испытать, — прошептал он.

Я кивнула, поскольку тоже очень надеялась.

Его рука отпустила мою шею и двинулась к моему подбородку, приподнимая его вверх. Я посмотрела на него, он провел костяшками пальцев по моей щеке.

И мне очень понравилось, как он это сделал.

— Кстати, Душистый горошек, тебе нужно позвонить родителям.

Я снова вздохнула, затем кивнула.

— Но, сначала, — заявил он, когда я начала отстранятся.

Я замерла и посмотрела на него, наклонив голову в сторону.

Он усмехнулся и провозгласил:

— Мы начнем с гидромассажной ванны.

Я прижалась опять к нему и улыбнулась.

34.

Полностью завяз

— Детка, ты серьезно?

Я подскочила на месте и резко развернулась, Хок стоял в дверях ванной комнаты, одетый в темно-серый костюм и темно-красную рубашку с расстегнутым воротом, выглядя неимоверно сексуально.

— Господи, Кейб, ты напугал меня до чертиков.

Его взгляд прошелся по всему моему телу.

— Я опоздал на двадцать минут, а ты еще не готова?

Я повернулась к зеркалу в ванной комнате, подняла кисточку туши и перестала обращать внимание на его возгласы.

— И тебе добрый вечер, дорогой.

— Гвен, милая, нам пора уже выходить. Почему ты копаешься? Ты даже еще не одета.

— Ну, я решила поменять свои туфли, — я еще раз провела кисточкой туши по ресницам. — Я решила не одевать туфли Джимми Чу. Я надену Валентино.

— Решение поменять туфли задержало тебя более чем на двадцать минут?

— Джимми Чу — серебряные. Валентино имеют розоватый оттенок. Конечно, Валентино также имеют кристаллы, но к ним я предпочла нечто серо-дымчатое и более броское. Оттенок розового требует более мягкие тона, лучистые и блестящие. Поэтому мне потребовалось смыть предыдущий макияж и все нанести по новой, — объяснила я.

Хок молчал, поэтому мой взгляд переметнулся к нему.

Неа, он совсем не успокоился, несмотря на мои объяснения.

Тогда я попробовала другую тактику.

— Я долго не задержусь, — уверила я его, хотя понимала, что лгала.

Он достал свой телефон из внутреннего кармана пиджака, открыл и нажал какие-то кнопки, поднеся к уху. Его глаза внимательно следили за мной. Я же перевела взгляд на зеркало, внимательно следя за своей кисточкой туши, делая очередной взмах по ресницам.

Потом я поняла, что он отошел от двери ванной комнаты, но услышала, как он сказал:

— Бакс, Гвен закопалась. Мы все еще дома, но выедем через пять минут.

Я закончила свой макияж и направилась в спальню. Хок испарился в неизвестном направлении. Такое случалось довольно часто, хотя мой дом не был огромным особняком, заполненным различными приведениями и тайными коридорами. Я поняла, что Хок мог исчезать также, как и легко появляться, словно материализовавшись из тонкого воздуха.

Сначала меня это нервировало, сейчас же я привыкла.

Я попрыскала на себя духи, вдела бриллиантовые сережки в уши, которые папа и Мередит подарили мне на окончание университета, выскользнула из халата и начала одеваться.

Поскольку это был особый случай, конечно же я прошлась по магазинам и кое-что прикупила. Я совершила немыслимое, изменив черному маленькому платью. Я купила маленькое, поблескивающее платье серого цвета. Оно имело маленькие лямки, удерживающие драпированный лиф и остальную часть платья на моей груди. Спина была открыта. Почти полностью. Маленькие складки ткани внизу спины прикрывали верхнюю часть моей задницы. Оно было коротким, облегающим бедра, материал утягивал все тело.

Оно идеально подходили для туфель Джимми Чу. Но дело в том, что три недели назад, я прошлась с Эльвирой по магазинам, и я померила туфли от Валентино. Эти туфли были мечтой, туфли из страны грез и фантазий. Розового оттенка, из сатина. Четыре и три четверти дюйма шпилька с платформой. С открытым носком и с огромным прозрачным, многослойным бантом с подкладкой из атласа и кристаллами, кристаллы также шли вокруг ноги, соединяясь у бантика на мыске. За такие туфли можно было умереть. Они были просто убийственными. Они были нереальной мечтой.

Пока я благодарила продавца, который укладывал их обратно в коробку, Эльвира достала свой телефон и позвонила Хоку, и расплатилась за них картой компании.

Эльвира действовала явно в порыве экстаза. Я позвонила Хоку и сказала ему, что он, наверное, не совсем представляет их стоимость, потому что они стоят в два раза дороже, чем туфли Джимми Чу.

Его ответ был:

— Детка, — и он отключился.

Итак, Эльвира купила туфли. Тридцать минут спустя, я накупила кучу сексуального нижнего белья, настолько сексуального, что я облачилась в него, чтобы Хок смог его получше изучить, словно я представляла для него подарок, который он мог развернуть. Когда он развернул подарок и увидел, его зрачки мгновенно расширились и ему потребовалось примерно три ноль двадцать пять сотых секунды, чтобы его снять.

В этот момент я решила, что мне придется найти другую форму благодарности.

Я все еще нахожусь в поиске.

Я натянула на себя платье и присела на край кровати, открыв коробку и сняв бумагу с туфель Валентино.

Я поклялась себе вернуть их в магазин.

Но я передумала.

Тогда я поклялась себе, что никогда ни разу их не одену. Я не могу ходить в туфлях, которые стоили больше, чем ежемесячные выплаты по кредиту у большинства людей.

Однако, я опять передумала.

Я надела туфли, когда Хок вошел в дверь моей спальни.

Я опустила ноги на пол и взглянула на него, вставая.

— Рада, что ты пришел, малыш, ты должен помочь мне с браслетом.

Я подошла к комоду и открыла ящик с ювелирными украшениями, достав браслет от Тиффани.

Он подарил мне бриллиантовый браслет, как и сказал, буквально на следующий день после того, как мы вновь стали парой… повторно. Я же сказала ему в магазине, что не в состоянии выбрать, поэтому он сделал это сам.

Я достала браслет из коробочки и закрыла ящик, и вдруг почувствовала руки Хока на своей коже, на спине, где начинался материал. Его пальцы заскользили вверх под мое платье, прошлись по моим ребрам и остановились на груди. И он прижал меня к своему торсу.

— Хок, — прошептала я, когда моя голова опустилась ему на плечо, а его большой палец покружил по моему соску, я опять повторила:

— Ястреб.

— Держись за комод, детка, — пробормотал он мне на ухо.

— Что? — выдохнула я, когда он потянул вверх подол моего платья.

— Держись, — повторил он.

— Мы уже опаздываем, — напомнила я ему, и втянула воздух, как только он ущипнул мой другой сосок.

— Мы будем позже, — ответил Хок.

— Но…

— Стой, — повторил он, и его рука скользнула в мои трусики.

О Боже.

Он попал в золотую сердцевину.

О Боже.

Я развернула голову, прижавшись лбом к его шее.

— Сейчас все будет быстро, — прошептал он. — Но позже, я покажу тебе, что я думаю об этом платье.

— Хорошо, — согласилась я, но произнесла это со стоном, потому что обе его руки задвигались.

* * *

Я забралась в Camaro, поглядывая на свои туфли и поправляя браслет на запястье, потому что мне нравилось напоминать себе, что все эти вещи были от него.

— Хорошо, нам стоит придумать оправдание. Тебе необходимо было задержаться на работе, а мне нужно было по новой сделать макияж. Мы опаздываем уже намного, — сказала я в машине.

— Детка, нам не нужны оправдания. Любой, кто увидит тебя в этом платье и в этих туфлях, точно поймет почему мы опоздали.

Я почувствовала, как побледнела, на самом деле почувствовала, повернув к нему голову, произнесла:

— Это неправда.

— Хорошо, я немного поясню свои слова. Любой человек, который увидит тебе в этом платье и в этих туфлях, точно поймет почему мы опоздали. В том числе и твой отец.

— Эх! — пробурчала я, затем заткнула уши руками и начала петь:

— Ла-ла-ла.

Сквозь свое пение я услышала смех Хока.

Когда он перестал смеяться, я перестала петь и опустила руки.

Хок произнес:

— Сегодня раздался интересный звонок.

— Да? — подтолкнула я его к продолжению, поскольку он замолчал.

— Покупатели, — ответил он, и я повернулась, взглянув на него. — Они позвонили уже в четвертый раз за один месяц. Они хотят купить мой дом-склад и землю вокруг него, короче все, чем я владею там. Раньше они предлагали слишком мало, но сегодня их предложение привлекло мое внимание.

— И что? — прошептала я.

Прошло четыре месяца, когда мы вернулись с Хоком к «нам». Четыре совершенно прекрасных месяца. Сейчас было начало июля. Погода была хорошей. Дни длинными. Наша страсть (очевидно же) не охладела друг к другу. Но многое изменилось.

Теперь я привязалась к нему накрепко, я была полностью уверена, что никогда не смогу от него освободиться, да и не хочу. Я настолько глубоко была в «нас», что мне не хотелось всплывать на поверхность.

Но, даже утопая полностью в Хоке, я не потеряла себя.

Я жила своей жизнью, редактируя книги, встречалась со своими подругами, ходила по магазинам, мы вместе ужинали, ходили в кино, иногда сами по себе, иногда с друзьями, Хок стал частью всей этой жизни.

Хок работал, причем много. Но стоило ему оказаться со мной, и все его внимание фокусировалось только на мне. Мы вдвоем посмотрели несколько фильмов, часто выходили ужинать, в основном потому, что я не ела то, что предпочитал он (и не собиралась менять свои вкусы), хотя он мог заказать еду на вынос, любую какую ему нравится, и мне не пришлось бы готовить два блюда (хотя, при случае, я готовила, и причем даже много). Когда у него было время, он зависал у меня, или я зависала у него.