Глаза Люка сузились от злости. Он хотел что-то сказать, но в это время собралась вся компания, и он замолчал.

Общество состояло из Джесса, его жены Ребекки, их взрослых детей с мужьями и женами, Нины, Люка и еще нескольких человек, чьих имен Нина не запомнила. Все держались очень доброжелательно, но ее раздражало то, что они, по-видимому, считали ее и Люка влюбленной парой.

Вообще-то, если честно признаться, она попала сюда главным образом благодаря ему. Но она его едва знала, и он стал раздражать ее.

Все разместились в двух такси. Нина и Люк оказались в одном, но она умышленно не замечала его. Нина почувствовала еще большее раздражение, когда он, не обращая никакого внимания на ее холодность, пустился в разговоры с какой-то дамой средних лет. Разговор, насколько она могла слышать, шел об общем знакомом и его глупых, с ее точки зрения, похождениях. Собеседники так смеялись, как будто тот, о ком шла речь, был просто комик.

Джесс ехал в другой машине, и, чувствуя себя лишней и ненужной, Нина, пока они ехали в Гринвич-Виллидж, смотрела в окно.

Джазовый клуб «У Рути» находился в подвале современного бутика. Отнюдь не маленький по размеру, он был битком набит потными, разгоряченными людьми, веселящимися напропалую. Стол для Джесса Хармона и его друзей уже был готов. Оказалось не так-то просто пробиться к нему: Джесса останавливали, тепло поздравляли.

Несколько человек обратили внимание на Люка, и молодая женщина, явно незнакомая ему, закричала:

– О Господи! Люк Свейн! Вы Люк Свейн! Он Люк Свейн! – Она старалась прикоснуться к нему, как будто он был целителем-чудодеем.

Наконец ее спутнику удалось схватить ее за руку. Он ухмыльнулся:

– Потрясная музыка, Люк, – и утащил подружку прочь.

– Спасибо, – вяло откликнулся певец.

Джесс бурно развлекался.

– Даже на моих собственных скачках этот нахал из Канзаса отнимает у меня выигрыш! – прокричал он.

Кричали все вокруг. Музыка ревела во всю мощь.

Когда они наконец добрались до своего столика, Джесс, к удовольствию Нины, посадил ее рядом с собой.

Официантка подошла к столу принять заказ. Все попросили пива.

– Бренди «Александр», пожалуйста, – сказала Нина.

– Шутишь, дорогая, – удивилась официантка.

Нина ошеломленно посмотрела на нее:

– О!

– Принесите ей пива, – сказал Люк.

Нина встретила его взгляд. В нем был вызов, которого она не поняла.

Официантка вернулась с подносом, уставленным бутылками, и с грохотом составила их на стол.

– Будьте здоровы, – сказала она и повернулась, чтобы уйти.

– А можно мне стакан? – попросила Нина, стараясь перекричать музыку.

– Стакан?

Нина старалась скрыть раздражение.

– Милашка, принеси стакан моей гостье, – вмешался Джесс.

Официантка улыбнулась ему и повернулась к Нине:

– Дорогая, я одна на все эти столы. Будет время, принесу. – В ее голосе не было злобы, просто равнодушие.

Нина посмотрела на свою бутылку.

– Вашего отца устроило бы это, Нина? – спросил Люк. – Он бы стал пить из горлышка? – Никто больше не слышал его слов, они предназначались только ей. Он намекал на ее снобизм и побуждал доказать обратное.

Фиалковые глаза блеснули. Нина решительно подняла бутылку:

– За вас, Джесс!

Она поднесла бутылку к губам и, не отрываясь, выпила половину, затем с вызовом посмотрела на Люка. В его глазах читались усмешка, одобрение и еще что-то непонятное. Нина демонстративно отвернулась от него. Честное слово, ей показалось, что он хмыкнул.

– Ух! Кто научил малышку так пить? – закричал Джесс, одобрительно хлопнув Нину по спине.

«Ну все, приехали», – с отвращением подумала она.

Вскоре оркестр и все присутствующие единогласно решили, что Джесс уже достаточно долго пьет и ему пора браться за дело.

Старый музыкант осторожно, с любовью взял свой саксофон и поднялся на сцену. Сказав несколько приветственных слов и поблагодарив присутствующих, он представил Люка, Нину, членов своей семьи и друзей, поднявшихся вслед за ним с инструментами.

Музыканты играли почти час, в основном быстрые, зажигательные мелодии. Нину восхищала энергия, идущая от этого немолодого человека. Прозвучала последняя мелодия – завораживающий блюз. Джесс играл с закрытыми глазами. Саксофон стонал, как любовник. Нина сидела будто в гипнозе, забыв обо всем на свете.

Она слегка повернула голову: рядом с ее рукой, изящной и белой, на столе лежала другая – сильная и загорелая. Музыка прекратилась, и она вновь явственно ощутила присутствие Люка.

– Да, вы не шутили, сказав, что любите саксофон, – произнес он мягко.

Минуту они смотрели друг на друга с полным пониманием. Такие разные, они оба принадлежали к миру музыки и не могли не восхищаться высоким мастерством.

Внезапно в глазах Нины вспыхнули лукавые огоньки.

– Еще пива, мистер Свейн? – спросила она и, повернувшись к нему спиной, начала оживленно болтать с женой Джесса Ребеккой. Но все время чувствовала присутствие Люка.

Вечер продолжался. Нина получила от него больше удовольствия, чем ожидала. Джесс, о встрече с которым она мечтала всего лишь несколько часов назад, обращался с ней как с дочерью. Продемонстрировав всем свою способность пить прямо из бутылки, она вызвала всеобщую симпатию. Хотя и приходилось почти кричать, чтобы услышать друг друга, – так громко играла музыка, – Нина наслаждалась обществом обаятельной Ребекки. Через некоторое время на сцену вернулся Джесс с друзьями.

Когда все закончилось, Нина почувствовала себя усталой и опустошенной. Вечер был замечательным. Почему же ею овладело чувство разочарования?

Слушая музыку, Нина ушла в свои мысли. Теплая рука коснулась ее плеча. Перед ней стоял улыбающийся Джесс.

– Вы совсем замечтались. Потанцуйте со стариком, отвергнутым собственной женой.

– Так. Значит, у меня роль второй скрипки, – улыбнулась Нина, пока Джесс вел ее к танцевальной площадке. Он приобнял ее, и они стали танцевать.

– Я так рада, что вы меня пригласили, – прокричала она ему в ухо. – Я никогда в жизни не забуду, как вы сегодня играли.

– Я рад, что вы пришли, – ответил он. – Мне очень дорога ваша похвала. Я слушал вас в «Пиратах» в прошлом году и много раз до этого. Вообще-то я слышал вас еще тогда, когда вы пели в Сан-Франциско. Ария Глос в «Медее». Ваша первая сольная партия. Вы были совсем девочкой, Нина, но держались на сцене невероятно мужественно.

У нее в горле стоял комок слез. Не нужно было ничего говорить. Джесс понимал, как много значили для нее его слова. Он по-отцовски сжал ее в своих объятиях и выкинул новое коленце. Нина споткнулась и скорчила гримаску. Он добродушно засмеялся. Им стало совсем легко друг с другом: оба почувствовали, что их связывают взаимная симпатия и уважение.

Когда они вернулись за свой столик, к ним присоединилась Ребекка:

– Как давно вы знаете Люка, Нина?

– Я вообще его не знаю, – сказала Нина. – Мы только сегодня познакомились, на концерте.

– Ух, – включился в разговор Джесс. – Этот парень с такой злобой смотрит на мужчин, обращающих на вас внимание. Я думал, между вами что-то есть.

– Нет, – Нина поморщилась, – это он так смотрит на меня. Мы, прямо скажем, не поладили сегодня.

– Дорогая, да Люк глаз с вас не сводит весь вечер. Я боялся, шею себе вывернет, пока мы танцевали. Это со мной-то, старым и женатым, – хмыкнул Джесс. – Вы его поклонница?

– Поклонница? Нет. Я никогда даже не слышала, как он поет. Он, по-видимому, очень популярен.

– Безумно. Уже несколько лет. Работает как зверь. Вся эта чушь, о которой пишет пресса, – хорошенькие девушки, дикие оргии – все это издержки профессии. Вы-то знаете, что такое шоу-бизнес: репетиции, выступления, снова репетиции, записи, опять репетиции, интервью, гастроли, выступления и снова репетиции, репетиции… Он же и музыку, и слова еще пишет. Где тут найти время, чтобы гулять и веселиться? Половина того, что вы читаете о рок-звездах, – вранье. А вторая половина для того, чтобы скрывать правду.

– Я никогда о нем ничего не читала, – сочла нужным подчеркнуть Нина. – Даже и имени-то его не слышала.

– Еще услышите, дорогая.

На этом интересном месте разговор прервался: к столу подошел сам «потрясный парень».

– Притомился, Джесс? Сейчас только три утра, – поддразнил Люк.

– Придержи язык, – огрызнулся музыкант. – У мисс Ньяньярелли манеры будут получше твоих.

– Я это уже заметил, – сухо сказал Люк и повернулся к Нине. – Вы танцуете?

Он был вежлив, но усмешка в его глазах выводила Нину из себя. Будто он не знал, что она танцует. Нина протянула ему руку и встала.

– Я все делаю, мистер Свейн, – сказала она.

Его правая бровь поднялась, глаза удивленно расширились.

В объятиях Люка Нина выпрямилась, как палка, и держала руку на его плече так, будто боялась вот-вот уколоться. Взгляд ее безразлично блуждал где-то за его спиной. Несколько минут они танцевали молча.

– Мужчину, который сидит с тобой рядом за столом, игнорировать просто, но делать это в его объятиях – искусство. Поздравляю, у вас получается, – развлекался Люк.

– Некоторые из них это вполне заслуживают.

– Ох!

– Есть мужчины, – продолжала Нина уже чуть мягче, – обладающие шармом спального пуфика и манерами быка.

Его правая бровь снова поползла вверх.

– Вы не можете поднимать обе брови сразу, как нормальный человек? – раздраженно спросила Нина.

Люк пришел в восторг от ее темперамента:

– Нет, не могу. В детстве я свалился с велосипеда и расквасил себе всю левую половину лица. Какой-то нерв повредился.

– Извините, – растерялась Нина. – Я была груба.

– Я предпочитаю вопросы в лоб, – любезно ответил Люк. – Даже если их задает человек, обладающий шармом спального пуфика. – Их глаза встретились, и Нина с трудом удержалась от улыбки. – Кроме того, это одна из моих рекламных марок. Пресса уверяет, что эта манера придает мне некую «ленивую сексуальность». Вы согласны? – Он выразительно посмотрел на нее.