Последовала длинная пауза, затем он сказал:

– Нина, ты ведь не думаешь серьезно, что я еще с кем-то встречаюсь?

– Нет, конечно, нет. Но мои племянницы очень взволновались, а родители расстроились. Мне пришлось объяснять им, что это репортерские штучки. Было куда труднее, чем когда-то оправдывать свой развод. Я была в дурацком положении. – Она тяжело вздохнула. – Это было ужасно.

– Нина, извини, – сказал он искренне. – Робин и я пошли на благотворительный концерт с этой актрисой и ее мужем. Я должен был подумать… Я уже давно перестал обращать внимание на подобную ерунду.

Нина была совершенно расстроена:

– Люк, почему бы тебе для разнообразия не фотографироваться с мужчинами?

– Я думаю, это дало бы повод для еще большего скандала, – сказал сухо Люк.

– Пожалуй. – Она снова вздохнула. – Я просто не понимаю, почему они делают все это с нами.

– Твой отец и братья уже готовы убить меня?

– Да нет, конечно. Они хотят мне верить. Просто беспокоятся за меня. Особенно после развода.

– Нина, дорогая, извини, что доставил тебе неприятности. Я буду более осторожным.

– Каким образом? – спросила она грустно. – Будешь стараться не подходить ни к одной женщине, кроме меня и Кейт, ближе чем на тридцать футов?

– Ну, это уж слишком.

Они поговорили еще немного. Наконец Нина с тяжелым чувством повесила трубку. Потом она вспомнила, что ни словом не обмолвилась о клипе. Его, наверное, это обидело. Не сказала она и о том, что уезжает выступать в Бостон и вернется не раньше следующей недели…


Они с Джорджо получили удовольствие от выступлений в Бостоне и обошли с десяток итальянских ресторанов. Нина пыталась разыскать Люка в Лос-Анджелесе, хотя знала, что это бесполезно. Он ведь, кажется, сказал, что будет всю неделю в Калифорнии. Эти проблемы все больше и больше тяготили ее. Нужно что-то срочно делать. Она должна поговорить с ним, и как можно скорее.

Последний день в Бостоне был знаменателен двумя событиями. Во-первых, репортер на радио в прямом эфире счел возможным нагло спросить ее о Люке. Во-вторых, местная газета резко раскритиковала ее выступления. Автор статьи – музыкальный обозреватель старой школы – всегда достаточно критично относился к ней, утверждая, что она зачастую жертвует вокальными моментами ради передачи характера героини.

Нина чувствовала себя совсем разбитой. Статьи, содержащие критическую оценку ее пения, появлялись и раньше, однако в этой рецензии впервые было сказано, что, может, ей не стоит петь классику.

Джорджо на своем корявом английском старался уверить Нину, что статья нелепа – просто дешевый выпад недалекого и отставшего от времени журналиста. Тем не менее заметка нанесла сильный удар по профессиональному самолюбию Нины.

Люк, конечно, не знал об этом. Нина не могла не замечать, что в ней растет раздражение по отношению к нему.


Нина сидела дома целый день, а Люк все не звонил.

Когда она наконец услышала его голос, новости были не из приятных.

– Ты будешь огорчена, – предупредил он. – Я согласился продлить гастроли на десять дней.

– О!…

– Кейт и я договорились…

– Можешь не объяснять, – прервала она его холодно.

– Отлично, – огрызнулся он.

Нина закусила губу. Она знала, что он устал и поэтому не в духе. Зачем же так разговаривать с ним, когда они оба держатся еле-еле?

Разговор был скомкан. Нина в сердцах повесила трубку. Ей нужно взять себя в руки. Конечно, у Люка на первом месте карьера. Это понятно. Разве у нее самой не так?

«Но почему я не могу быть на этом самом первом месте?» – думала Нина сердито. Она несла весь груз их взаимоотношений на себе. Вот уже четыре недели, как его нет рядом, а ей бы хотелось, чтобы он поддержал ее, когда ей задают о нем вопросы, или обнял, когда на нее несправедливо нападают.

«Перестань, перестань, прекрати, – увещевала она себя. – Он просто не знает, как тебе трудно».

«Да знает он, конечно!»

«Нет, не знает. А может, и знает. Но знает и то, что я должна научиться справляться с этим сама».

«Вот-вот. Тебе бы не пришлось иметь со всем этим дело, если бы не он. Разве не так?»

– О, Люк, Люк, Люк, – разрыдалась она.

На другой день Нина мельком видела интервью Люка по телевидению. Она не слышала его слов. Ее взор был прикован к красивой, безвкусно одетой блондинке, которую он обнимал за плечи. Женщина прижималась к нему, счастливая и гордая. Они попрощались с репортерами, и Нина видела: Люк поднял правую бровь, слушая, как женщина что-то шепчет ему на ухо, потом засмеялся и поцеловал ее в щеку.

Нина тупо продолжала смотреть на экран и после того, как Люк исчез, а ведущий продемонстрировал зрителям великолепную работу своего протезиста-стоматолога.

«Спокойно, – говорила она себе. – Оставь бредовые фантазии. Ты знаешь Люка. Он не поступит так с тобой. Он не безмозглый гитарист, который прыгает в постель к любой подвернувшейся ему фанатке. Возможно, это старая приятельница. Я позвоню ему, скажу, что люблю его, скучаю по нему, и спрошу, кто она. Признаюсь, что мне не доставило удовольствия увидеть ее с ним. Это совершенно нормально».

– И все-таки кто она такая? – спросила Нина телевизор.

Наверное, Люка не будет дома по крайней мере часа четыре. Она посмотрела на часы. В Нью-Йорке будет три часа ночи. У нее утром репетиция. Нет, она, как разумный человек, позвонит ему в Лос-Анджелес завтра.

В пять утра Нина продолжала беспокойно ворочаться в постели. «Выспаться все равно уже не удастся», – вяло думала она. Злясь на себя и не очень хорошо соображая, что делает, она подняла телефонную трубку. В Лос-Анджелесе два часа ночи. Конечно, он будет дома.

– Алло! – ответила женщина. Определенно это была не Кейт.

«Спокойно, – приказала себе Нина. – Просто попроси его к телефону. Ничего страшного».

– Прошу прощения, Люк дома?

– Да. Он сейчас в душе. А потом мы ложимся спать. Вы можете перезвонить завтра?

«Он в душе. Мы ложимся спать». Нина на какое-то мгновение потеряла дар речи.

– Я хочу поговорить с ним сейчас, – сказала она как можно спокойнее.

– Что-то срочное? Он просил, чтобы его не беспокоили. Сегодня особый вечер, – добавила девушка, чуть поколебавшись.

– Да простит меня Бог, – жестко сказала Нина, – но я должна потревожить вас обоих.

– Хорошо, если вы…

– Просто скажите ему, что я звонила.

– Кто это?

– Нина. – Она аккуратно положила трубку, а потом с яростью, удивившей ее саму, сбросила аппарат и все остальное с тумбочки.

Нина уставилась на разбросанные по полу осколки.

– Какой бедлам, – сказала она.

Ей хотелось убить Люка. За его предательство, подлую профессию, жуткий вкус. А она-то старалась со всем мириться, хотела разделить с ним жизнь, любила его! И все для чего? Чтобы он мог забраться под одеяло к какой-то дешевке из Калифорнии? И это при первой же разлуке! Душу жгло от боли и обиды.

«А может, он ни в чем и не виноват», – успокаивала себя Нина.

В конце концов, она ведь звонила, чтобы узнать, кто эта женщина. Звонила – и не спросила. Если признаться себе самой честно, то все, конечно, плохо, но она не должна была выносить ему приговор, ничего не выяснив. Она ведь дала Филиппу возможность оправдаться, прежде чем развелась с ним. И, конечно, Филипп не мог дать вразумительного ответа.

«Может, это была его массажистка или секретарь, горничная, телохранитель?»

«Брось, Нина, не будь такой наивной. Он рок-звезда».

«Перестань. Он Люк. Он не предает своих друзей. А меня-то и подавно. Он самый честный человек из всех, кого я знаю».

– Ты становишься просто шизофреничкой, – с отвращением к самой себе сказала она. – Тебе нужен отдых.

Нина ждала его звонка до самого рассвета. Он не позвонил. Она была просто убита. В конце концов усталость дала себя знать, и она задремала.

Не прошло и часа, как ее разбудил будильник. Она поняла, почему телефон не звонил ночью. Шнур был выдернут, и аппарат валялся на полу: она сама сбросила его.

– Да я просто с ума схожу, – пробормотала Нина, направляясь в душ. – Нет, я должна как следует отдохнуть от всего этого.

Она тем не менее оставила все как есть. Ей нужно время подумать, прежде чем она будет разговаривать с Люком. Он может убедить ее почти во всем, и поэтому она сама должна решить, что лучше: оставаться с ним и ждать, пока все образуется, или бросить его во имя нормальной жизни.

На другой день ей предстояла изнурительная восьмичасовая репетиция, требующая полной отдачи. Она должна сосредоточиться. Подумает обо всем потом, вернувшись домой, и позвонит Люку.

На репетиции Нина была совершенно беспомощна. Чувствуя себя несчастной, она не могла собраться с мыслями. Промучившись с ней почти все утро, режиссер отправил ее домой, велев лежать в постели, пока она не почувствует себя лучше. Нина пыталась возражать, но он ничего не хотел слушать.

Нина вернулась в пустую тихую квартиру. Аппарат по-прежнему лежал на полу. Она включила его, положила трубку на рычаг и прилегла в гостиной.

Она лежала в сумерках на кушетке и думала о Люке. Кто он и что он такое? Несколько успокоившись, Нина пришла к выводу, что ее переживания прошлой ночью были результатом большого стресса. Люк совсем не похож на ее бывшего мужа, да и вообще ни на кого. И даже если он самый сексуальный из всех мужчин на белом свете, а ночью у него в номере находится женщина, это не потому, что он обманывает Нину. Люк слишком цельная натура, чтобы предавать ее таким образом.

Она любит Люка. Он нужен ей как воздух. Она пойдет на все, чтобы быть с ним, и не даст озверелым фанатам, несносным журналистам и прочей дряни встать между ними.

У нее не было в отличие от Люка десяти лет подготовки, чтобы научиться плевать на все. Но она не настолько глупа и беспомощна, чтобы позволить разрушить свое счастье.

Конечно, было бы здорово, если бы они могли жить в вакууме, как, например, жили на даче Джесса. Но это невозможно. Ни один из них не создан для такой спокойной и незаметной жизни. Ни он, ни она не остановили бы свое внимание на человеке, мечтающем о подобном.